— О чем ты? — О тебе. Ты любишь его, так что не можешь двигаться дальше. — А ты? — И я. Только я не морю себя голодом. — Да и я не морю! Я ем, — отвечаю я. — Просто нет аппетита. — Несс, ты выглядишь нездоровой. Тебе нужно показаться врачу. — Это все из-за разрыва, — бормочу я. — Если разрыв довел тебя до такого состояния за шесть недель, может, тебе стоит пересмотреть направление, в котором ты хочешь двигаться дальше? — А ты изменился, — замечаю я. — Он ведь тебе не нравился. — Неправда, я говорил, что он — нелегкая задача и, что ты не сможешь излечить его. Вы с ним больше не виделись? — Не виделись с Рождества. Из горла Олли вырывается негромкий звук. — Вы так и не разобрались в случившемся? Как по-детски. И только посмотри, что с тобой стало! — Дело не только во мне. Нас в отношениях двое! — А он пытался дозвониться до тебя? — Писал смс. — И ты ему перезвонила? — Нет, — пока я говорю это, понимаю, как по-детски звучат мои слова, особенно в разговоре с таким, как Олли. — Почему нет? Эван не единственный, кто не изменяет своим привычкам. Выражение лица Олли демонстрирует, каким ребенком он меня считает, и только подтверждает, что ребенок я и есть. Если Эван много для меня значит, почему я не задвинула боль куда подальше и не попыталась все наладить? Я потираю голову. Потому что я растеряна и не знаю, стоит ли налаживать то, что все равно разрушится. Олли вскидывает руки. — Ладно, не мое дело, я знаю. Но мне не нравится видеть лучшую подругу подавленной. И больной. — Вообще-то, я собиралась к врачу вечером. — Хорошо. В конце января я паниковала из-за нарушения цикла, я даже сделала тест на беременность, но к счастью пришли месячные. Полагаю, всему виной стресс и отказ от еды, но я провела два дня, раздумывая над тем, что бы я делала, если бы беременность подтвердилась. Что бы я сказала Эвану, потому в этом случае, нам пришлось бы поговорить. Может, бледность и тошнота связаны с тем, что месячные до сих пор идут. Поскольку все это тянулось несколько недель и Эбби начала ворчать, я записалась на прием к врачу. В подростковом возрасте у меня был эндометриоз, но мне удавалось контролировать его. Кровотечение и боль в пояснице сообщают, что это больше не так. Чудно. Мы продолжаем трапезу в тишине. Точнее Олли ест свою картошку, а я пытаюсь впихнуть в себя остаток сэндвича. Я изучаю Олли взглядом. Больно ли ему так же, как мне? Странная часть меня злится на ту, что разбила сердце этого милого парня. Я была слишком сосредоточена на себе, чтобы заметить, что он стал вести себя по-другому, и решила, что он справляется в своей привычной, молчаливой манере. — Ну что ж, большой брат. Пойду я. Увидимся на занятии. — Я встаю. Олли смотрит на меня, сузив глаза. — Что плохого в том, чтобы проявлять внимание к своим друзьям? — Лучше проявляй внимание на лекциях. Ты ходишь по лезвию ножа, Олли. — Хорошо, Несс. Скажи, если тебе понадобится братский совет. — Не могу понять, сарказм это или искреннее желание помочь. *** НЕСС Я довольно долго не могу сходить в туалет в приемной врача. Открываются и закрываются хлопающие двери, дрожащими руками я запираю кабинку и прислоняюсь к стенке, борясь с подступившей к горлу желчью. Не могу. Меня тошнит сэндвичем, который я впихнула в себя ранее, я отшатываюсь назад, по спине бежит пот. Беременна. Нет, чушь. Я бы уже знала. Но розовые полоски на тесте, которые дал мне доктор никуда не исчезают. Пару минут я смотрю на кусок пластика, надеясь, что они пропадут. Как? Почему? Мне следует плакать или кричать, но я ничего не чувствую. Может, все это время я подозревала, но отвергала это? Заставив себя выйти из кабинки, я брызгаю холодной водой на лицо. Из зеркала на меня смотрит бледная Несс с темными кругами под испуганными глазами. Подумать только, раньше я боялась возвращения эндометриоза, а теперь отдала бы все на свете, чтобы это был он. Эван. И что мне теперь делать? Поговорить с ним? Или подождать пока я не решу, что делать с беременностью? Вопросы набрасываются на меня один за другим. Но есть среди них один, на который я хочу получить ответ. Как это вышло? Мы, как последние придурки, полагались на презервативы, хотя мне давно стоило найти что-то более надежное. Я запихиваю в сумку результаты анализа крови, направление в больницу и тест на беременность. Выйдя из здания, я сажусь на низкий заборчик и сижу до тех пор, пока тошнота и головокружение не отступают, и я могу идти дальше. Я бреду, уставившись в землю, и борюсь с желанием упасть на нее и разрыдаться. Что же мне делать? Домой. Поехать домой. Поговорить с Эбби. Возможно. Не знаю, хочу ли обсуждать это с кем-либо. Я могу справиться с этим. Слезы брызгают из глаз, когда на меня понемногу снисходит осознание. — Несс? Замечательно, мать вашу. Я поднимаю взгляд и вижу Олли, сидящего на скамейке возле библиотеки. Я делаю недовольное лицо. — Ты что, следишь за мной? — Нет. Точнее, не совсем. Эбби меня попросила. — Эбби? — Мы волнуемся за тебя. Я сказал ей, что ты собираешься к врачам, и она попросила дождаться тебя и убедиться, что все в порядке. Вместо радости из-за заботы друзей, я испытываю раздражение. И как много они обо мне говорят? — Я в норме. — Тогда почему ты выглядишь хуже, чем, когда я видел тебя в последний раз? Я не могу сделать этого. Не хочу, чтобы он был здесь. Не хочу видеть даже Эбби. Все, чего мне хочется, это пойти домой, зарыться в одеяло и очнуться от этого кошмара. Доктор сказал, что кровотечение — дело обычное. И отправил меня на УЗИ, так что по приезду домой я должна записаться на прием. Потом поехать в больницу и сделать УЗИ, после которого станет ясно действительно ли я беременна. А дальше меня ждет самый трудный выбор в моей жизни. — Просто я… ай, неважно. Позвони Эбби. Скажи ей, что я встречусь с ней позже. Я возобновляю движение, но спотыкаюсь, и Олли встревоженно подлетает ко мне. — Я отвезу тебя домой. — Нет! — Я сбрасываю его руку и всасываю ртом воздух. — Я хочу побыть одна. По лицу Олли пробегает тень. — Что сказал врач? — Не твое дело! — Ладно, идем, сядем. Я позвоню Эбби. Ты не можешь уехать в таком состоянии. — Он тащит меня к забору, и пока я пытаюсь высвободиться, моя сумка слетает с плеча. Я не застегнула ее и содержимое вываливается на тротуар. Я оседаю на забор, Олли опускается на корточки, чтобы собрать мои вещи. Его рука зависает над пластиковым тестом, и он тупо смотрит на него пару секунд. Я вскакиваю и резко поднимаю тест на беременность с земли. И зачем я его сохранила, можно подумать по приезду домой моя беременность рассосется. Олли долго молчит, и я закрываю глаза. Скрывать более нет смысла. — Ты должна рассказать Эвану. Распахнув глаза, я встречаюсь с Олли взглядом. Ожесточившиеся черты его лица удивляют меня. В этой ситуации я ожидала от него сочувствия.