– Вы стали жертвой грубого обращения, юная Офелия? Девушка не знала, что ответить. Не могла же она обвинять его собственных жандармов. И она молча опустила глаза. Арчибальд фамильярно коснулся пальцем пластыря на ее щеке. Тетушка Розелина предостерегающе кашлянула в кулак, а Торн нахмурился так сильно, что его лоб прорезали гневные складки. – Итак, мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить дела! – объявил Арчибальд. – Что ж, давайте обсуждать! И он с комфортом развалился в кресле, поставив ноги на скамеечку. Тетушка Розелина приготовила чай. Торн сел на диван, согнув длинные ноги. Ему было явно не по себе в этой комнате, с ее кокетливым дамским убранством. Беренильда устроилась рядом и приникла головой к эполете на его плече, но он не удостоил тетку ни единым взглядом. Его глаза неотрывно следили за выражением лица и каждым жестом Офелии. Это привело ее в замешательство. Она не знала, куда ей сесть, как держаться, и стала потихоньку отступать в угол комнаты, пока не стукнулась затылком об этажерку. Человек в полушубке из густого серого меха, вошедший вместе с Торном и Арчибальдом, стоял посреди гостиной. Он был далеко не молод, на его плохо выбритом лице выделялся большой нос в красных прожилках. Стоя на ковре, он тер о штанины свои грязные башмаки, пытаясь сделать их чуть более презентабельными. – Ян, доложите госпоже Беренильде всё, что вам известно, – приказал ему Арчибальд. – Нечистое дело, – буркнул тот. – Ох, нечистое! У Офелии была скверная память на лица, и она не сразу вспомнила, где видела этого человека. Он оказался тем самым егерем, который доставил их в Небоград в день прибытия на Полюс. – Мы вас слушаем, Ян, – мягко сказала Беренильда. – Говорите откровенно, вы будете вознаграждены за свою искренность. – Настоящая бойня, уважаемая госпожа, – прохрипел тот. – Сам я уцелел только чудом. Да, чудом. Он неловко схватил чашку чая, которую подала ему тетушка Розелина, шумно выхлебал все до дна, поставил чашку на столик и заговорил, неуклюже размахивая руками: – Я повторю все, что уже рассказал вашему уважаемому племяннику и господину послу. Ваше семейство собралось в полном составе. С ними было даже трое мальцов, этих я еще никогда в глаза не видел. Вы уж не обессудьте, я буду говорить напрямик, все как есть, ничего не скрывая. Так вот, скажу сразу, чтоб вы знали: ваше отсутствие, мадам Беренильда, их здорово разозлило. И они давай перемывать вам косточки. Мол, вы чураетесь родни, хотите завести свою собственную, а они, мол, вас давно раскусили. И еще говорили, что эту самую «невесту бастарда» – я только повторяю их слова, у меня самого язык бы не повернулся такое вымолвить! – они, мол, никогда не признают, ни ее саму, ни ейных детишков, когда она их нарожает. Так прямо и порешили. Ну, потом, как положено, объявили начало охоты. Я-то в лесу каждую тропку знаю и всё устроил наилучшим манером. Зверей им заранее выбрал. Ясное дело, кроме стельных самок, этих мы никогда не трогаем ради будущего приплода. У меня на примете было три самца, таких здоровенных, что вам хватило бы мяса на целый год. Оставалось только прочесать лес, загнать их в нужное место и прикончить. В общем, всё как обычно! Офелия слушала его с возрастающим страхом. Этот человек говорил с сильнейшим акцентом, но сейчас она уже лучше понимала его. – Такого я в жизни своей не видывал. Звери вдруг повыскакивали со всех сторон, откуда их и не ждали. Да такие взъяренные, морды в пене, как будто совсем ополоумели. Ну, тогда Драконы пустили в ход когти и стали раздирать их на части, одного за другим, одного за другим. Но зверей всё прибывало, и конца им не было! Они сожрали некоторых из ваших, а оставшихся затоптали насмерть. Господи, спаси… Я уж было распрощался с жизнью, хотя свое ремесло еще как знаю! Офелия, забившаяся в уголок, зажмурилась. Только вчера она пожелала себе никогда больше не видеть своих будущих родственников. Могла ли она представить, что ее желание сбудется таким ужасным образом! Девушке пришли на ум прочитанные ею воспоминания Торна о детстве, об играх с Годфруа и Фрейей. Потом она подумала о мальчиках-тройняшках и о том, как гордился кузен Владимир, собираясь взять их на охоту… Егерь потер заросший щетиной подбородок. Его глаза внезапно расширились и остекленели, словно он увидел нечто превосходящее его понимание. – Вы