– Труднее всего тем, кто сейчас находится на фронте, товарищ Сталин. – Это вы правильно сказали, – ответил Верховный Главнокомандующий. – Нам трудно, но тем, кто воюет, им еще труднее. Ведь на фронте каждый день погибают люди… Скоро наши войска подойдут к Познани, что вы можете сказать об этой крепости? – Мне приходилось бывать в Познани, товарищ Сталин. Познаньская крепость – тема моей кандидатской диссертации. Очень грамотно выбрано место для ее постройки. Располагается на господствующих высотах, на западном берегу реки Варты. С нее прекрасно обозревается вся местность. С южной стороны крепость закрывают болота Обры и Обрский канал, а с северо-запада она защищена излучиной реки Варты. Сам город опоясывают восемнадцать фортов, усиленных сверхпрочным бетоном. Расколотить его чрезвычайно трудно, разве что специальными штурмовыми орудиями. К городу с восточной стороны подходят дороги. А в сторону запада уходят уже три железнодорожных полотна и четыре шоссе. Это важный узловой пункт, и я уверен, что немцы сделают все возможное, чтобы удержать город и не пропустить через него грузопоток военных перевозок. Иосиф Виссарионович опустился на соседний стул, взял со стола курительную трубку, закуривать не стал и негромко заговорил: – Этого у них не выйдет… Другое дело, что мы должны взять город с меньшими потерями. Ваши наблюдения по поводу важности Познани для немцев подмечены совершенно точно. Этот город один из основных железнодорожных узлов по пути на Берлин. Через него проходят основные коммуникации Первого Белорусского фронта. – Повернувшись к карте, разложенной на столе, Сталин взял длинный карандаш и показал заточенным синим грифелем. – Это двухколейная железная дорога. Варшава и станция Репен, протяженностью около пятисот километров. И еще одна дорога Демблин – Кюстрин, проходящая через Познань. А еще это прямая дорога через Франкфурт-на-Одере на Берлин. Если мы в кратчайшие сроки займем Познань, то, по оценкам наших военных специалистов, сможем пропускать через этот железнодорожный узел до восьмидесяти поездов в сутки. Поэтому наша задача взять город как можно быстрее. У вас есть предложения, как мы можем это сделать, разумеется, с наименьшими жертвами? – Я много думал об этом, товарищ Сталин. Обычным пехотинцам будет трудно воевать в немецких городах, которые просто созданы для обороны и укреплялись столетиями. Нужно создать специальные подготовленные штурмовые отряды, которые могли бы освоить специфику захвата немецких крепостей и городов. Близ Познани можно было бы построить полигон с деревянными фортами, где штурмовики могли бы оттачивать наступательные навыки: как преодолевать рвы, как взбираться на крепостные стены, куда направляться после того, как они попадут внутрь крепости. Я знаю, как устроены форты, у меня сохранились чертежи. Едва улыбнувшись, Иосиф Виссарионович заметил: – Именно таким образом Суворов учил своих солдат брать крепость Измаил. – И мы знаем, чем это закончилось. – Вот только у нас нет столько времени, сколько было у Александра Суворова, – перевел он взгляд на стену, на которой висели портреты Кутузова и Суворова. – Нам нужно побыстрее закончить войну… А совет хороший, мы воспользуемся вашими знаниями и чертежами. – Товарищ Сталин, разрешите мне участвовать в подготовке штурмовиков, – произнес Михаил Велесов. – Я знаю все тонкости архитектуры средневековых крепостей, мое присутствие будет очень полезным и значительно ускорит подготовку. – Вы проситесь на фронт? – Да, товарищ Сталин. – Насколько мне известно, вы трижды просили снять с вас бронь, и всякий раз вам отказывали. – Именно так, товарищ Сталин. – Где именно вы бы хотели служить? – В восьмой гвардейской армии, в семьдесят четвертой гвардейской дивизии. – Вижу, что ваш ответ очень обдуман. Семьдесят четвертая гвардейская стрелковая дивизия наступает сейчас в первом эшелоне армии. Когда вы бы хотели выехать на фронт? – Мне бы хотелось выехать завтра. – Хорошо. Мы решим