* * * – Что у нас с Познанью? – спросил Адольф Гитлер, едва Гудериан вошел в кабинет. – Мой фюрер, это не просто город, это город-крепость, – уверенно произнес генерал-полковник. – Русским потребуется не менее четырех месяцев, чтобы взять его. Сейчас в городе находятся четыре дивизии, должны подойти еще две. Познань охраняет хорошо подготовленный гарнизон. В городе размещается летное и пехотное училища, их численность не менее трех тысяч человек офицеров и курсантов. Для защиты города созданы батальоны фольксштурма. Вполне крепкие мужчины, готовые сражаться с русскими, а если потребуется, так и умереть за своего фюрера. Еще есть полиция, латышский батальон, проявивший себя с лучшей стороны в борьбе с партизанами, батальон СС. В город также поступают отступающие части. – Какова численность обороняющихся? – Сейчас трудно сказать. Цифры уточняются. Но каждый день в город подходят все новые силы. Если брать на сегодняшний день, то не менее пятидесяти тысяч. Фюрер поднялся с кресла и подошел к разложенной на столе карте. – Много ли в городе техники? – В качестве противотанковых орудий восьмидесятивосьмимиллиметровые зенитные пушки. Буквально несколько часов назад подошел целый состав самоходно-артиллерийских установок. В городе есть также и танки. Все форты укреплены современной артиллерией. – Насколько прочны оборонительные рубежи перед городом? – С восточной и северо-восточной стороны на расстоянии восьми километров от стен города вырыты глубокие противотанковые рвы, которые задержат наступление танковых корпусов. Второй ров вырыт на расстоянии трех-пяти километров. Его глубина до четырех метров и ширина от пяти до тринадцати метров в танкоопасных направлениях. Сам ров обнесен рядами колючей проволоки. Перед каждым рвом создана мощнейшая система полевой фортификации: передовые позиции, траншеи, ячейки, пулеметные площадки на господствующих высотах. Оборудованы и хорошо замаскированы огневые позиции для артиллерии, в том числе зенитной. Фортификационные сооружения усилены многими рядами колючей проволоки. На наиболее опасных направлениях их количество достигает сорока рядов. На танкоопасных направлениях установлены минные поля. – А если русским все-таки удастся преодолеть эшелонированную оборону? – Их встретит хорошо укрепленная крепость с восемнадцатью фортами. В каждом из этих фортов имеется свой гарнизон. В настоящее время ведутся дополнительные работы по бронированию фортов. В крепости несколько десятков танков, а также штурмовые орудия. Мой фюрер, этот город станет для русских большой могилой. – Нужно сделать все возможное, чтобы задержать русские войска в Познани как можно дольше. Их не нужно пускать к Одеру. Надеюсь, что крепость оттянет на себя немало дивизий. – По предположению генерального штаба, крепость Познань должна оттянуть на себя, по крайней мере, две русские армии. – Русские прекрасно понимают, что Познань – это ключ к Берлину, и постараются взять ее в короткий срок. Докладывайте мне обо всем, что происходит в Познани. – Слушаюсь, мой фюрер, – с готовностью произнес генерал-полковник Гудериан. * * * Штаб 1-го Белорусского фронта находился в вырубке смешанного леса, к которому через редкий ельник, перерезая позиции батальона, вела извилистая дорога, утрамбованная тяжелыми «Студебеккерами», и уходила дальше, в глубокий тыл. На небольшой поляне, окруженной со всех сторон толстоствольными тополями, стояло четыре наспех срубленных избы. В первой размещался маршал Жуков, во второй, несколько просторнее, чем остальные, размещался штаб фронта. В третьей проживали радисты, а четвертая была отдана под гостиницу. Над поляной низко висела маскировочная сеть, отгораживая проживающих от белесого неба и скудного зимнего солнца. Летчики воздушной разведки четырежды пролетали над штабом фронта, проводили аэрофотосъемку и всякий раз выявляли дефекты маскировки. Бойцы из тринадцатого