– Что показала глубинная разведка? – спросил командующий. – Я возглавил одну из групп глубинной разведки. Нам удалось пройти около двенадцати километров в глубь вражеской территории. И мы обнаружили, что крепость со стороны реки прикрывает второй противотанковый ров. Такой же глубины и такой же широкий. За ним в несколько рядов тянется колючая проволока. Вот за ней вторая линия окопов. А метров через пятьсот еще окопы, усиленные долговременными огневыми точками. На берегу Варны мы насчитали около тридцати зенитных орудий. Имеются вкопанные танки, самоходные артиллерийские установки, противотанковые пушки. Мы пометили проходы для танков: на столбах с нашей стороны покрасили их белой краской, они будут видны издалека. – Годится. Какова будет плотность огня? – На километр не менее шестидесяти пушек, – уверенно произнес Герасимов. – Немало, – протянул генерал-полковник Катуков. – Твои разведданные, майор, почти полностью совпадают с результатами воздушной разведки. Завтра мы попробуем взять город, атаку начнем с артиллерийского обстрела. По сигналу трех зеленых ракет все минометные полки, гаубично-артиллерийский полк и зенитный артиллерийский полк начинают массированный обстрел первого и второго рубежа на всю глубину немецкой обороны. Лупить по всем огневым позициям и сосредоточению техники и живой силы, выявленной разведкой. Обстрел будет продолжаться два часа. Затем по красным сигнальным ракетам в наступление пойдут танки. Третий механизированный корпус следует в южном направлении… Вот здесь, – показал генерал-полковник. – Шестой танковый корпус обхватывает северную часть. Ну а ты, Иван Никифорович, – посмотрел командующий на дважды Героя Советского Союза полковника Бойко[34], – будешь штурмовать прямо по центру. Задача сложная, не скрою, но лучше тебя с ней никто не справится. Нам нужно будет подавить все огневые точки на рубежах. Артиллерия тоже нам поможет. Ну а как преодолеть противотанковые рвы, мне тебя учить не нужно. Да и разведка тоже поможет. Пути прохода указала, будете идти через них. А потом ведь на броне и пехота. Подсобит, если что. Справишься? – бодро спросил генерал-полковник Катуков. Все присутствующие невольно обратили внимание на теплоту в голосе командующего. Причина была проста: не хотелось терять такого опытного командира, по-другому Катуков тоже не мог поступить. Прежде на его должности был подполковник Бурда[35], танковый ас, подбивший тридцать танков, с которым у командующего сложились особенно теплые отношения. Однако в Корсунь-Шевченковской операции он погиб. Оказавшись в окружении, подполковник Бурда, спасая штаб, сразился с двенадцатью танками «Тигр», два из которых сумел подбить. Третий «Тигр» пробил башню его танка насквозь, уничтожив экипаж. – Не впервой, товарищ генерал-полковник, – широко улыбнулся полковник Бойко. – Постараемся взять город с ходу. Для этого у нас все готово… Сразу за вами пойдет двадцатый моторизованный понтонно-мостовой батальон, – посмотрел командующий на майора, сидевшего в конце стола. – У вас все готово? – Так точно! Всем расчетам поставлена задача. Мостовые ленты загружены, – посмотрев на трофейные часы, добавил: – Через час со складов должны подвезти железобетонные плиты для укрепления берега. – Будем вести наступление с одной заправкой и дополнительными баками на глубину сто пятьдесят километров. Наша плотность огня превышает немецкую: восемьдесят пушек на километр, это не шутка! Теперь мы так воюем, это не сорок первый год. * * * Наступление началось с массированного артиллерийского огня. Свистели мины, бухали гаубицы, гулко охали пушки и, смешавшись, переросли в один протяжный гул. Земля, поднявшаяся от взрывов в воздух, не успевала оседать и стояла плотной стеной, через которую, несмотря на утро, трудно было рассмотреть и цитадель, возвышающуюся на косогоре Варны, и лес, черневший по сторонам. Лишь иной раз через плотную завесу дыма, песка и пыли пробивались всполохи огня, это горела подбитая бронированная техника, выпуская в сумрачное небо черную клубящуюся копоть. Вдруг неожиданно наступила тишина. Возникшее безмолвие раздавило, смяло. Показалось противоестественным. Никчемным. И от этого вдруг нежданно явившегося покоя вдруг захотелось отряхнуться, вжаться поплотнее в землю и вновь почувствовать телом нервную дрожь от разорвавшихся снарядов. Выглянув