этот вопрос. Можете завтра идти в военкомат. Вам там все разъяснят. Глава 9 13 января 1945 года. Где этот Гелен? В Берлин рейхсканцлер Адольф Гитлер прибыл тринадцатого января. О его приезде знал лишь ограниченный круг приближенных. Уже перед самой остановкой поезда Мартин Борман, руководитель партийной канцелярии, поинтересовался: – Мой фюрер, может, стоит поднять над рейхсканцелярией вымпел? Пусть берлинцы знают, что фюрер в трудный час находится вместе со своим народом. Начиная с 1933 года по прибытии Адольфа Гитлера в Берлин над рейхсканцелярией под барабанный бой почетного караула вывешивался его личный вымпел, изготовленный по собственному эскизу фюрера[33]. За многочасовую дорогу Адольф Гитлер не произнес и нескольких десятков фраз. Выглядел хмурым, ушедшим в себя. Единственным человеком, который мог его как-то встряхнуть и отвлечь от скверных мыслей, обезопасить от всего дурного, по-прежнему оставалась Ева Браун. Но сейчас она пребывала в Бергхофе. Ева хотела немедленно присоединиться к фюреру, как только он сообщил ей, что выезжает из Бад-Наухайм в Берлин. Но фюрер, не желая подвергать молодую женщину опасности, настоял на том, что она подъедет несколько позже, когда будет разработан более безопасный маршрут ее передвижения. И вот сейчас, закрывшись в купе, Адольф Гитлер ощущал почти физические страдания от отсутствия Евы и считал буквально часы до ее приезда. Голос Мартина Бормана прозвучал будто бы издалека, потребовалось некоторое время, прежде чем он сумел вникнуть в суть вопроса. – Не нужно. Держите мое прибытие в тайне. Я остановлюсь в старой канцелярии на Вильгельмсплатц. Молодой, но опытный водитель по приказу Мартина Бормана проехал до резиденции по улицам, которые меньше всего пострадали от бомбежек, но даже то немногое, что увидел фюрер, повергло его в еще большее уныние. Вместе с Адольфом Гитлером в рейхсканцелярии разместились его адъютанты, личная охрана, секретарши, врачи, а также Отто Дитрих с Мартином Борманом и его личная охрана. Через два часа по прибытии рейхсканцлер велел созвать вечернее совещание, которое решено было провести в Зимнем саду рейхсканцелярии. Срочным порядком в старую рейхсканцелярию вызвали Гудериана, разместившегося в штаб-квартире, построенной еще перед началом войны близ Цоссена, в тридцати километрах к югу от Берлина. Ночные совещания имели больше информационный характер, и обстановку на фронтах чаще всего докладывали адъютанты Гитлера, и продолжались они недолго, как правило, не более получаса. Но в этот раз вопреки заведенному правилу Адольф Гитлер велел пригласить весь генералитет, включая Мартина Бормана, который в последние месяцы сделался непременным участником всех совещаний. Разложив на столе оперативную карту и глядя на Гитлера, стоявшего в окружении Кейтеля и Йодля, начальник штаба сухопутных войск Гудериан уверенно заговорил: – Русские войска развернулись в наступлении по всей широте фронта, начиная от Балтийского моря и до Карпат. Они уже вплотную подошли к Варшаве, и сейчас на подступах к городу идут ожесточенные бои. Скорее всего, нам не удастся удержать город. Очень сложная обстановка остается в Восточной Пруссии. Русские армии пробиваются к Данцигской бухте, и есть реальная угроза, что они отрежут Восточную Пруссию и сражающиеся там третью и четвертую армии из группы армий «Север». Наши войска яростно контратакуют, но численное преимущество и превосходство в технике на стороне русских. Имеется угроза, что основные силы группы армий «Север» также окажутся в «котле», как и шестнадцатая и восемнадцатая армии группы армий «Курляндия» в Прибалтике. Войска, окруженные в Курляндии, пока еще можно снабжать морским путем, но с очень большими трудностями. На мой взгляд, лучше не оставлять эти войска в Западной Латвии, а перебросить их в Померанию, где наши соединения испытывают сейчас большую нехватку в живой силе. – Все это мы знаем не хуже вас, Гудериан, – раздраженно проговорил рейхсканцлер. – Меня