сейчас, небось, подумаете, что я свихнулся, да я и сам, как вспомню, думаю то же самое. Еще бы! Ангел… меня спас от расправы ангел! Он появился среди снегов, среди зверей, и они вдруг разошлись, кроткие, как ягнята. Вот так я и спасся – благодаря ему. Чудо… истинное чудо… с вашего позволения, мадам! Егерь вытащил фляжку с водкой и сделал несколько глотков. – Но почему я?! – воскликнул он, вытирая рукавом усы. – Почему этот ангелок спас именно меня, а не других? Вот чего мне вовек не понять! Потрясенная Офелия, не удержавшись, исподтишка взглянула на Торна. Но увидеть его реакцию ей не удалось. Он смотрел на свои часы так упорно, словно их стрелки остановились, и он ждал, когда они пойдут снова. – Значит, вы утверждаете, что все члены моей семьи погибли на охоте? – терпеливо спросила Беренильда. – Абсолютно все? Егерь не решался посмотреть в глаза ни ей, ни остальным. – Мы не нашли ни одного выжившего. Некоторые тела и вовсе изуродованы так, что и не узнать. Жизнью своей вам клянусь, мы будем обшаривать лес до тех пор, пока не соберем все трупы. Чтобы достойно похоронить их, понимаете? И кто знает… Может, ангел спас кого-то из них? Беренильда ответила ему саркастической усмешкой: – До чего же вы наивны! А ну-ка, скажите нам, какой он был из себя, этот упавший с неба ангелочек? Случайно, не нарядный мальчик с золотистыми волосами, пухленький и очаровательный? Офелия дыхнула на свои очки и вытерла их о платье. Шевалье! Снова этот шевалье! – Вы его знаете?! – изумленно воскликнул егерь. Беренильда громко расхохоталась. Торн стряхнул с себя оцепенение и обжег тетку яростным взглядом, призывающим ее успокоиться. Лицо красавицы раскраснелось, шелковистые локоны беспорядочно падали на щеки – такой небрежности она никогда себе не позволяла. – Взбесившиеся звери, не так ли? Ваш ангелочек вдул им в мозги такие иллюзии, какие может породить только самое развращенное воображение. Иллюзии разъярили их, пробудили в них голод. А потом он сам же и разогнал зверей, попросту щелкнув пальцами. И Беренильда изобразила этот жест так уверенно, что егерь даже поперхнулся. Он слушал ее, как зачарованный, вытаращив глаза. – А знаете, почему этот ангелочек пощадил вас? – продолжала Беренильда. – Чтобы вы смогли описать мне во всех подробностях, как именно погибли мои родственники. – Это очень серьезное обвинение, дорогая моя, – вмешался Арчибальд. – Притом обвинение перед многочисленной аудиторией. – И он постучал пальцем по своей татуировке между бровями. Беренильда мгновенно сменила выражение лица на самое что ни на есть безмятежное. Ее грудь, которая еще миг назад бурно вздымалась, снова задышала спокойно, а щеки опять стали нежно-белыми, как фарфор. – Какое обвинение? Разве я назвала хоть чье-то имя?! Арчибальд устремил внимательный взгляд на дыру в цилиндре, словно она интересовала его куда больше, чем все присутствующие. – Слушая вас, я подумал, что вы откуда-то знаете этого «ангелочка». Беренильда подняла глаза на Торна, безмолвно спрашивая его, как ей поступить. Торн, неподвижно сидевший на диване в напряженной позе, ответил ей пронзительным взглядом, в котором был приказ: «Играйте свою роль!» Этот немой диалог длился какую-то долю секунды, но он показал Офелии, как глубоко она заблуждалась относительно Торна. Она долго считала жениха марионеткой в руках Беренильды, тогда как кукловодом был именно он. – Я потрясена гибелью моих родных, – с горечью прошептала Беренильда. – Это несчастье буквально подкосило меня. Никто не знает и никогда не узнает, какая трагедия произошла сегодня! Мягкий взгляд, мраморно-белое лицо, словно Беренильда вновь играла на театральных подмостках… Бедняга Ян, огорошенный вконец, совсем уже ничего не понимал. – Итак, будем считать вопрос закрытым? – глумливо спросил Арчибальд. – Назовем этот эпизод несчастным случаем на охоте? Да, посол был единственным среди собравшихся, кто открыто наслаждался ситуацией. Офелия сочла бы его мерзким циником, если бы не подспудное ощущение, что каждое его высказывание помогало Беренильде держать себя в руках и сохранять спокойствие. – Да, закроем дело. По крайней мере, на ближайшее время. Все взгляды обратились на Торна. Это были первые слова, произнесенные им с начала их маленького военного совета. – Ну, само собой разумеется, – ответил Арчибальд с ноткой иронии. – Если следствие выявит