инженерно-саперного батальона в который раз перетягивали маскировочную сеть: где-то подтягивали ее на десятиметровую высоту, а в каких-то местах, наоборот, опускали предельно низко; наносили специальную краску для уменьшения цветового контраста; нашивали на сеть ветки, скрывая построенные объекты; закрепляли комья ваты; навешивали дополнительный маскирующий материал. Никто не ворчал, все осознавали серьезность проводимой работы. И когда наконец командир аэроразведывательной эскадрильи утвердил выполненную работу, все дружно с облегчением вздохнули. Но каждый понимал, что поляна среди лиственного леса – это всего лишь временное пристанище штаба 1-го Белорусского фронта. Советские войска уже катком прошли по равнинам Центральной Польши. Только за последние сутки 1-я гвардейская танковая армия преодолела с боями около ста километров. Совсем скоро в прошлом останутся несколько наспех сколоченных срубов и кропотливая работа бойцов из инженерно-саперного батальона. Стол, стулья, наспех сколоченная мебель и даже старенькая кровать, стоявшая в углу, пойдут на растопку для местного населения, как только последний офицер покинет территорию штаба. В шесть часов вечера в штабе 1-го Белорусского фронта началось совещание. Кроме командующего фронтом маршала Жукова на нем присутствовали начальник штаба фронта генерал-полковник Малинин, член военного совета Телегин, командующие танковыми армиями: 1-й гвардейской – генерал-полковник Катуков и 2-й гвардейской – генерал-лейтенант Радзиевский. Сгрудились вокруг свежеструганного стола, на котором лежала оперативная карта. Большими красными стрелками были указаны места прорывов. Синими линиями нарисованы немецкие позиции с нумерацией частей, державших линию обороны. Оперативная карта устареет уже завтра. В следующие часы Советская армия выдвинется на несколько десятков километров, и оперативную карту передадут в архив фронта, где ей предстоит пылиться среди такого же использованного материала. Но сейчас, напичканная информацией с результатами пешей и авиационной разведок, она являлась воплощением предстоящего продвижения на запад. Все присутствующие прекрасно осознавали, что если бы танки прошли в сутки всего-то двадцать километров, то такой результат можно было бы воспринимать значительным достижением. В прошлые месяцы так оно и случалось. При глубокой эшелонированной обороне, осложненной минными полями, противотанковыми рвами, долговременными огневыми точками, достигнутое можно было бы считать блестящим. Но в этот раз немецкий фронт от сильнейшего удара Советской армии просто рухнул. Избежать немцам краха не помогли даже танковые армии, прибывшие с Западного фронта и тотчас угодившие на самое острие русского наступления, – были разбиты и мелкими разрозненными группами отступали под защиту укрепленных районов. Красная Армия напоминала лавину, скатившуюся с вершины горы, уничтожавшую все, что встречалось на ее пути. Русские танки могли бы продвинуться и дальше, но вмешался технический фактор: следовало поменять гусеничные траки, осмотреть ходовую часть, дозаправиться на следующие сотни километров, поменять загустевшее масло, подлатать башни; подождать тыловое обеспечение, застрявшее где-то среди перепаханных гусеницами фронтовых дорог, а еще следовало пусть ненадолго, но дать роздых подуставшим в боях экипажам. Посмотрев на присутствующих, маршал Жуков заговорил: – Артиллеристы молодцы, хорошо выполнили поставленную задачу. По данным воздушной разведки, в район Вислы подходили свежие силы немцев и две танковые армии генерал-полковника Дитриха. От валового плотного огня штурмовых орудий и гаубиц пострадали как части, стоявшие на переднем крае, так и те, что выдвигались на вторую линию обороны. Многие части были уничтожены, даже не успев вступить в бой. Шестнадцатая воздушная армия тоже нас хорошо поддержала. Ударила сразу по опорным пунктам и по коммуникациям в глубине