— Нет-нет! Меня зовут Марк Островский. Я адвокат и у меня… Даже не знаю, как назвать это правильно… — Проблемы, как я и говорила, — удовлетворенно сказала Мелешина. — А почему вы решили, что я смогу вам помочь? Неужто адвокаты нынче верят во всякую ерунду вроде магии и приворотов? — Я верю в факты, так как они не лгут. И если факты говорят о том, что со мной происходит нечто… невозможное, значит оно стало возможным. Пожалуйста, мне очень нужна ваша помощь. — Разумеется, как можно быстрее? — Если вас не затруднит. Думаю, все идет к тому, что я могу умереть. — Полно вам! Вы прекрасно держитесь для человека, которому недолго осталось. И голос у вас бодрый, — заметила Мелешина. Я не мог понять, почему она так упорно отнекивалась? Проверяла меня или заставляла заглотить наживку, как опытная мошенница? В мошенничество мне верить не хотелось. — Вы бы только взглянули на меня! — взмолился я. — На моем теле растет какая-то черная пакость, врачи не могут ничего толком сказать, а один человек утверждает, что наслал на меня проклятие или что-то в этом роде. Если не ошибаюсь, это как раз ваш профиль? — Так и быть, — вздохнула она, — вы можете подъехать завтра до обеда. Поселок Кедровку знаете? Я заверил ее, что знаю, и мы договорились о встрече. Добравшись до дома, я первым делом бросился к шкафчику со спиртным — день выдался напряженным, мне было необходимо расслабиться. Не хотелось предстать перед Мелешиной с опухшим лицом и запахом перегара, поэтому я рассчитывал ограничиться одной, максимум двумя рюмками. В течение получаса бутылка была допита полностью. Я понимал, что перестал сдерживать себя, что постоянно строю себе глупые оправдания: «еще одна рюмка не навредит» или «вот, эта точно последняя». Однако вместо сожаления, внутри меня разгорелся небывалый душевный подъем. В отличие от многих людей у меня опьянение никогда не вызывало грусти или агрессии — только безудержную радость. Я шатался по квартире, забыв о проклятиях и деле Кургина, и распевал песни до тех пор, пока не рухнул на диван. Чрево явилось вновь, оно украло веселое расслабление и заменило его паническим страхом. На этот раз вместо одного шага внутри пульсирующего горла я сделал три. Вдалеке беспроглядной тьмы появилось неровное, колышущееся красное свечение. Волны страха исходили от него. Я приближался к свечению, понимая, что все закончится именно там. Глава 15 Глава 15 Я начинал ненавидеть зеркала без всяких на то причин, в конце концов, они честно отражали реальность. Утро началось с ощущения странной тяжести в груди, будто что-то налилось, распирало изнутри и готово было выплеснуться наружу. Сон как рукой сняло, когда я дотронулся до этого места. Рука коснулась вздувшегося пузыря. В следующее мгновение я оказался перед зеркалом, и как обезумевший долго вглядывался в отражение. Чернота расползлась еще дальше. Она спустилась до пупка, из расплывшегося пятна отделился и устремился к позвоночнику тонкий, похожий на виноградную лозу виток. На коже вспучились еще несколько пузырей, самый первый из них надулся размером с шарик для пинг-понга. Почерневшая кожа натянулась, стала прозрачной настолько, что я мог разглядеть, как в заполонившей волдырь мутной жиже что-то шевелится. — Что происходит? — прошептал я. — Что происходит с моим телом? Не успел я договорить, как грудь кольнуло, будто изнутри в меня ткнули иголкой, и в ту же секунду пузырь лопнул. Коричневая жидкость брызнула на зеркало, оставив размазанные, грязные пятна. В месте разрыва образовалась черно-красная язва, в которой извивался тонкий серый отросток, длиной со спичку. Отросток рос из моего тела, был живым. Он словно радовался рождению, познавая новый для него мир. «Мышиный хвостик», — я вспомнил слова Иванниковой. Тело помощника прокурора было просто нашпиговано этими отростками. Значит вот как оно происходит. Преодолевая брезгливость, я коснулся пальцем «мышиного хвоста». Он оказался теплым и склизким. Упругим, как дождевой червь. Щупальце не обращало на меня внимания, продолжая извиваться по ведомой ему одному траектории. Я сжал его посильнее и вздрогнул от болезненной волны, прокатившейся до самого сердца. Ощущения были не самые острые, но они явно служили предупреждением: «Попробуй выкинуть еще один такой фокус, и я отвечу тебе по полной программе». Мой взгляд упал на ножницы, что валялись на тумбе под зеркалом. Готовое решение проблемы: стоит только взять их, сделать одно легкое движение — и щупальце будет трепыхаться на холодном полу. Однако ни помощник прокурора, ни судья этого не сделали. Или пытались сделать, поэтому и погибли так быстро. «Соблазнительно, но нет, — подумал я. — Пусть сначала посмотрит Мелешина. Может, обойдемся без членовредительства. Еще неизвестно, что произойдет, если отрезать эту дрянь». В гнетущей тишине раздалась неожиданно громкая вибрация смартфона. Звонили с неизвестного номера. — Слушаю, — произнес я, нажав на мигающую зеленую кнопку. — Доброе утро, вас беспокоит Николай Добролюбов из «УралЗдоровья», — послышался мягкий, успокаивающий голос