– Только не говори, что и ты тоже, – взглянув на цилиндрические упаковки чипсов в его руках, отозвалась я. – Нет, хотя сегодня я был бы не прочь где-нибудь переждать этот сеанс, вот только здесь нет подходящего для меня по размерам дерева, которое могло бы укрыть меня от сестры, – непринуждённо ухмыльнулся Дариан, и я неосознанно ответила ему улыбкой. Наверное, я слишком хорошо знала каково это – хотеть спрятаться от всего мира, но не иметь на то ни единой возможности. Улыбаясь, мы встретились взглядами и на секунду замерли, словно наслаждаясь мимолётной секундой веселья, которой, как мы уже заранее знали, не суждено было продлиться дольше мгновения. – Надо же, у тебя есть футболка и даже джинсы! – наигранно восторженно усмехнулась Ирма, возникнув где-то рядом с моим левым плечом. – Непривычно тебя видеть вне образа строгой секретарши. Я думала, что у тебя кроме твоих брюк и блузки больше ничего в гардеробе и нет. – Просто не хочу пачкаться на рабочем месте, – кривоватым полусмешком ответила я, взглянув на девчонку, забирающую из рук брата одну из упаковок чипсов. В пятницу, на фоне потери Ирмой главной роли в спектакле, между нами состоялся серьёзный разговор, отчего ей, по-видимому, сейчас было неловко из-за того, что мы случайно встретились вне её территории. – Вот видишь? – обратилась девчонка к Дариану. – Я ведь говорила, что дерзить – её фишка. Услышав это я слегка приподняла брови – мои слова явно были неверно истолкованы. – Ты одна? – вдруг пронзила меня своим прямым вопросом Ирма, резко переведя своё внимание с Дариана обратно на меня. – Что?.. Нет, я здесь с другом… – Свидание значит, – раскрыв упаковку с чипсами, криво ухмыльнулась девчонка. – С друзьями на свидания не ходят, – заметила я, врезавшись взглядом в её огромные голубые глаза. – Не может быть, чтобы ты была настолько скучной, – снова ухмыльнулась Ирма, забросив при этом в рот ломтик чипсов. Тяжело выдохнув, я машинально перевела взгляд на Дариана, по-видимому рассчитывая хотя бы от него услышать что-нибудь более-менее толковое. – Какие у вас места? – вопросительно приподнял брови Риордан. – Вроде бы центр третьего ряда, – без задних мыслей ответила я. – У нас центр пятого, верно? – Ирма заглянула в билеты, которые Дариан держал в руках, и это был едва ли не лучший момент для того, чтобы сбежать от этой парочки. – Ладно, мне пора, – сделав ловкий обход Ирмы сбоку, отозвалась я. – Приятного вам сеанса… И зачем только я назвала им свой ряд? Возможно, не зная моего расположения, они бы и не вычислили меня в переполненном зале на сто пятьдесят мест. Хотя это врядли. Я была права – зная о том, что в паре метров у меня за спиной расположились Риорданы, совершенно расслабиться мне так и не удалось, чего я так до конца и не поняла, ведь обычно мне было плевать на мелочи, вроде случайных встреч. И всё же я всем своим существом чувствовала, как мой затылок кто-то сверлит настойчивым, твёрдым, словно ледобур, взглядом. В итоге отстраниться от реальности удалось лишь в момент, когда главный герой фильма вычислил преступника среди своих друзей и прострелил колёса его автомобиля. До конца фильма оставалось всего каких-то тридцать минут, весь попкорн был съеден и лимонад выпит, что, наверняка, повлияло на притупление моего осязания Риорданов. Странно, но Кристофера их присутствие беспокоило гораздо меньше, что меня немного дёргало – кажется, я неосознанно подозревала Криса в похищении моего хладнокровия. – Они, как и мы, просто пришли на премьеру, – говорил он, перед началом сеанса устанавливая между нашими креслами попкорн. – Забей, сегодня мы просто зрители в кинотеатре, а не начальники и служащие. Что ж, меня эти слова немного подбодрили, но всё же мне, почему-то, было не по себе от того только факта, что Риорданы увидели меня в компании Кристофера. Будь это любой другой человек, возможно я бы не так дёргалась, но тот факт, что наш поход с Крисом в кино могут растолковать как служебную