обороны немцев. Так что нашим армиям они значительно облегчили продвижение. В настоящее время немецкое командование сосредотачивает в Померании значительные силы группы армий «Висла». По нашим разведданным, они рассчитывают ударить в южном направлении. У нас не так много сил, как это может показаться. Всего-то две танковые армии, кавалерийский корпус и четыре общевойсковые армии, – очертил маршал карандашом расположение воинских соединений. Посмотрев на генерал-полковника Катукова, маршал Жуков продолжил чуть строго: – Первая танковая армия, согласно утвержденному Ставкой плану, завтра утром выдвигается на оборонительные рубежи Познани. Вам дается два дня, чтобы войти в город. Попробуйте застать немцев врасплох и взять город с ходу. – Подойти быстро не получится, товарищ маршал, – возразил Катуков. – Крепость имеет два рубежа обороны, один в десяти километрах от города, другой – в трех. Повсюду минные поля, противотанковые рвы, укрепленные огневые позиции. А потом у нас нет подробной карты города. – Мне все это известно, – слегка повысил голос маршал. – А саперные и инженерные батальоны у вас на что? В местах прорыва танков пусть разминируют поля, сделают проходы в оборонительных заграждениях, режут проволоку. Ищут обходные места. А потом и инженерные части должны помочь. Подключите инженерную разведку. Пусть определят точные границы заграждения, выявят места, где легче всего преодолеть рвы. Свяжитесь со штабом шестнадцатой армии, у них есть аэрофотоснимки местности. Изучите их непосредственно на местности. Пусть саперы и химики обозначат удобные проходы условными знаками и доложат командирам корпусов. Мне что, учить, что ли, вас нужно? – Товарищ маршал, все это мы сделаем. Вышлем специальные разведгруппы, способные на месте организовать проход танков. Обезопасим обнаруженные мины и фугасы. Уже собраны группы, которые проникнут вглубь за ограждение и будут дальше расширять проход для танков. Но я хотел сказать, что у нас нет плана крепости. – Попробуйте сориентироваться на местности, – отрезал маршал Жуков. Телефонный звонок, прозвеневший по ВЧ, прервал разговор. Подняв трубку высокочастотной связи, маршал Жуков произнес: – Слушаю. – Это вас товарищ Иванов беспокоит. Телефонная связь по ВЧ была громкой, и присутствующие мгновенно узнали размеренный голос Сталина. – Да, товарищ Иванов. – Все ли готово к наступлению? – Сейчас мы как раз проводим совещание с командующими танковых армий. Обсуждаем текущие вопросы. Сегодня был завершен технический осмотр танков, и завтра с рассветом продолжим наступление. Предполагаем, что двадцать второго января подойдем к Познани, товарищ… Иванов. Рассчитываем взять город с ходу. – Хорошо, если это так. Но думаю, что придется с гарнизоном крепости повозиться. Кто будет наступать на Познань? – Главный удар будет наносить генерал-полковник Катуков. Рассчитываем взять город с ходу. – Все немецкие города очень хорошо укреплены. По этому поводу у меня есть некоторая идея… – Слушаю вас, товарищ Иванов. – В помощь к вам я отправлю специалиста по западноевропейским крепостям капитана Велесова. – Капитана? – удивленно переспросил маршал Жуков. – Именно так. Вас что-то смущает? – Товарищ Иванов, но у нас немало и своих специалистов, а потом… – Не спешите с выводами, товарищ Жуков. Этот человек прекрасно разбирается во всем, что касается крепостей. Знает их слабые и сильные места. А потом ему уже приходилось бывать в Познани. – Я все понял. Когда его встречать, товарищ Иванов? – Он прилетит завтра. Будет служить в семьдесят четвертой гвардейской стрелковой дивизии. – Я лично займусь его размещением, товарищ Иванов. – До свидания, жду от вас завтра хороших новостей. Маршал Жуков аккуратно положил телефонную трубку ВЧ. – Задачи вам понятны? – Так точно, товарищ Жуков. – Тогда приступайте. * * * Еще через два часа генерал-полковник Катуков пригласил на совещание в