из командирской башенки танка, генерал-полковник Катуков, вооружившись биноклем, через оседающую пыль рассматривал город, представавший более отчетливо и ясно, обраставший все новыми архитектурными деталями с каждой пробитой минутой. Во всю длину крепостной стены разросся поселок, состоявший в основном из небольших каменных одноэтажных домов. Через него узкой извилистой лентой окопов тянулась вторая линия обороны. А далее в нескольких километрах от города виднелись замаскированные траншеи первого рубежа обороны. Окопы были изрядно перерыты разрывами, противотанковые рвы наполовину осыпаны, из них, переплетаясь в сложную рваную паутину, торчала колючая проволока. Опытным глазом командующий 1-й гвардейской танковой армией отмечал возможные проходы в рубежах немецкой обороны, разбитых артиллерийской атакой. Их стало больше. Танки, не сбавляя скорости, в боевом порядке пройдут всем фронтом до передних окопов, где уже наблюдалось вражье оживление, а потом, вжав гусеницами оставшихся в живых фрицев, двинутся дальше. По обе стороны от командующего и где-то далеко в тыловой глубине заработали мощные танковые двигатели, сотрясая окружающее пространство звериным могучим рычанием. Упруго завибрировала под танковыми траками потревоженная земля. Выстроившись в атакующие колонны, стояли сотни танков. Командарм Катуков чувствовал, что в это самое время все взгляды были обращены в его сторону. Рука со всего маха опустилась, и тотчас над полем взлетели три красные ракеты, давая сигнал к общей атаке. На какое-то время, выпустив парашют, ракеты зависли в самой верхней точке, а потом неохотно стали опускаться. А далее, будто бы принимая эстафету, далеко на горизонте, у самого леса, усложненного неровным рельефом, туда, где протянулся боевой строй танков, взлетели еще три сигнальные ракеты. Танки с низкими округлыми башнями, размешав снег с землей, с грозным ревом моторов ринулись вперед. Генерал-полковник Катуков занял свое место рядом с наводчиком; с правой стороны устроился заряжающий. По бортам башни аккуратно уложены снаряды. Прижав поплотнее к ушам головные телефоны, Катуков скомандовал: – Мехвод, давай на Познань! Не отставай от других. – Есть не отставать! – басовито отозвался молодой сержант. Гусеницы крутанулись, и танк, подгребая под себя комья земли, устремился на рассеивающуюся пылевую дымку. Глянув через перископические приборы командирского люка, Катуков увидел, как танковая армада, согласно обговоренному плану, разделившись на три группы, устремилась в шахматном порядке в обозначенные проходы. В боковые смотровые щели он видел, что справа и слева от него движутся танки, а сам он был всего-то крохотной частичкой великого военного действа. С километр, соблюдая строгий боевой порядок, лишь нарушаемый иной раз рельефом взрыхленного поля, ехали без выстрелов. Рев моторов и сильный лязг гусениц оглашали местность, заставляли прятаться в укрытие все живое. А когда дымовая завеса от разрывов спала и вдали отчетливо возникли очертания города, танки дружно произвели выстрелы. Через перископ генерал-полковник видел немецкие позиции, на которых царило оживление. Перед рвом высокая насыпь с крутыми склонами, которая, по замыслу немецких инженеров, должна была воспрепятствовать дальнейшему продвижению танков. Но артиллеристы молодцы, поработали хорошо, изрыли вал снарядами, как кроты; насыпь пообвалилась, осыпалась. С каменных брустверов крепости шел интенсивный артиллерийский огонь. На самом гребне вала поднялся столб дыма вперемешку с землей и камнями, за ним еще один и еще. Танкисты, не замедляя движения, пробуют стены крепости на прочность. С редутов, построенных впереди эшелонированной обороны, пытаясь не дать советским танкам подойти ближе к крепости, палили орудия и зенитки, ослепляя всполохами огня. Вот справа большим костром вспыхнул средний танк. Огонь, жадно облизывая выпирающие по сторонам баки, устремился к небу, пуская высоко вверх черные клубы дыма. Еще некоторое время танк продолжал двигаться, словно бы по инерции, а потом застыл перед самыми немецкими окопами. Сильный огонь, опалив стоявший рядом сугроб, не утихал, только переместился на другую сторону башни. Открылся командирский люк, и из танка, объятый пламенем, на землю спрыгнул молодой лейтенант. Отойти он не успел, боекомплект сдетонировал в