интрижку, меня действительно напрягал. Больше меня напрягал только тот факт, что меня внезапно начало заботить чужое мнение обо мне и моей личной жизни. Как я уже говорила, обычно мне было плевать на подобные мелочи, поэтому когда у меня случались “звоночки” о чужом мнении, я почти сразу начинала злиться на себя за то, что уделяю своё внимание на подобные глупости. В итоге мне всё же получилось расслабиться, но после окончания фильма у меня всё равно остался неприятный осадок. Словно я хотела получить от этой киноленты большего экшена, хотя на самом деле я всего лишь хотела расслабиться больше, чем в итоге смогла себе это позволить. Мы вышли из кинотеатра в начале десятого и практически сразу распрощались друг с другом, даже не успев обсудить фильм – Кристофер спешил забрать Маверика у знакомой, на которую он его повесил этим вечером, а мне ещё нужно было заехать к Роканере. 18:55 (Роканера): «Заедешь ко мне? Сегодня и завтра я свободна с 22.00». Мы с Роканерой общались крайне редко. В конце концов мы ведь были друг другу никем, если не учитывать того факта, что она являлась дочерью женщины, с которой сожительствовал мой дядя Генри. И всё же, встретившись за всё время не больше пяти раз, мы нашли общий язык быстрее, чем обе могли бы это сделать с любыми другими незнакомцами. Наверное так случилось потому, что у нас было по меньшей мере два общих поведенческих пункта – прямолинейность и неприязнь к Элизабет и Хлое. Не смотря на то, что Роканера была для них дочерью и сестрой, она испытывала к этим двум женщинам едва ли не аналогичное моему чувство неприязни. Вот только мне было легче – я ведь не состояла с ними в родственных связях, которыми, к сожалению, в противовес была обременена с Энтони. Я бы многое отдала, чтобы стриптизёрша Роканера в этом плане поменялась местами с Энтони, который отлично приноровился зарабатывать тем, о существовании чего Роканера лишь смутно подозревает, но данная рокировка*, к моему великому сожалению, была невозможной (*В шахматной игре: одновременный ход королём и ладьёй, при котором ладья придвигается к королю, а король ставится рядом по другую её сторону). Роканера снимала квартиру в одной из тех многоэтажек в Актоне*, которые выглядели так, будто их построили за три века до появления самого Лондона (*Район на западе Лондонa). И всё же у этих домов был один весомый и неоспоримый плюс – аренда квадратных метров в них обходилась достаточно дёшево, отчего я, в своё время, едва не сняла квартиру в паре кварталов от Роканеры, но вовремя отыскала вариант получше и поближе к центру. С тех пор ещё не прошло и года, но кажется, будто миновала целая вечность. Поднявшись на третий этаж, минуя грязные лестничные площадки, я остановилась напротив непробиваемой железной двери и трижды позвонила в квартиру под номером двадцать пять. Спустя пятнадцать секунд по ту сторону двери послышалось шевеление, после чего дверь передо мной наконец раскрылась. На пороге стоял Элайджа – десятилетний сын Роканеры. – Ждал моего прихода? – улыбнувшись, вытащила из кармана джинс руку я, чтобы пожать руку мальчишки. – Мать предупредила, что ты можешь прийти, – как можно крепче сжал в ответ мою руку Элайджа, пропуская меня внутрь квартиры. – Она будет дома не раньше десяти. – Что ж, значит у нас есть минимум двадцать минут. Чем займёмся? Глава 24. Роканера пришла ровно в десять, как раз в момент, когда мы с Элайджей заканчивали расставлять тарелки из посудомоечной машины. Уже несколько лет она снимала эту квартирку, состоящую из двух микроскопических комнат, совмещённого санузла и невероятно миниатюрной кухни. Я здесь уже бывала однажды, от нечего делать решив принять приглашение на чай. Собственно, я и сейчас здесь находилась по той же причине. – Долго меня ждала? – снимая с ног лабутены с замысловатым каблуком, поинтересовалась Роканера. Ей было двадцать шесть, она обладала невероятным пятым размером груди, длинными ногами (её рост составлял сто восемьдесят