– Вот это да! Оказывается, компаньонка тоже с Анимы?! Меня провели в моем собственном доме! Но он и не думал сердиться, напротив: казалось, это открытие только позабавило его. Он обернулся к Офелии, щелкнул каблуками и взглянул на нее широко раскрытыми глазами, такими голубыми, словно в них сияла вся небесная лазурь. Торн и Беренильда тоже настойчиво смотрели на девушку со своего дивана, безмолвно давая понять, что ждут от нее ответа, а не идиотского молчания. И тут в голове Офелии возникла странная мысль, затмившая все остальные: «Делайте свой собственный выбор, милая девушка! Если вы сегодня не изберете свободу, завтра может быть слишком поздно». Арчибальд продолжал глядеть на нее с самым невинным видом, как будто эта мысль была внушена вовсе не им. И Офелия решила, что с этого момента должна принимать решения самостоятельно. – Я знаю, что вы – человек опасный, – заявила она, стараясь говорить как можно громче. – Но знаю также, что вы никогда не лжете, а я очень нуждаюсь в правде. И поэтому согласна следовать советам, которые вам угодно будет мне давать. Говоря это, Офелия пристально смотрела в глаза Торну. Она обращала свои слова также и к нему. И увидела, как исказилось его угловатое лицо. Арчибальд же продолжал безмятежно улыбаться. – Думаю, мы с вами поладим, невеста Торна. С этой минуты мы друзья! Он попрощался с ней взмахом цилиндра, поцеловал руку Беренильде и увел за собой бедного егеря, совсем сбитого с толку. Едва он переступил порог гостиной, как в передней раздался взрыв голосов заждавшихся придворных. Но стоило тетушке Розелине повернуть ключ в замке, как в комнате воцарилась тишина. Долгая и напряженная тишина, в которой Офелия ясно почувствовала общее осуждение. – Я поражена вашей самонадеянностью! – возмущенно вскричала наконец Беренильда, вставая с дивана. – У меня спросили мое мнение, и я его высказала, – ответила Офелия так спокойно, как только могла. – Ваше мнение?! Вы не имеете права на свое мнение. Единственное мнение, с которым вы обязаны считаться, – это мнение моего племянника. Торн, застывший, как труп, упорно смотрел себе под ноги. Его острый профиль был лишен всякого выражения. – И по какому праву вы публично противопоставляете свою волю воле вашего будущего мужа? – продолжала Беренильда ледяным тоном. Офелия недолго размышляла над ее вопросом. Лицо девушки было в таком плачевном состоянии, что получить еще одну рану от когтей Беренильды она уже не боялась. – Это право я сама присвоила себе, – твердо сказала она. – С той самой минуты, как поняла, что вы мной манипулируете. Лучезарные глаза Беренильды гневно сверкнули. – Да как вы смеете говорить со мной таким тоном! – прошептала она, задыхаясь от ярости. – Вы без нас – ничто, бедная моя девочка, просто ничто… – Замолчите! Беренильда вздрогнула и обернулась. Торн отдал этот приказ голосом, в котором звучала неприкрытая угроза. Он встал с дивана, выпрямился и устремил на тетку пронзительный взгляд, заставивший ее побледнеть. – Похоже, ее мнение очень важно. Что вы ей сказали? Говорите правду! Беренильда была так потрясена этой враждебностью, что не нашлась с ответом. Офелия решила говорить вместо нее. Она вскинула голову как можно выше, чтобы встретиться взглядом с Торном там, наверху. Его глаза запали так, что страшно было смотреть, а светлые волосы никогда еще не казались такими растрепанными. Сегодня на его долю выпало слишком тяжелое испытание. Но Офелия не хотела из сострадания к нему откладывать разговор. – Я все знаю насчет Книги. Знаю ваши истинные честолюбивые планы. Вы намеревались использовать наш брак, чтобы присвоить себе мой дар чтения. И я очень сожалею, что не узнала это от вас самого. – А вот я очень сожалею, что ни слова не поняла из всего здесь сказанного, – пробурчала тетушка Розелина, возвращая девушке зашитую перчатку. Торн избегал взгляда Офелии, уставившись на свои часы. Похоже, он делал так всякий раз, когда ситуация выходила из-под его контроля. – Что сделано, то сделано, – бесстрастно сказал он. – Теперь у нас много других проблем. Офелия и до этого была обижена на Торна, но такой ответ оскорбил ее до глубины души. Он даже не соизволил выразить сожаление о содеянном, хоть как-то извиниться