тот самый момент, когда он сделал первый неуверенный шаг. Тяжелая машина подпрыгнула вверх, будто бы игрушечная, и отлетевшая башня кубарем покатилась по изрытой взрывами земле. Не сбавляя движения, танковые колонны двигались все дальше, объезжая подбитые машины, стремительно сокращая расстояние до переднего рубежа. Генерал-полковник Катуков глянул в правую смотровую щель и увидел, как танк, колесивший немного впереди, вдруг завертелся на месте, избавляясь от перебитой гусеницы. Две другие машины, следовавшие за ним, приостановились и, убедившись, что экипаж покинул машину через днищевый люк, устремились дальше, догонять свое подразделение. Прилетевший снаряд рикошетом ударил в левую сторону башни, крепко встряхнув экипаж: Катуков больно ударился о броню, а механик-водитель, громко чертыхнувшись, поплотнее припал к щели в лобовой бронеплите, покрепче вцепился в рычаги управления и на полном ходу, громко матерясь, преодолел обсыпавшуюся воронку. – Бронебойно-трассирующий, заряжай! – зло выкрикнул генерал-полковник Катуков, увидев в пятистах метрах немецкую зенитную пушку «восемь-восемь». Вокруг зенитки по-деловому копошился расчет: подносили ящики со снарядами, поточнее нацеливали стволы, хищно взиравшие на башню танка, шедшего немного впереди. В какой-то момент Катуков почувствовал, что время застыло. А вместе с ним пришла немота, заполнив собой все окружающее пространство. Все обмерло и за ненадобностью ушло на второй план. Не слышно даже гула работающих двигателей и разрывов снарядов, падающих поблизости. Отчетливо раздавался только звук секундной стрелки, отсчитывающей мгновения. Трофейные часы. Немецкие. Умеют, сволочи, делать точную технику. А с такой игрушкой, как зенитная восьмидесятимиллиметровая пушка, не промажешь. Весьма эффективное средство с воздушными и наземными целями. Скоростная, с высокой начальной скоростью, она разрывает в клочья даже штурмовые подразделения, прикрытые броней. В щели командной башни генерал-полковник наблюдал, как в броню танков вжался десант. Пули крупнокалиберного пулемета зловещими фонтанчиками рыхлили снег подле зенитного орудия, а расчет, не замечая суматохи боя, пальнул роем снарядов. Башню танка пробило в нескольких местах, в клочья растерзав пехоту, сидевшую на броне. Потеряв интерес к горящей машине, стволы хищно развернулись прямо на тяжелый танк командующего армией. Тяжелый «ИС-2» вынырнул из безмолвного пространства в хаос звуков, и, перекрывая натужный гул двигателей, Катуков приказал: – Бронебойным… Заряжай! – Есть бронебойный! – подхватил заряжающий тупоголовый 25-килограммовый бронебойный снаряд. Механик-водитель, стиснув челюсти, глядя в щель смотрового окна, гнал танк прямо на поворачивающуюся зенитную пушку. Наводчик привычно и быстро направлял ствол в вертикально поднятую броню зенитки. – Огонь! – выкрикнул генерал-полковник Катуков. Танк тряхнуло от выстрела. Стабилизаторы уверенно выровняли пушку. Пространство башни наполнилось пороховыми газами, а зенитка с покореженным лафетом отлетела в сторону, убивая расчет разлетевшимися во все стороны острыми раскаленными осколками. – Прибавь! – Есть прибавить! – отозвался мехвод. Через перископ генерал-полковник наблюдал, как танки, отыскав удачное место для прохода рубежа, на предельной скорости преодолевали осыпавшиеся рвы. Танк, шедший справа, вдруг, зарывшись гусеницами в ров, застрял, представляя собой удобную неподвижную мишень. Через верхний люк прытко выскочил младший сержант с тросом в руках. Пригнувшись к самой земле, стараясь не напороться на пули, он показал трос двигавшейся следом штурмовой самоходке, немедленно остановившейся. Сцепив металлическим тросом застрявший танк и подъехавшую самоходку, сержант благоразумно юркнул в яму и стал наблюдать за тем, как слаженно заработали бронированные машины. Танк медленно, подгребая под себя смерзшуюся землю, стал выбираться на поверхность. Танки, неистово громыхавшие позади, приостановились, защищая собственной броней вылезавшую из рва машину; угрожающе водили стволами и, отыскав цель, стреляли не мешкая. По башне танка часто и звонко, напоминая дождь, зацокал свинец. Ствол повернулся, бахнул выстрел, и там, где еще какую-то минуту назад была пулеметная точка, в воздух взметнулись земля, обломки бетона и расщепленные бревна. В яблочко! Танкист уверенно