сантиметров) и длинными волосами, выкрашенными в пшеничный блонд. Как только Роканера выпрыгнула из лабутенов и разогнулась, я смогла рассмотреть её получше: мини-платье из серебристых пайеток с невообразимо глубоким декольте, поверх которого красовалась накидка из кислотно-розовых перьев. В подобном образе я, естественно, могла её представить, будучи осведомлённой о роде её деятельности, но в реальности видела впервые. – Оу, Таша, ты уже здесь… Пошли со мной, – прошагав быстрым шагом в крохотную гостиную, пригласила меня блондинка, но когда я пошла за ней, она скрылась за дверями своей спальни и уже оттуда, переодеваясь, выкрикивала мне общие фразы. – Как у тебя дела? Мать говорит, что ты нашла новую работу. Ты ведь знаешь, что я с ней не общаюсь больше одного раза в месяц, чтобы лишний раз не травмировать свой мозг, а вчера был именно тот раз… Я уже переоделась, можешь заходить. Мне трудно было поверить в то, что за двадцать секунд возможно так быстро переодеться, но Роканера с этим действительно справилась – зайдя в спальню, я застала её в коротких шортах и безразмерной футболке-балахоне. – Вот, держи, – отойдя от прикроватной тумбочки и подойдя ко мне впритык, протянула бумажный свёрток блондинка. – Что это? – непонимающе посмотрела на собеседницу я, после чего она буквально засунула свёрток неизвестного происхождения мне в руки. – Здесь пять тысяч долларов. Не смотри на меня так, я точно не благодетельница. У меня на руках ещё сутки назад были гораздо большие деньги и сейчас я лишь отдаю тебе то, что от них осталось. Будь я добросердечной или хотя бы щедрой, я бы отдала все свои деньги на операцию малышки, но я не такова, о чём часто жалею. Я копила эти деньги девять лет. Мне надоело протирать собой шест и отталкивать от себя недоумков, путающих стриптизёршу с проституткой… Сегодня был мой последний рабочий день. Я сняла в аренду помещение в относительной близости к центру. Открываю свой стриптиз-клуб. В конце-концов это то, в чём я отлично разбираюсь. И я сейчас говорю не о шесте, а о руководстве. Помещение раньше сдавалось под клуб, так что оборудовать его должным образом не составит особого труда и не займёт дольше недели. Плюс ко всему у меня уже есть пять девчонок-танцовщиц, остальных наберу по объявлению в интернете. – Ты уверена, что хочешь отдать мне эти деньги? – заглянула в глаза собеседницы я. – Всё-таки ты работала на них как шахтёр. – Хах! – широко заулыбалась блондинка. – Я подсчитала свои расходы и поняла, что эти пять тысяч останутся у меня на руках даже с учётом оборудования помещения, так что… Пусть твоя племянница будет здорова. Блондинка положила на моё левое плечо свою крепкую руку, и я проделала то же самое с её правым плечом. Роканера была не только выше, но и крупнее меня, и в её руках, привыкших к шесту, чувствовалась неподдельная сила. Уже спустя час мы сидели на кухне и распивали пиво, пока Элайджа, в компании со своим отцом, играл в приставку в гостиной. – Я сказала ей, что проиграть бой ещё не значит проиграть войну, и что главная роль в школьном театре ничего не стоит в сравнении с той ролью, которую она играет в жизни, но, кажется, Ирма не из тех, кто способен согласиться с подобными мыслями прежде, чем выцарапает сопернице глаза. – А в чём смысл? – отодвинув опустевшую банку пива в сторону, Роканера выпустила струйку дыма, источником которой была длинная женская сигарета с ментолом. Минутой ранее я потушила такую же сигарету уже после первых трёх затяжек, явно чувствуя, что она мне “не заходит”. Либо я вдруг разучилась курить, либо ментол не для меня. Скорее всего второй вариант. – Он нанял тебя для того, чтобы ты присматривала за девчонкой? Но в чём смысл? Она проблемная? – Кристофер говорил, что она буквально выжила из дома всех моих предшественниц, но… – Но? – заметив мою паузу, вздёрнула брови Роканера. – Но что-то здесь не так… Она не похожа на трудного подростка. Высокомерие умеренное, самоуверенность в тонусе, но