передвижной командный пункт, под который был оборудован кузов могучего «Студебеккера», командиров 6-го танкового корпуса; командира танковой бригады; командиров отдельных танковых полков; минометного и гаубично-артиллерийских полков; командиров трех лыжных бригад; начальника отдельного моторизованного понтонно-мостового батальона, а также командира моторизованной инженерной бригады майора Герасимова. Несмотря на вызывающую молодость и не самый большой чин, среди старших офицеров Герасимов чувствовал себя уверенно. Было известно, что у начальника Главного управления кадров лежит приказ о присвоении Герасимову очередного звания. Возможно, что уже завтра его плечи украсят новенькие подполковничьи погоны. Успех предстоящей операции во многом зависел именно от работы его бригады. Прошлой ночью один из его батальонов провел тщательную разведку заграждений, о результатах которой было доложено в штаб армии. Последнее слово оставалось за командующим. Все ждали. В кузове было довольно просторно. Места хватило на длинный стол, за которым разместились офицеры; на шкаф, стоящий в углу, где были упрятаны оперативные карты и справочники; на две кровати, стоявшие по сторонам борта и укрытые байковыми одеялами; на радиостанцию в дальнем правом углу, за которой сидел радист. В центре стола возвышалась лампа, работающая от аккумулятора. Генерал-полковник Катуков сидел во главе стола и что-то быстро писал в небольшом блокноте. Наконец он уложил записи в полевую сумку и сказал: – Давайте начнем. Доложите нам, товарищ майор, что вам удалось выяснить. Прошедшая ночь была на стороне пешей разведки – поднявшийся ветер хлестал снежной крошкой так, что невозможно было поднять голову, а мороз, столь редкий в этих местах, усилился, чем напоминал непогоду средней полосы России. Именно благодаря ненастью разведчикам удалось вместо запланированной ближней разведки осуществить глубинную, пробравшись более чем на десять километров на территорию, занятую немцами. Проползав не один час под колючей проволокой, привыкшие к холоду, они даже не замерзли и большую часть времени провели без варежек, срезая колючую проволоку и растаскивая в сторону танковые заграждения. За удачную вылазку следовало отдельно поблагодарить гаубично-артиллерийский полк и батальон минометчиков, обрушивших на два рубежа обороны такой плотный огонь, что немцы не могли поднять голову. Осуществлять разведку приходилось практически под артиллерийским огнем – до первой линии разрывов была какая-то сотня метров, оставалось только молиться, что у артиллеристов не собьется прицел. Ничего, обошлось… Добрались живыми. Три часа назад майор Герасимов передал в штаб армии карту, на которой были указаны наиболее благоприятные места для танковых проходов (многие из которых они проделали самостоятельно); указаны минные поля; наиболее благоприятные участки для обходных маневров. – Разведчиками нашей бригады была осуществлена ближняя и глубинная разведка. В ближней разведке было установлено, что первый оборонительный рубеж начинается от восьми до десяти километров от крепости. – Склонившись над столом, майор стал показывать первую линию обороны. – Немцами был вырыт ров глубиной до четырех метров, а шириной в некоторых местах доходящий до тринадцати. Нами обнаружено, что этот ров не сплошной, в некоторых местах он отсутствует, например, в квадрате Д-3, Б-6, А-4. Через эти проходы легко могут пройти механизированные колонны. Далее в несколько рядов протянута колючая проволока, за которой практически по всей длине идут окопы, блиндажи, замаскированные полковые пушки. В некоторых местах для облегчения наступления нам удалось завалить рвы, что поможет прохождению танков. Проволочные заграждения не на всех участках. Особенно слабое охранение с южной стороны. А вот здесь, как раз на излучине Варны, для разрушения противотанковых сооружений мы заложили фугасы, а уже отходя взорвали.