отцепил металлический трос и, махнув на прощание механику-водителю самоходной установки, устремился к своей машине, ствол которой уже хищно выглядывал из-за рва, выискивая очередную цель. Уверенно вскочил на крыло и юркнул в глубину башни. Танк крутанулся на месте и заколесил прямо на колючую проволоку, разрывая ее броней. Глава 11 Танковая атака Командный пункт был выложен в два наката из толстых сосновых бревен. Вряд ли он выдержит прямое попадание гаубичного снаряда, но способен уберечь от полковых орудий. Хорошо замаскированный, спрятанный под метровым слоем земли, с посаженными на кровле кустарниками, с натянутой над ним маскировочной сеткой, он виделся со стороны всего-то небольшим пригорком, столь характерным для этой местности. Прильнув к перископу, майор Герасимов наблюдал за первым рубежом немецкой обороны. Окопы были вырыты большой скобой, концы которой были направлены к советским позициям. На остриях, занимавших господствующие позиции, установлены долговременные огневые точки. Вовнутрь не пройти – фланги простреливались с обеих сторон. Поле, изрытое взрывами, за последние два часа смерзлось. На мотоциклах по нему не проехать, тут нужны только танки. – Ну что скажешь? – спросил командир двадцать второй танковой бригады тридцатитрехлетний Закиров. Скуластый, красивый татарин, любимец полковых связисток. – Мотоциклисты не пройдут. Полковник Закиров громко расхохотался. – Какие мотоциклисты? Мне бы на танках пройти через эти рвы, а ты на мотоциклах. – Моих ребят вместо пехоты возьмешь? – Они же у тебя инженеры, – продолжал хохотать танкист. – Стрелять-то хоть обучены? А то, знаешь ли, мне туристы на броне не нужны. Веселье красавца-полковника раздражало. Но смотрел он задорно и весело, обижаться было грех. – Не беспокойся, умеют. Не оплошают. Местность тоже хорошо знают, ходили в инженерную разведку, проходы для твоих танков делали. Так что еще подскажут, как лучше оборону пройти. А с командиром корпуса я уже согласовал. – Договорились, пусть подходят, не тяните. Скоро выступаем! А я к своим пойду. Отгремела артподготовка, оказавшаяся невероятно громкой и разрушительной. В перископ командного пункта было видно, как снаряды, обрушившись на передний край обороны, буквально перепахали разрывами землю, напичкав ее тысячами осколков. Немцы, попрятавшись в окопы и щели, пытались пересидеть налет. Удавалось немногим – то и дело взрывная волна подкидывала в воздух плиты перекрытия и бревна от разбитых блиндажей, крепежи брустверов и то, что какие-то мгновения назад называлось человеком. Залпы тысячи орудий, слившись в один непреходящий вой, то ослабевали по какой-то причине, а то вдруг вновь усиливались, буквально раздирая своей воющей музыкой до самых кишок. На горизонте поднялась стена из песка и дыма, заслоняя собой город, стоявший на косогоре за рекой Варна. Иногда пятиугольная цитадель, явственно различимая на высоте, появлялась через бреши в дыме, выставляя на обозрение угловатые, сурового облика бастионы, а потом вновь терялась в дыму разрывов. С немецкой передовой линии, вливаясь в общий гул взрывов и рассекающих воздух снарядов, виднелись яркие всполохи огня. 25-килограммовыми снарядами зло харкали танки, а с фортов крепости громко отбрехивались гаубицы, будоража разрывами вторую линию обороны. До начала наступления оставалось пятнадцать минут. Герасимов вышел из наблюдательного пункта и заторопился в сторону двадцать второй танковой бригады, уже стоявшей в боевом порядке. Артобстрел прекратился неожиданно, как если бы стороны договорились о прекращении огня. На фронте наблюдаются такие поразительные минуты, и оставалось только гадать, какое такое чудо заставило умолкнуть одновременно сотни орудий враждующих сторон. Молчание продолжалось недолго. Сначала где-то в глубине танковой армады громко завелся авиационный двигатель, а за ним, будто бы подхватив эстафету, взревел другой, где-то поблизости басовито и зло зарычал третий, а еще через минуту единым хором уже ревела многоголосо вся танковая армия. Бойцы моторизованной инженерной бригады разместились на броне, крепко вцепившись во все скобы и башенные неровности. Люк головного танка приоткрылся, и из командирской башенки показалась в шлемофоне голова полковника Закирова: – Давай сюда, майор! Сколько тебя можно ждать? Без тебя наступления не начнем!