не более того. Блондинка гулко затянулась, глядя куда-то вдаль перед собой. – Думаешь, от тебя что-то скрывают? – наконец поинтересовалась она. – Едва ли… – неуверенно отозвалась я. – Зачем им это? Тем более Кристофер рассказал бы мне, если бы в моей работе было двойное дно, какая-то тайна… – Думаю, рассказал бы, если бы знал. Но ведь он тебе не говорит в чём подвох. Просто ходить по пятам за девчонкой ради того, чтобы убеждаться в том, что она отрабатывает занятия, за которые её брат отваливает целые состояния. Но зачем ему отваливать целые состояния, если Ирма не заинтересована в этих занятиях?.. Зачем им ты?.. Мы встретились уставшими взглядами, словно только что прожили очередную сложную жизнь. Никто из нас не мог ответить на вопрос, прозвучавший в пределах стен маленькой кухоньки. Роканера ещё раз затянулась. – Терпеть не могу секреты, – выпустив очередную струйку дыма, глухо проговорила она. – Мне сейчас двадцать шесть – я родила Элайджу в шестнадцать, ты ведь в курсе? Я кивнула головой. Я была в курсе того, сколько Роканере лет. Когда-то, кажется, будто в прошлой жизни, она училась в параллельном классе с Джереми. Если бы он не попал в ту аварию или хотя бы выжил в ней, ему сейчас бы тоже было двадцать шесть. – Залететь в шестнадцать – то ещё счастье, особенно с такой матерью, как у меня. Она сейчас трясётся над животом Хлои только потому, что рассчитывает на пособие, которое выплатят матери-одиночке после рождения этого ребёнка. Раньше она такой подкованной в подобных вопросах не была. Когда она узнала о моей беременности, она сразу же потащила меня делать аборт, но было уже поздно – я заранее предвидела реакцию матери, поэтому скрыла свою беременность от нее. Представляешь, мне удавалось скрывать пузо вплоть до пятого месяца. Слишком поздно, чтобы делать аборт… Оливеру было восемнадцать, когда он узнал, что станет отцом. Мы не любили друг друга и вообще переспали тогда ради интереса, который и закончился зачатием Элайджи. В конце пятого месяца, сразу после выпускного, я переехала жить к матери Оливера. Она с восьми лет растила сына в одиночку и явно не боялась раннего рождения внука так, как боялась этого моя мать, не желающая тратить деньги на распашонки и пелёнки. Оливер, как и мечтал, поступил в Манчестерский университет и уехал, а я, в ожидании родов, осталась жить с его матерью. Мы с Оливером никогда не были заинтересованы друг в друге как в партнёрах, поэтому наличие ребёнка всего лишь сделало из нас лучших друзей, так что я даже не переживала о том, что мой лучший друг может найти себе подружку в университете. Мне и самой хотелось каких-то отношений, насколько это было возможно в шестнадцатилетнем возрасте… В общем, пока Оливер получал высшее образование, я родила Элайджу и, оставив его матери Оливера, отправилась в Лондон, где, в ожидании восемнадцатилетия, подрабатывала продавщицей в цветочном магазине, после чего и стала востребованной стриптизершей. Когда мать Оливера умерла, Элайдже было всего пять лет и мне пришлось съехать с комнаты, которую я снимала напополам с подругой по работе, и снять квартиру. Это было намного дороже, но к тому времени я уже успела заработать достаточно, чтобы обеспечивать расходы сразу двух людей. Оливер тогда как раз получил свой диплом бакалавра и обустроился в Лондоне, так что он помог мне с некоторыми вопросами. Вскоре выяснилось, что Элайджа раз в десять самостоятельнее меня. Вот скажи мне, какой пацан в десять лет не моргнув глазом может оплатить коммунальные счета или вести бухгалтерский учёт материнского бюджета? Я не помню, когда в последний раз самостоятельно заполняла холодильник продуктами или чинила сливной бачок унитаза. Да-а-а… С Элайджей мне повезло… – Роканера вновь выпустила тонкий поток дыма из лёгких. – Кажется, в мальчишке уместилась вся та настоящая, взрослая ответственность, которой мы с Оливером напрочь обделены с самого нашего рождения. Мы по прежнему лучшие друзья, он уже