– Хорошо, я добуду его для вас. Естественно, что вы будете использовать его только для оказания содействия правоохранительным органам. – Естественно! – раздался хриплый смешок. – Спасибо, Мим. Отключив связь, Пендергаст вернул телефон обратно в карман своего пиджака. Команда криминалистов должна была вот-вот закончить свою работу. Пендергаст прошел через гостиную – чистую и пустую, как и другие комнаты – и остановился у ближайшего окна. Апартаменты Гамильтон-Хайтс располагались в одном из новейших зданий квартала – двадцатиэтажном строении на пересечении Бродвея и 139-й улицы, которое затмевало кирпичные дома и таунхаусы, из коих состояла основная часть близлежащих улиц. Окно выходило на запад, на Риверсайд-Драйв и Хадсон. Груженая баржа медленно двигалась вверх по реке, направляясь в Олбани. За спиной Пендергаста раздался шорох, и, повернувшись, он увидел Аренского, агента ФБР, ответственного за бригаду криминалистов. Мужчина стоял молча, почтительно ожидая, когда ему дадут слово. – Чем могу помочь? – обратился к нему Пендергаст. – Сэр, мы закончили работу. Если у вас нет дополнительных указаний, мы возвращаемся в центр, чтобы начать регистрацию и работу с уликами. – Нашли что-нибудь стоящее? Аренский покачал головой. – Только несколько комплектов отпечатков. Пендергаст кивнул. Как только Аренский вернулся к своей команде и продолжил сборы, входная дверь открылась, и на пороге апартаментов возник Лонгстрит. Его высокая фигура заполнила весь дверной проем. Увидев его, Аренский быстро подошел к нему, и они заговорили вполголоса. Аренский активно жестикулировал, указывая на различные предметы, и эти его указания, в свою очередь, вынуждали остальных членов команды поочередно отчитываться перед Лонгстритом. Пендергаст некоторое время просто наблюдал за этим действом, но вскоре снова перевел взгляд на окно. Глядя поверх крыш низких зданий, тынущихся на запад к реке, он рассматривал высокие фронтоны и зубцы своего собственного особняка на Риверсайд-Драйв, раскинувшегося за длинными рядами кирпичных домов. Отсюда даже без бинокля он мог четко различить его парадную дверь, служебный вход, порты для обслуживания и даже закрытые окна библиотеки. Очевидно, эти апартаменты были выбраны потому, что предоставляли отличный обзор на особняк 891 по Риверсайд. Отбрасывая ненужные мысли, Пендергаст наклонился, чтобы внимательно рассмотреть подоконник. Два комплекта из трех отверстий были просверлены в его древесине через равное расстояние, образуя таким образом два треугольника, расположенных примерно в шести дюймах друг от друга. Без сомнения, это был след от анкерных болтов для крепления телескопа. Чтобы подобное закрепление было целесообразно и обеспечивало гарантированную стабильность, это, надо думать, был тяжеловесный телескоп с шестидесяти- или восьмидесятикратным увеличением, повышенной светочувствительностью и режимом ночного видения – именно такой использовал бы Диоген для наблюдения за особняком брата. Когда Пендергаст выпрямился, к нему подошел Лонгстрит и тут же кивнул, отвечая на его невысказанный вопрос. – Агент Аренский ввел меня в курс дела, – сказал он, – это более или менее то, что мы и ожидали найти. Квартира была сдана в аренду мистеру Крамеру сроком на один год около трех месяцев назад. – Без сомнения, одна из одноразовых личностей Диогена. И как часто этого мистера Крамера видели здесь? – Мы опросили соседей и швейцаров. Ближайшая соседка – женщина чуть за семьдесят – рассказала мало полезного. Мы вызвали сюда полицейского художника, чтобы он попытался создать фоторобот, но вряд ли это принесет нам много пользы. Мистера Крамера с завидной регулярностью видели здесь только в начале срока аренды – часто в сопровождении некой молодой женщины. – Флавии. Лонгстрит кивнул. – Несколько человек опознали ее по снимкам, которые мы им предоставили, а вот фото Диогена, как это ни странно, не опознал никто. Но он точно здесь был, – Лонгстрит обвел комнату рукой. – Даже запустив упрощенный поиск совпадений на ноутбуке судмедэксперта, мы нашли отпечатки, принадлежащие им обоим: ими буквально усыпана вся квартира. – Ясно. – Был период, когда здесь никого из них не видели. Он, несомненно, соответствует тому времени, которое они провели в Эксмуте. А затем около четырех недель назад «мистер Крамер» вернулся – на этот раз без Флавии. Он стал придерживаться странного расписания: уходить поздно ночью и возвращаться домой на рассвете. Его встречали и провожали разные швейцары и все та же пожилая соседка… это продолжалось примерно неделю и длилось до недавнего времени. А затем он внезапно исчез, прихватив с собой все свое имущество, – Лонгстрит нахмурился. – И на этот раз, похоже, что Флавия оказалась более осторожной. Нет никаких, даже минимальных, зацепок, на основании которых можно было бы предположить, где они – или, что еще важнее – где он может сейчас скрываться. Последовала затяжная пауза. – Боюсь, что это та же история, что случалась с нами на спецоперациях, – продолжил Лонгстрит. – За последнее время не было найдено никаких совпадений с записями с камер АТБ[170], операций по банковским или кредитным