интересует, что вы, как начальник штаба сухопутных войск, можете предложить для исправления ситуации? – У меня имеется план, мой фюрер… Со штабом оперативного руководства мы проработали его до малейших деталей. И уверены, что наступление на русских должно состояться из Померании в южном направлении силами группы армий «Курляндия», которые мы перебросим в срочном порядке в Польшу, а также шестой танковой армии Дитриха Зеппа, полностью передислоцированной на Западный фронт в район Вислы, – заточенный карандаш генерал-полковника Гудериана уверенно прочертил круг расположения шестой танковой армии, – и третьей армии, сражающейся сейчас в Померании. Целью операции является отрезать часть русских подразделений, прорывающихся в настоящее время к нижнему Одеру, от их основных сил. Затем разбить части, попавшиеся в окружение, а на старой германо-польской границе создать глубокоэшелонированную оборону с железобетонными дотами. На этой оборонительной линии в настоящее время мы сумели сосредоточить до сорока пяти дивизий и тысячу шестьсот танков, среди которых немало тяжелых класса «Тигр». Предпринятых усилий будет вполне достаточно, чтобы завершить намеченную операцию. Только счет идет на часы и медлить с решением не следует, и нужно как можно быстрее выбросить русские войска с территории Германии. Адольф Гитлер, слушавший Гудериана с мрачным видом, неожиданно вспылил. – Гудериан, только мы не нуждаемся в ваших уточнениях и назиданиях. Мы и без вас прекрасно понимаем, что русских из Германии следует выбить как можно быстрее. Для этого мы здесь и собрались, чтобы найти наиболее приемлемое решение, как это сделать. Но мне категорически не нравится ваш план! Мы не должны перебрасывать наши войска из Курляндии, где у нас очень хорошие позиции, в Померанию. Войска в Курляндии сковывают армии русских, которые могли быть использованы ими в Польше, в Восточной Пруссии, в Силезии. Я категорически отклоняю ваше предложение! – Мой фюрер, я еще прошлой осенью предлагал вам вывести группу армий «Курляндия» из окружения, когда ситуация на Восточном фронте была более благоприятная. Эти армии могли бы из Прибалтики через Мемель выйти в Восточную Пруссию. Но вы тогда не согласились с этим, считая, что нахождение нашей группировки в Прибалтике отрезвляюще действует на Швецию и что она не поддастся английскому влиянию и будет по-прежнему и далее поставлять руды в Германию. Но я переговорил с Геленом, а он, как начальник двенадцатого отдела Генштаба «Иностранные армии Востока», занимающегося армейской разведкой в отношении Красной Армии, убедительно мне доказал, что Курляндская группировка не сдерживает большие силы русских. Это очень красноречиво доказывает оперативная разведка на советско-германском фронте. – Где сейчас находится Гелен? – Он за дверью и ждет вашего разрешения, чтобы доложить об оперативных данных на советско-германском фронте. – Я смотрю, Гудериан, что вы решили подстраховаться. У меня нет доверия к его разведданным. Его служба сотрудничала с Канарисом. Вы не думаете о том, что русские специально подкидывают нам ложные сведения? Армии русских не однажды пробовали уничтожить группу армий «Север» в Курляндии, но у них ничего из этого не вышло. Первый раз они попытались сделать это в октябре прошлого года, но были остановлены у Тукумса. Две недели назад они также попытались пробить линию фронта. И что из этого получилось? Они вынуждены были отступить. Где этот Гелен? Пусть заходит! Хочу услышать, что он скажет. Вошел генерал-лейтенант Рейнхард Гелен – сухощавый, невысокого роста подвижный человек. Браво вскинув руку, он мгновенно приковал к себе внимание Гитлера и всех офицеров Генерального штаба. – У вас есть какие-то убедительные доводы, чтобы я изменил свое решение по нашей Курляндской группировке? – нервно поинтересовался рейхсканцлер. – Да, мой фюрер. Мы очень тщательно собирали оперативные данные по Первому и Второму Прибалтийским фронтам русских. По