два года как встречается с весьма милой девушкой, регулярно платит мне алименты и пытается видеться с Элайджей минимум один раз в неделю. Эти два оболтуса невероятно похожи друг на друга. Я говорю о внешности, – Роканера вновь затянулась. – Мы с Оливером переспали всего один раз и это сделало нас закадычными друзьями, меня же с женщиной, которая подарила мне жизнь, не связывает даже дружба. Я откровенно не понимаю Элизабет. Сколько себя помню, она меняла одного мужчину на другого, не в силах определиться хотя бы с одним. Я не понимаю её, как женщину, и осуждаю за отсутствие принципов. Даже я, работая стриптизёршей, не растеряла их, а у неё, судя по всему, никаких принципов никогда даже и не было. До сих пор помню, как один из её ухажёров избил меня за то, что я случайно зацепила локтем его телефон, впоследствии упавший на пол и давший трещину на экране. Я потом месяц ходила с разбитой губой, на что Элизабет было откровенно наплевать – главное, чтобы её байкер приносил деньги в дом. Кроме денег больше ничего в её жизни не имеет важности. М-м-мда-а-а… Ей всегда было наплевать на всё, что не касалось купюр. Единственное, за что я ей благодарна, так это за то, что в первый раз она залетела от красавчика с хорошим генофондом, благодаря чему мне досталась недурная внешность, что очень помогло мне в моей профессии. Хлое так не повезло – ни внешности, ни мозгов. Собственно, откуда? Я знала её отца. Тот ещё козёл. Бросил Элизабет сразу после того, как узнал о её беременности. Мой отец хотя бы попытался вынести её капризы, пока его не свалил сердечный приступ, произошедший из-за очередной их ссоры. Он был старше неё на двадцать лет… Думаю, я до сих пор не простила её за то, что она свела отца в могилу. Если бы он был жив, думаю, у меня была бы совершенно другая жизнь… Он не дал бы меня в обиду. Но он не жив, поэтому я там, куда сама смогла себя дотащить. И, знаешь что? Я горжусь тем, чего я смогла достичь. Мне двадцать шесть и я открываю собственный стриптиз-клуб. Мало кто может похвастаться подобным. И вправду, подобным мало кто мог похвастаться. А Роканера могла. И я уважала её за это. За то, что она знала себе цену. Глава 25. – То есть ты считаешь, что мне стоит расслабиться? – остановившись напротив загона и удерживая Дариану, посмотрела на меня Ирма. – Серьёзно? Я думала, что ты посоветуешь что-нибудь более крутое. Например, проколоть шины её противного кабриолета или разрисовать неприлично правдивыми словами её школьный шкафчик. – Пожалуй, придумать что-то абсурднее твоих вариантов, мне будет сложно. Только представь свою школьную жизнь после того, как выяснится, что это сделала именно ты. – Не выяснится. – Выяснится, Ирма. Обязательно выяснится. Как и с той “модельной” историей, связанной с моими фотографиями в твоём инстаграме. Только не говори, что тебя ничему жизнь не учит. – То есть мне нужно сидеть сложа руки? – с неприкрытым раздражением сжала уздечку в своих руках девчонка. – До премьеры остались считанные недели. Если Хизер настолько пустоголовая, насколько ты мне её описала, тогда тебе не о чем волноваться – она не успеет либо вжиться в роль, либо выучить текст. Ирма уставилась на меня широко распахнутыми глазами, словно только что получила от меня в подарок невидимый и огромный свёрток надежды. – А ведь ты права. Она и вправду серьёзно рискует не справиться с этой ролью. От подростковых проблем меня спас инструктор Ирмы, потребовавший её выхода в загон. Следующие полчаса я, опираясь на ограждающие жерди, простояла в полном одиночестве, наблюдая за ездой Ирмы и размышляя о моём состоявшемся накануне разговоре с Роканерой. Меня не могли нанять только для того, чтобы я следила за тем, как Ирма занимается верховой ездой, французским и лепкой. Было очевидно, что от меня что-то скрывают. Правда, подумать об этом подольше мне вновь не удалось. Из глубин моих мыслей меня выдернул Дункан, шаги которого я услышала прежде, чем он остановился справа от меня.