карточкам или чего-либо подобного. Перекрестная сверка с системой экранов безопасности так же ничего не выявила. Все мои команды в поле – я привлек еще несколько дополнительных – также не сумели ничего найти. След простыл, – он вздохнул. – Извини, старина. Я знаю, что находка той квитанции, позволившей нам проследить его до этого убежища, должно быть, обнадежила тебя. Я это знаю, потому что меня она тоже заставила надеяться. Но теперь создается впечатление, что Диоген как будто растворился в воздухе. – Ясно, – сказал Пендергаст ровным голосом. – Я хочу достать его так же, как и ты, – ободрительно произнес Лонгстрит. – Поверь, это дело останется моим главным приоритетом. Хотя я боюсь, что нам временно придется переключить наше внимание с поисков Диогена. Мы вынуждены снять несколько человек с этой работы и перебросить их на расследование убийства, которое совершил во Флориде сумасшедший доктор-мясник. Могу пообещать лишь, что это дело не займет много времени. – Доктор-мясник? – переспросил Пендергаст, отворачиваясь от окна. – Да. Этот доктор – судя по всему, он действительно врач, но я не помню его имени – просто вошел в больницу Майами и убил пожилую женщину, которая и так находилась уже на пороге смерти. Ты только представь – умирала от застойной сердечной недостаточности. Мясник разделал ее настолько впечатляюще, что Джек Потрошитель точно одобрил бы. Когда в палату вошел другой врач и застал его за этой забавой, сумасшедший убил и его, покромсав на кусочки. А потом он просто исчез, – Лонгстрит покачал головой. – Полное сумасшествие. Все это было освещено в центральной прессе, что делает проведение этого расследования приоритетным для нас всех. Пендергаст замер на мгновение, а затем взглянул на Лонгстрита с явным любопытством на лице. – Расскажи мне больше об этом двойном убийстве. Лонгстрит удивился. – Зачем? Это просто незначительное отступление. Мы, очевидно, имеем дело с неким социопатом – его скоро поймают, и мы сможем вернуться к нашему делу. – Двойное убийство, – настаивал Пендергаст, – уважь меня, старый друг, будь любезен. 51 Это был еще один славный ноябрьский день на Флорида-Кис. Диоген Пендергаст завел в док свой «Крис Крафт», пришвартовал его и запрыгнул на пирс, захватив с собой небольшой переносной холодильник, заполненный льдом, на котором лежали два образца cauda equina. По мере приближения к дому он высматривал Констанс, но вокруг не было ни души. Диоген невольно пребывал в состоянии повышенной нервозности, поэтому, миновав библиотеку, направился прямиком в подвал, в свою лабораторию и запер за собой дверь. Шесть часов спустя он вышел оттуда с зажатой под мышкой коробкой. День уже давно склонился к закату, и весь остров – включая дом Диогена – был укутан мягким золотым светом, столь характерным для этого архипелага. Войдя в библиотеку, Диоген нашел Констанс с книгой в руке. Она задумчиво сидела у потухшего камина. – Приветствую, моя дорогая, – скрывая беспокойство, обратился Диоген. Она подняла голову, и его потряс ее отрешенный вид, однако ему удалось сохранить выражение радости на своем лице. – Привет, – ответила она тихим голосом. – Надеюсь, ты хорошо провела время в мое отсутствие. – Да, спасибо. Диоген надеялся, что она спросит его о поездке или о том, почему он сбрил «Ван Дайк», который уже начал отрастать, но, похоже, ее эти подробности не интересовали. Диоген замешкался, понимая, что задуманный им план может обернуться весьма непростой задачей. – Констанс, я должен поговорить с тобой. Она отложила книгу и вся обратилась во внимание. – Я… я должен признаться, что обманул тебя насчет того анализа крови. Он не был стандартной процедурой. И он выявил кое-что неладное. Брови Констанс приподнялись, выказывая ее незначительную заинтересованность. – Снадобье, которое я дал тебе, потерпело неудачу. Диоген сделал глубокий вдох, позволяя сказанному несколько секунд повисеть в воздухе. Он репетировал эту сцену в своем воображении дюжину раз на обратном пути из Майами. Он знал, что не может действовать слишком поспешно в этой ситуации, ему нужно было дать ей время, чтобы усвоить новую информацию и хорошенько все обдумать. – Неудачу? – Я полагаю, что ты уже ощутила болезненные побочные эффекты этого. Мне очень, очень жаль. Не найдясь, что ответить, она отвернулась: – Что случилось? – Биохимия процессов чрезвычайно сложна. Достаточно сказать, что я допустил ошибку, но сейчас уже исправил ее. Он извлек коробку и открыл ее, демонстрируя трехсотмиллилитровый пакет, заполненный фиолетовой жидкостью. – Вот почему ты отправился на Ки-Уэст? – Да. – Чтобы добыть еще больше cauda equina? Диоген ожидал подобного вопроса. – Господи, нет! – он энергично затряс головой. – Точно нет. Препарат целиком синтетический, и в человеческих тканях больше нет необходимости. Просто первый его синтез оказался неправильным из-за предположений, которые я допустил. А сейчас я изменил формулу и изготовил новую партию. Исправленную партию. – Ясно. Констанс выглядела такой изнуренной, что состояние ее здоровья внушало нешуточные опасения. – Теперь я хочу отдать его тебе, чтобы ты могла восстановиться и набраться сил.