врача. — Получил ваш анализ крови и сразу решил позвонить. — Вы установили диагноз? Это излечимо? — Получается довольно любопытная картина, честное слово, — замешкался Добролюбов. — Если коротко, то показатели крови в норме. Есть легкая степень недостаточности гемоглобина, но это нетрудно поправить — достаточно употреблять побольше красного мяса и морепродуктов. Пока он говорил это, я не спускал глаз с серого щупальца, извивающегося на моей груди. Низкий гемоглобин, как же. Глядишь, съем пару стейков с кровью и перестану быть похожим на пугало из фильма ужасов. — Разве это объясняет почернение на коже? — я старался говорить спокойным тоном, но голос мой дрожал. — Нет, как раз нет! Несмотря на анализы, я уверен в том, что течение вашего заболевания нуждается в постоянном наблюдении. Поэтому я готов выписать вам направление в стационар инфекционной больницы. Там работают профильные специалисты, они сделают все возможное, чтобы вам помочь. — Нет, спасибо. Думаю, все это бесполезно. — Марк Рудольфович, ну что вы! Подождите, послушайте… Я сбросил звонок, а когда Добролюбов попытался перезвонить, сделал это снова. В отражении замызганного зеркала танцевало новорожденное щупальце. Хотя в моем рукаве еще оставалась пара тузов, я был все меньше уверен в том, что выиграю партию в игре на жизнь. Глава 16 Глава 16 Поселок Кедровка начинался с одноэтажных покосившихся домиков, но ближе к центру располагались массивные кирпичные строения советской эпохи. Часть из них сохранила свой первозданный облик, другие были обезображены современными вентилируемыми фасадами. Сквозь окна такси я с интересом всматривался в окружение. Щупальце лениво возилось под рубашкой, не переставая напоминать о своем существовании. Водитель не бывал здесь прежде, навигатор отказывался работать, поэтому дорогу приходилось спрашивать у местных. Дом Мелешиной находился далеко от центра — на окраине поселка среди густых деревьев. — Я в детстве сильно заикался. Трудно было даже в магазине попросить буханку хлеба у продавщицы, — поделился таксист. — Так меня тоже к бабке водили. Она мне что-то шептала на ухо и брызгала мокрой тряпкой. А мне так страшно было, сам не знаю почему. — И как? Помогло? — Не-а. А потом я упал со второго этажа головой вниз — вот это помогло. Сразу заикаться перестал! Только череп повредил, — таксист коснулся острой впадины на лбу. — Если бы не травма, точно стал бы профессором. Мне так мама говорила. Машина остановилась. Я попросил таксиста подождать, пообещав оплатить все сполна. Встреча могла отнять немало времени, а без машины мне было бы тяжело вернуться обратно. Деревянный дом был окружен низким ровным забором. Калитка оказалась не заперта, но из уважения к чужому жилищу я не спешил входить, вместо этого нажав кнопку звонка. Какое-то время ничего не происходило, затем в окне появился силуэт женщины в платке. Она махнула мне рукой, призывая войти в дом. Я последовал ее жесту: толкнул калитку, прошел по тропинке между зелеными грядками и поднялся по ступенькам. Когда Мелешина открыла дверь, я увидел лицо глубокой старухи: испещренный морщинами лоб, крючковатый нос, тонкие седые волосы, выглядывающие из-под платка. Однако глаза Мелешиной не утратили яркости и смотрели на меня с живым интересом. — Подсоби маленечко, — вместо приветствия сказала она. — Нужно перетащить это в кладовку. Силы у меня уже не те. Ее рука указала в сторону прихожей, где на полу лежали два больших тканевых мешка. Я поднял один из них не без труда, оценив вес килограмм в тридцать. В нос ударил резкий запах трав. — А где кладовка? — спросил я, ощущая, как стонут мои нетренированные мышцы. Мелешина повела меня к тесному помещению, на стенах которого висели деревянные обереги. Я положил мешок на пол и вернулся за вторым. Он был холодным, твердым и липким на ощупь. Мне стало любопытно, что хранилось внутри, но я не рискнул поинтересоваться. — Спасибо, юноша, — похвалила меня Мелешина, когда оба мешка были уложены рядом друг с другом. — Не за что, — ответил я. — Только мне уже стукнуло сорок четыре, за юношу не сойду. — Доживешь до моих лет и поймешь, что я права, — улыбнулась она. — Сам себя юношей считать будешь. Интересно, в каком она возрасте? Лицо выглядело старым, но звонкий голос, яркий цвет глаз и белые, ровные зубы ему совсем не соответствовали. Да и походка была на зависть всем пенсионерам. — Боюсь, что до ваших лет мне не дожить. Я звонил вам по поводу… — Да помню я, помню! Адвокат, верно? Я кивнул. — Давай-ка, раздевайся. Посмотрим, что с тобой приключилось. Ты не стесняйся, я и не такое видела. Я снял пиджак и рубашку. Отросток на груди тут же задергался. Будь у него глаза, я бы решил, что он озирается по сторонам. Лицо Мелешиной вмиг помрачнело — она перестала напоминать добрую старушку, живущую по соседству. Ее палец коснулся моей груди, провел по загрубевшей черноте. Отросток она трогать не стала. — Черная вепсская порча. Демьян постарался? Или его мать? — промолвила Мелешина. — Откуда вы знаете? — моему удивлению не было предела.