– Да-да, ты говорила, – решительно оборвала мисс Блэклок Мици, по сто раз на дню повторявшую одно и то же. – Но все-таки мне непонятно, почему ты решила уйти именно сегодня? – Потому что они опять приходить меня убивать! – Кто? – Мои враги. Наци! Они узнавать, что я здесь, и приходить убивать. Я об это читаль, да, я читаль газет! – Ты имеешь в виду нашу «Газету»? – Вот, здесь написано, – Мици достала из-за спины «Газету». – Видишь, здесь они прямо говорить: «Убийство». Убийство в «Литтл-Пэддоксе». Или это не значит здесь? Сегодня вечер, в половина седьмого. Ай! Я не хочу ждать, когда меня убивать… Нет! – Но почему ты считаешь, что это про тебя? Мы, например, думаем, что кто-то просто пошутил. – Пошутил? Разве убивать – это шутка? – Нет, конечно. Но, дорогая девочка, если бы кто-нибудь захотел тебя убить, он бы не стал давать объявление в газете. – Да? – Мици призадумалась. – Вы хотите сказать, они никто не хотеть убивать? А может, они хотеть убивать вас, мисс Блэклок? – В жизни не поверю, что кто-то решил меня убить, – беспечно заявила мисс Блэклок. – И главное, Мици, я совершенно не понимаю, зачем убивать тебя. Ну, зачем, скажи на милость? – Потому что они плохие… очень плохие. Я вам уже говорить: и маленький брат, и мама, и моя такая милая маленькая племянница… – Да-да, конечно, – ловко остановила поток словоизлияний мисс Блэклок. – Но все равно мне не верится, что тебя хотят убить, Мици. Хотя если ты твердо решила уйти, причем предупредив меня за пять минут до своего ухода, я не в силах тебе помешать. Но учти, ты сделаешь огромную глупость, – уже другим тоном произнесла мисс Блэклок и поспешила добавить, заметив, что Мици заколебалась: – Говядина, что прислал к обеду мясник, по-моему, слишком жесткая. – Я буду готовить гуляш, специальный гуляш. – Специальный так специальный. А кстати, ты не могла бы сделать сырные палочки? Ну, из того засохшего куска сыра… А то ведь к нам могут сегодня пожаловать гости. – Сегодня? Что значит «сегодня»? – То и значит. В половине седьмого. – Но… это же время, которое написать газета! Кто придет? Зачем придет? – На похороны, – сказала, подмигнув, мисс Блэклок и добавила, пресекая дальнейшие возражения: – Все, Мици, хватит. Мне некогда. Ступай и, пожалуйста, поплотнее закрой за собой дверь. – Так… на некоторое время покой обеспечен, – вздохнула хозяйка дома, когда дверь за ошарашенной Мици захлопнулась. – Ах, Летти! Ты такая деловая! – восхищенно воскликнула мисс Баннер. Глава 3 В половине седьмого – Hy, вроде все, – сказала мисс Блэклок, придирчиво окидывая взглядом двойную гостиную. Ситцевая мебельная обивка с мелкими розочками, золотистые шары хризантем… вазочка с фиалками и серебряная сигаретница на столике возле стены… поднос с напитками на столе посреди комнаты… «Литтл-Пэддокс» представлял собой средний по величине особняк, построенный в стиле ранней Викторианской эпохи. В узкой, продолговатой гостиной вечно царил полумрак, потому что крыша веранды заслоняла солнечный свет; в дальнем конце когда-то были двойные двери, которые вели в маленькую комнатку с окном в нише, но потом двойные двери убрали и заменили бархатными портьерами. Когда же в особняке поселилась мисс Блэклок, она окончательно соединила две комнаты в одну. В каждой половине был свой камин, и, хотя ни один не горел, по комнате разливалось приятное тепло. – Вы включили отопление? – спросил Патрик. Мисс Блэклок кивнула: – Да, тут было так зябко и промозгло! В доме жуткая сырость, поэтому я попросила Ивана затопить перед уходом котел. – Неужто не пожалели драгоценного кокса? – усмехнулся Патрик. – Вот именно: драгоценного. Но иначе нам пришлось бы расходовать еще более драгоценный уголь. Сам знаешь, отопительная контора не выделяет ни грамма сверх того, что нам положено на неделю… если только не заявить, что нам не на чем готовить еду. – Но ведь когда-то были целые горы угля и кокса, и они