«Сэр, сэр, вы не можете просто вот так вламываться! Миссис МакКормик может быть занята! Добрый день, миссис МакКормик, миссис МакКормик, должен ли я вызвать службу безопасности?» Пендергаст обратился к женщине. – Избавьтесь от него. – Кто вы такой, чтобы вот так врываться в мой кабинет? И при этом еще запирать мою же дверь! Она потянулась к телефону, но тут Пендергаст слегка ей поклонился. – Я просто клиент с крошечной проблемой, которую можете решить только вы, моя дорогая миссис МакКормик. Пожалуйста, помогите мне. Он одарил ее своей самой обворожительной улыбкой. «Миссис МакКормик! Миссис МакКормик!» – продолжало доноситься из-за двери. МакКормик встала, осмотрела Пендергаста сверху донизу оценивающим взглядом, а затем подошла к двери. – Все в порядке, – сказала она, так и не открыв ее. – Нет необходимости вызывать службу безопасности. Я сама разберусь с клиентом. Вы можете идти. Затем она снова повернулась к Пендергасту и обошла его, продолжая изучать с некоторой долей любопытства. Тревога исчезла с ее лица. – И ваше имя… – Алоизий Ксингу Ленг Пендергаст. Ее брови приподнялись. – Это весьма известное имя, мистер Пендергаст, и оно говорит само за себя. Новый Орлеан? – Верно. Пожалуйста, зовите меня Алоизий. – Алоизий, – повторила она, возвращаясь к своему месту за столом, но оставшись стоять, – итак, у вас есть некая небольшая проблема? – Все верно. Он достал из кармана грязную квитанцию и поднял ее, демонстрируя. – Это от ювелирного изделия, которое было приобретено около пяти недель назад и было оплачено наличными. Мне нужно имя человека, который его купил. – Я уверена, вы знаете, что эта информация строго конфиденциальна. Мы – ювелирный магазин. Представьте себе, как будут чувствовать себя наши клиенты, если любой сможет просто прийти и узнать имя покупателя! – Я понимаю. – Тем более если квитанция была оплачена наличными, у нас может и совсем не быть имени. – Это было кольцо, и, согласно этому листку, покупатель вернул его, чтобы подогнать по размеру. – Ну, в этом случае у нас, конечно же, должно было остаться имя. Но… как я уже сказала, эта информация конфиденциальна. – Вот почему я пришел к вам. Видите ли, моя жена изменила мне. Он купил ей кольцо. Я хочу знать, кто он. На этих словах брови МакКормик приподнялись, и на ее лице застыла смесь изумления, злорадства и жалости, а на ее губах начала играть легкая улыбка. – Ах, старая история. Все та же старая, как мир история. – Эта ужасная ситуация выбила меня из колеи. И я действительно не знаю, что еще делать. Можете ли вы дать мне совет? – Забудьте ее имя. Разведитесь с ней. Неважно, с кем она спит. Просто избавьтесь от нее. Это мой вам совет. – Но… я люблю ее. – Господь Всемогущий. Не будьте тряпкой. Вы любите ее? Придите в себя, очнитесь! Мир полон женщин, которых действительно стоит любить. И полон драгоценностей, которые можно им дарить, – добавила она, подмигнув ему и широко улыбнувшись. – Я довольно наивен, когда речь заходит о подобных вещах, – признался грустным голосом Пендергаст, – иногда кажется, что я совсем не понимаю женщин. И… и это унизительно! – Поверьте, я знаю женщин. Такому джентльмену, как вы, не составит труда найти женщину, которая будет любить вас, холить и лелеять. Теперь, я думаю, вы должны спросить сами себя: зачем вы хотите знать имя человека, с которым ваша жена наставила вам рога? Если бы это был не он, то был бы кто-нибудь другой. А, возможно, у нее и были эти самые другие. Мой вам совет: забудьте об этом. – Узнать его имя для меня это дело чести. Как забыть, когда не знаешь, кто он такой, когда все друзья в курсе и судачат за спиной? Это для меня позорно и унизительно. Все, что я хочу знать, это его имя. Тогда я смогу… – он запнулся, немного наклонился к ней и произнес доверительным шепотом, – хорошо, позвольте мне быть с вами честным. – Так и быть. Говорите все, как есть. – Если бы я знал его имя, то мог бы притвориться, что все это время был в курсе, и просто игнорировать эту ее интрижку, как знак полного безразличного к ней отношения. И только. Я хочу… спасти хоть какую-то часть моей гордости, которая еще