перед ней! Неожиданно девушка поймала себя на удивительной мысли. Все это время она втайне надеялась на то, что ее обманула Беренильда, а Торн не участвовал в интригах тетки. Измученная этой сценой, Офелия натянула перчатку и ушла в кухню, чтобы помочь тетушке Розелине мыть посуду. Она была так подавлена, что разбила две чашки и блюдце. – У нас теперь не осталось выбора, – со вздохом заметила Беренильда, обращаясь к племяннику. – Мы должны представить твою невесту Фаруку, и чем раньше, тем лучше. Скоро все уже пронюхают, что она находится здесь. И прятать ее будет просто опасно. – А может, еще опаснее – показать ее нашему правителю? – пробурчал Торн. – Я прослежу за тем, чтобы Фарук взял ее под свою защиту. Обещаю тебе, что все будет хорошо. – Ну разумеется, – едко ответил Торн. – Если все настолько просто, почему мы не подумали об этом раньше? Тетушка Розелина и Офелия, стоявшие в тесной кухоньке, удивленно переглянулись. Торн впервые так сурово разговаривал с теткой в их присутствии. – Ты что же, больше не доверяешь мне? – с упреком спросила Беренильда. – Нет, я не доверяю Фаруку. Он так забывчив и так нетерпелив… – Но ведь теперь я всегда буду рядом и смогу им руководить! – И тогда вам придется пожертвовать остатками своей независимости. – Я к этому готова. – Вы все время стараетесь приблизить ее к тому эпицентру, от которого я хотел держать ее как можно дальше. – Но я не вижу других решений. Разозлившись вконец, Офелия выглянула из кухни: – Прошу вас, не стесняйтесь, ведите себя так, словно меня здесь нет. Я ведь тут ни при чем, не правда ли? Она подняла глаза и встретила пристальный взгляд жениха. В нем она увидела то, что боялась увидеть, – глубокую усталость. Но девушка не хотела жалеть его, не хотела думать о двух маленьких игральных костях. И в этот момент Торн вошел в кухню. – Оставьте нас на минуту, – попросил он тетушку Розелину, убиравшую в шкафчик чайный сервиз. – Только с условием, что дверь будет открыта! – строптиво ответила та и вышла в гостиную. Торн распахнул дверь шире некуда. В кухне горел только газовый рожок, и от его света долговязая тень Торна легла на обои, а сам он стоял перед Офелией, глядя на нее сверху вниз. – Вы с ним знакомы. Он произнес эти слова яростным шепотом. – Вы встречаете его уже не впервые, – продолжал он. – Я имею в виду, в вашем истинном обличье. Офелия не сразу поняла, что он говорит об Арчибальде. Она откинула назад густые волосы, падавшие ей на лицо. – Я случайно познакомилась с ним… раньше. – В ночь вашей эскапады. – Да. – И он все это время знал, кто вы такая. – Нет, я ему солгала. Признаюсь, не очень умело. Но он так и не понял, что Мим и я – одно лицо. – Вы могли бы сообщить мне о вашей встрече. – Несомненно. – Может, у вас были причины скрывать это знакомство? Даже тусклый свет газового рожка позволил Офелии заметить, как у жениха на щеках задвигались желваки. – Надеюсь, вы не имеете в виду того, что я и выговорить не решаюсь, – глухо сказала она. – Должен ли я понимать ваши слова так, что он вас не оскорбил своим ухаживанием? Офелия буквально задыхалась от ярости. Это уж слишком! Что он себе позволяет?! – Нет, не оскорбил. Зато вы сейчас оскорбили меня так, как никто и никогда. Торн поднял брови и шумно втянул воздух через нос. – Вы сердитесь на меня потому, что я скрытничал с вами. Но ведь и вы мне солгали, умолчав о встрече с послом. Да… похоже, мы оба с самого начала шли неверным курсом. Торн объявил это довольно унылым тоном. Офелия никак не могла понять, чего он добивается. Неужели он надеется уладить их ссору так же легко, как улаживает дела в своем интендантстве? – И потом, я ни в чем вас не обвиняю, – бесстрастно добавил он. – Просто советую держаться подальше от Арчибальда. Не верьте ни одному его слову, никогда не оставайтесь с ним наедине. И еще очень рекомендую соблюдать ту же осторожность в отношении Фарука. Если вам придется его посещать, пусть вас непременно кто-нибудь сопровождает. Офелия даже не знала, смеяться ей или сердиться. Похоже, Торн переоценивал серьезность ситуации. Девушка чихнула три раза подряд, высморкалась и ответила простуженным голосом: – Вы напрасно так беспокоитесь. Обычно на меня никто не обращает внимания.