продавались совершенно свободно? – Джулия сказала так, как будто речь шла не об Англии, а о какой-то диковинной заморской стране. – Да, и причем по дешевке. – И кто угодно мог пойти и купить все, что хотел, без карточек и ограничений? Неужели тогда всего было полно? – Да, дорогая. И топливо было любого сорта и любого качества, а не как сейчас, только камни и сланец. – Эх, жили же люди! – с завистью произнесла Джулия. Мисс Блэклок улыбнулась: – Мне тоже приходят на ум такие мысли, когда я оглядываюсь назад. Но ведь я старуха. И естественно, мое время кажется мне самым лучшим. Но вам, молодым, негоже вести подобные речи. – Я тогда могла бы не работать, – продолжала, не слушая тетку, Джулия. – Сидела бы себе дома, составляла цветочные букеты и писала письма… Почему тогда писали столько писем? Кому? – Всем тем, кому ты сейчас звонишь по телефону, – лукаво прищурилась мисс Блэклок. – Хотя мне, честно говоря, не верится, что ты умеешь писать, Джулия. – Да уж конечно, я не следую «Полному руководству по написанию писем», которое раскопала тут у вас на днях. Это прелесть что такое! Представляете, там даже дают советы, как достойно отказать вдовцу, если он просит твоей руки. – И тем не менее вряд ли тебе удалось бы всю жизнь пробездельничать. У людей и тогда было много разных обязанностей, – сухо сказала мисс Блэклок. – Впрочем, я мало сведуща в светской жизни. Нам с Банни, – она одарила Дору Баннер нежной улыбкой, – рано пришлось отправиться на биржу труда. – О да, очень рано! – поддакнула мисс Баннер. – Господи, каких гадких, отвратительных детей мне пришлось обучать! Никогда их не забуду. Летти, правда, оказалась умнее меня. Она проникла в деловой мир, стала секретаршей финансового воротилы… Внезапно открылась дверь, и вошла Филиппа Хаймес, статная, красивая, спокойная женщина. Она удивленно огляделась по сторонам: – Здравствуйте! А вы что, гостей ждете? Почему мне ничего не сказали? – Это невероятно! – воскликнул Патрик. – Филиппа не знает! Бьюсь об заклад: она единственная женщина в Чиппинг-Клеорне, которая ничего не знает! Филиппа вопросительно взглянула на него. – Узрим мы вскоре, – Патрик театрально взмахнул рукой, – убийства сцену! Филиппа Хаймес слегка удивилась. – Вот это, – Патрик указал на хризантемы, – похоронные венки, а оливки и сырные палочки символизируют поминальное угощение. Филиппа перевела вопросительный взгляд на мисс Блэклок. – Это шутка? Вы же знаете, я начисто лишена чувства юмора. – Да, это очень гадкая шутка! – взволнованно ответила за Летицию мисс Баннер. – Мне она совершенно не нравится. – Покажи объявление, – велела ей мисс Блэклок. – А я пойду загоню уток. Уже темно. Им пора домой. – Давайте я схожу, – предложила Филиппа. – Что ты, дитя мое! Ты отдыхай, на сегодня твоя работа закончена. – Тогда давайте схожу я, – вызвался Патрик. – Нет-нет, ни в коем случае! – решительно возразила мисс Блэклок. – В прошлый раз ты плохо задвинул засов. – Летти, дорогая, позволь мне пойти! – взмолилась мисс Баннер. – Честное слово, я с удовольствием! Вот только галоши надену и кофту… Ах, куда же она запропастилась? Но мисс Блэклок, улыбаясь, уже выходила из комнаты. – Дохлый номер, Банни, – ухмыльнулся Патрик. – Тут энергия бьет ключом. Тетушка не выносит, когда что-нибудь делают за нее. Она везде хочет поспеть сама. – Да, она очень самостоятельная, – поддакнула Джулия. – Хотя ты, если не ошибаюсь, не предлагала ей своих услуг, – подколол Джулию брат. Девушка лениво улыбнулась. – Ты сам только что сказал, что тете Летти нравится со всем справляться самой. И потом, – она вытянула вперед изящную ногу в тонком чулке, – я же надела свои выходные чулки. – Смерть в шелковых чулках! – патетически воскликнул Патрик. – Не в шелковых, кретин, а в нейлоновых. – Это не так красиво звучит. – Послушайте, может, кто-нибудь объяснит мне, – жалобно сказала Филиппа, – почему здесь столько говорят о смерти?