осталась. – Понимаю. Да, я отлично вас понимаю. Вы богатый человек, я права? – Очень. – И она попытается забрать ваши деньги? – Без сомнения. – Брачного контракта нет? – Я был таким молодым и наивным. О, каким же я был дураком! Последовала длинная пауза. – Ясно. И я хорошо понимаю, к чему вы клоните, потому что сама прошла через подобное. И знаю, что такое унижение, когда все твои друзья сплетничают за спиной, и весь мир скрывает это от тебя. И вы сами – всегда именно тот, кто узнает последним. В ее голосе прозвучала горечь. Пендергаст поднял глаза. – Я так рад, что вы меня понимаете. Это много значит для меня… Барбара. Он осторожно взял женщину за руку, слегка ее сжав. Она негромко рассмеялась, позволив ему на мгновение задержать руку, а затем отстранилась. – Теперь, Алоизий, позвольте мне просто подойти к моему компьютеру и взглянуть, что у нас есть. Но предупреждаю: не подходите к нему. Держись подальше. Или вы не получите от меня его имя. МакКормик выхватила квитанцию из его руки, села на свое место и быстро застучала по клавишам. – Порядок, нашла. Она вырвала лист из блокнота, лежащего на ее столе, написала на нем имя и передала Пендергасту. На бумаге красивым почерком было написано: Моррис Крамер. Пендергаст почувствовал на себе ее острый взгляд и выдал подходящую случаю череду эмоций: шок, оскорбление и презрение. – Так это он? Ублюдок. Мелкое дерьмо. Мой старый сосед по комнате из Эксетера[164]. Я должен был догадаться! Она протянула руку, и он отдал ей лист бумаги обратно. Она смяла его и выбросила в мусорную корзину, при этом продолжая пристально смотреть на Пендергаста. – Как я уже сказала, Алоизий, мир полон женщин, которых стоит любить, – она взглянула на часы. – О, самое время для чая. За углом есть прекрасная чайная. Желаете присоединиться ко мне? Пендергаст выдал ей еще одну ослепительную улыбку. – С радостью, – сказал он. 48 Занимающий площадь в три с половиной тысячи квадратных футов, Гранд-люкс отеля «Сетаи», Майами – как размышлял Диоген – превосходил своими размерами массу стандартных жилых домов. Номер мог также похвастаться не только неописуемо прекрасным видом на Атлантику, но и домашним кинотеатром, дорогими предметами искусства, висящими на стенах подлинниками картин, написанных маслом, проходной кухней, оборудованной техникой «Sub-Zero»[165] и ванными комнатами, отделанными черным гранитом. Но в отличие от большинства пятизвездочных гостиничных номеров он был декорирован с безупречным и сдержанным вкусом: здесь присутствовал чувственный налет изысканности и роскоши. Диоген надеялся, что это все возымеет желаемый эффект, потому что объект воздействия не являлся ценителем прекрасного. В настоящее время этот самый объект – девушка – сидела на кожаном диване в одной из двух гостиных комнат. Когда Диоген вошел, держа в каждой руке по бокалу «Лилле Бланк»[166], он одарил ее самой теплой улыбкой. Флавия Грейлинг взглянула на него. Она была одета в рванные синие джинсы, майку и вездесущую поясную сумку. Она не улыбалась. Вместо этого на ее лице застыло выражение, которое он не мог распознать: «Доля неопределенности», – подумал он, – «смешанная с надеждой, любопытством… и чем-то граничащим с гневом». – Вот твой напиток, – сказал Диоген, ставя бокалы на столик, расположенный перед диваном. – Итак, это был последний пункт твоего плана действий? Флавия оставила напиток нетронутым. – Да. Я отправила тебе эту записку через службу переадресации, затем покинула Намибию и пробралась на борт парохода, идущего в Сьерра-Леоне, а потом спряталась в местном убежище. Твои инструкции и билет на самолет до Майами доставили только вчера. – Прекрасно. Диоген сделал глоток «Лилле». На время его визита в «Сетаи» он находился в образе личности Петру Люпея с его очаровательными европейскими манерами, чисто выбритым и гладким лицом – без единого шрама – изысканным костюмом, сшитым на заказ, слабым следом неидентифицируемого акцента и одной контактной линзой, скрывающей его молочно-голубой глаз. – Но я должен спросить: тебе действительно было необходимо настолько жестоко разбираться с владельцем того автосалона, мистером…