дополнительные подробности, которые будут свидетельствовать о преступных замыслах, я не сомневаюсь, господин интендант, что вы начнете новое разбирательство. Мне кажется, это в ваших интересах. – Так же, как в ваших интересах будет доклад Фаруку, господин посол, – отбрил Торн, пронизывая Арчибальда хищным взглядом. – Положение моей тетки при дворе пошатнулось. Могу ли я рассчитывать на то, что вы станете ей опорой? Офелия почувствовала в этих словах скорее угрозу, чем просьбу. Улыбка Арчибальда стала еще шире. Он медленно снял со скамеечки одну ногу, затем вторую и надел свой ветхий цилиндр. – Неужели господин интендант сомневается в усердии, с которым я готов служить его тетушке? – А разве вы уже не навредили ей однажды? – бросил сквозь зубы Торн. Офелия, еще не отвыкшая от роли лакея, старалась придать своему лицу отрешенное, равнодушное выражение. На самом же деле она принимала к сведению и то, что произносилось вслух, и то, о чем умалчивалось. Значит, в прошлом Арчибальд уже предавал Беренильду и поэтому Торн ненавидел его еще сильнее, чем всех остальных? – О, стоит ли говорить о том, что было и прошло?! – умильно произнес Арчибальд, не расставаясь со своей сияющей улыбкой. – Какая, однако, у вас крепкая память! Но я понимаю ваше беспокойство. Вы ведь обязаны своей карьерой поддержке вашей тетушки. Если она попадет в опалу, вы погибнете вместе с ней. – Господин посол! – гневно воскликнула Беренильда. – Ваша роль состоит вовсе не в том, чтобы подливать масла в огонь! Офелия впилась глазами в Торна, все так же неподвижно сидевшего на диване. Намек Арчибальда как будто не тронул его, однако она заметила, что его длинные тонкие пальцы, обхватившие колени, судорожно сжались. – Моя роль, мадам, состоит в том, чтобы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, – сладеньким тоном возразил Арчибальд. – Сегодня ваш племянник лишился только половины родственников. Вторая половина его семьи по-прежнему жива и здорова и проживает где-то там, в провинции. Но эта половина, господин интендант, – заключил он, невозмутимо глядя на Торна, – впала в немилость по вине вашей матери. Глаза Торна сузились, превратившись в две серые щелки, но Беренильда поспешно сжала его руку, призывая племянника к спокойствию. – Умоляю вас, господа, не будем ворошить все эти старые истории! Нам нужно думать о будущем. Арчибальд, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку? – О, я предлагаю больше чем поддержку, дорогая моя. Я предлагаю вам заключить со мной союз. Объявите меня крестным вашего ребенка, и вы сможете считать всю мою семью своей собственной. Офелия уткнулась в платок, чтобы приглушить одолевший ее кашель. Крестный прямого потомка Фарука?! Да, поистине, этот человек никогда своего не упустит! Изумленная Беренильда инстинктивно прикрыла руками живот. Торн побелел от ярости. Казалось, он готов вбить в глотку Арчибальду его собственный цилиндр. – Я не в том положении, чтобы отказываться от вашей помощи, – помолчав, решительно сказала Беренильда. – Пусть будет так. – Это ваше официальное заявление? – настаивал Арчибальд, многозначительно указывая на татуировку между бровями. – Арчибальд, я объявляю вас крестным моего будущего ребенка, – повторила Беренильда, собрав всю свою выдержку. – Распространится ли ваше покровительство на моего племянника? Улыбка Арчибальда стала чуть суше. – Вы слишком много просите, мадам. Представители моего пола внушают мне глубочайшее безразличие, и у меня нет никакого желания вводить в мою семью столь мрачную личность. – Так же, как и у меня нет никакого желания числиться вашим родственником, – отрезал Торн. – Но я готов нарушить свои принципы косвенным путем, – продолжал Арчибальд как ни в чем не бывало. – И хочу предложить свое покровительство вашей юной невесте, при условии, что она сама меня об этом попросит. Офелия удивленно подняла брови. Арчибальд не спускал с нее сверкающего лукавством взгляда. С девушкой слишком долго обращались как с неодушевленным предметом, и она уже и не надеялась, что кто-то поинтересуется ее мнением. – Откажитесь от его предложения! – приказал ей Торн. – И на сей раз я с ним согласна! – внезапно заявила тетушка Розелина, с грохотом поставив на стол чайный поднос. – Я запрещаю тебе водить знакомство с такими подозрительными людьми! Арчибальд воззрился на нее с искренним изумлением.