нашим данным, дивизии у русских неполные. Личный состав каждой из них не превышает пяти тысяч человек. Для русского командования западная часть Латвии не главное направление. Наиболее боеспособные части в настоящее время находятся в районе Вислы и устремляются к Одеру, а также сосредотачиваются в Пруссии, где намечается широкомасштабное наступление. Русские стараются держать малыми силами нашу трехсоттысячную группировку именно для того, чтобы она не стала пробиваться в Пруссию или чтобы не была передислоцирована на другой, более критический участок фронта, – четко докладывал генерал-лейтенант Гелен, стараясь смотреть Гитлеру прямо в глаза. – У нас был благоприятный момент для наступления в конце октября прошлого года, когда русские перешли в наступление и хотели уничтожить нашу курляндскую группировку, тогда бои велись на рубеже Кемери, Гаденс и Лецкава, но прорвать нашу оборону семь русских армий (шесть общевойсковых и одна танковая) так и не сумели. По нашим оперативным данным, значительная часть личного состава русских и большая часть наступательной техники вышли из строя. У нас слишком высока плотность войск на линии соприкосновения. На двести километров приходится тридцать дивизий, хватило бы и половины, чтобы… – Послушайте, Гелен, – прервал доклад Адольф Гитлер. – Вам бы лучше заниматься своим делом и не лезть туда, в чем вы совершенно не разбираетесь. Ваша прямая обязанность поставлять достоверные разведданные для Генерального штаба. Курляндская войсковая группировка нам еще пригодится, когда мы будем наступать на русских с севера. Это внешний восточный форт Германии. Возможно, что это будет даже наш главный удар… А теперь выйдите, мы поговорим без вас, – резко произнес рейхсфюрер. Прощаясь, Гелен вскинул руку и под тяжелыми взорами офицеров Генерального штаба вышел из совещательной комнаты. Левая ладонь фюрера в этот день дрожала больше обычного. Стараясь успокоиться, он прошел с одного конца комнаты до другого. Затем вернулся и остановился напротив Гудериана. Некоторое время Адольф Гитлер буравил генерал-полковника тяжелым выразительным взглядом, а потом, пряча за суховатой интонацией гнев, произнес: – Больше никогда не приводите на совещание Гелена. Вам все понятно, Гудериан? – Так точно, мой фюрер, – энергично отозвался начальник штаба сухопутных войск. – Я не могу мириться с такой работой Генерального штаба! Больше никогда мне не говорите об отводе курляндских дивизий! Совещание закончено. Можете идти. Мне нужно подумать. Глава 10 Середина января 1945 года. Познань – это ключ к Берлину Четырнадцатого января войска 1-го Белорусского фронта стремительно пошли в наступление и уже в первые же часы оттеснили немцев на несколько километров. Уже на следующий день 1-я гвардейская танковая армия стремительно вышла к реке Пилица. А еще через день 11-й и 9-й танковые корпуса освободили город Родом. В этот же день 47-я армия в стремительном наступлении выбила противника за Вислу и с ходу форсировала реку севернее Варшавы. Семнадцатого января польские и советские войска с боями ворвались в Варшаву. Осознав, что город не удержать, немцы оставили город. Танковые колонны несокрушимым катком двинулись в глубину польской территории и девятнадцатого января освободили город Лодзь, куда сразу за войском стало съезжаться польское правительство. На пятый день наступления армии 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева продвинулись более чем на сто километров в глубину территории, освободив крупный польский город Кельце. 5-я гвардейская армия генерал-полковника Жадова вместе с 3-й гвардейской танковой армией генерал-полковника Рыбалко освободили город Ченстохов. А передовые части 60-й армии генерал-полковника Курочкина и 59-й армии генерал-лейтенанта Коровникова уже стучались артиллерийскими снарядами в ворота Кракова. Двадцать второго января танковые армии подступили к первому познанскому оборонительному рубежу… Впереди был город-крепость Познань.