— Что тебе известно? Многое, женщина. Больше, чем следовало бы. Орфей опустился на край кровати и наклонился вперед, обхватив руками колени. После трехсот лет одиноких блужданий в этом мире он лучше кого бы то ни было понимал забытую, похожую на вампира душу, пойманную между мирами. Оказавшуюся, подобно ему, в ловушке, но по-другому. О боги, жизнь — это лишь проклятая ирония судьбы, не так ли? — Я знаю, боль напоминает тебе, что ты жива, — ответил он, удивляясь, что слова не застряли в глотке. — Поверь, я тебя не осуждаю. Я причинил достаточно боли — в основном, другим — по той же причине. Не все шрамы видны глазу. Мэйлия молчала. Арголеец повернулся, чтобы взглянуть на нее. Увидел, как она с встревоженным видом наблюдает за ним. Понял, что и сам так же разглядывал окружающих. Да, они одинаковы. И поэтому именно она должна понять. Если он собирается найти сферу, то должен рискнуть. — Мэйлия, одиночество — не худшее, что может случиться со смертным. Да, оно выматывает, но не убивает. Но забвение… — Он взглянул на свои предплечья и отметки аргонавтов, место которым на руках брата, а не на его собственных. — Это смертный приговор. Душа моего брата отправилась в Тартар из-за меня. И я не позволю, чтобы его забыли. Не тогда, когда способен его спасти. Долгие секунды они смотрели друг на друга, и пустота в его груди нарастала. Орфей чувствовал, что даже если развалится здесь на части, Мэйлия ему не поможет. Он не знал, что делать дальше, если она не скажет, где искать сферу. — Я не собирался привозить тебя сюда, — сказал он, надеясь ей объяснить. — Мне лишь надо было узнать, где сфера. Когда те гончие появились возле твоего дома, я понял, что там тебе оставаться небезопасно. И потому привез сюда. Не потому, что хотел причинить боль. Здесь тебя никто не найдет, если ты сама этого не позволишь. Ни Аид, ни Зевс, ни другие боги. — Ты думаешь, его душу действительно можно спасти? — тихо спросила она. — Мы оба знаем, на что способна тьма. Что, если ты найдешь его, а он уже не тот брат, которого ты помнишь? Пустота стала так велика — Орфей испугался, что она поглотит его целиком. Он уже думал об этом, но гнал эти мысли. Брат, в отличие от него, настоящий герой. Прошло всего три месяца. Грифон достаточно силен, чтобы выжить три месяца в преисподней. Он просто обязан выдержать. — Нельзя убить настоящий героизм. Никакой тьмой. — Надеюсь, ты это запомнишь. Орфей нахмурился, но не успел спросить, что имеет в виду Мэйлия, как она вновь опустила взгляд на свои руки и глубоко вздохнула. — Колдун в Греции. Собирает ведьм в свой приход. Он направил силу сферы на церемонию рукоположения. Я почувствовала это только вчера. Не знаю, что он запланировал, но насколько мне известно, колдуны забирают силу у… — У ведьм, которых втягивают в свой ковен. Орфей оттолкнулся от кровати. Конечно, то, что надо. Апофису нужны новые ведьмы, чтобы обрести мощь. А значит, сейчас, не успев их натренировать, изменить и вытянуть их растущую силу, он наиболее слаб. — Где именно в Греции? — На холмах у Коринфа. — Мэйлия выпалила координаты. В груди Орфея зародилось волнение и первый намек на надежду. — Именно в Коринф сбежала Медея, убив детей Ясона. Разумеется, колдун направился туда, надеясь использовать эту негативную энергию. Спасибо. — Орфей, подожди. Он застыл, положив ладонь на дверную ручку. Мэйлия соскочила с кровати — тонкое, хрупкое создание, совершенно не похожее на отца с матерью. Но он почувствовал в ней еще не раскрытую силу. И задумался, когда она сама ее обнаружит. Мэйлия подошла к конторке, вытянула верхний ящик. Достала юбку, в которой ходила, и залезла в карман. Затем приблизилась к Орфею и протянула раскрытую ладонь. — Они могут тебе понадобиться. На ладони лежали две золотые монеты. — Оболой. Откуда? — Мать дала. На случай, если Аид попытается затащить меня в Тартар. Возьми их. Они тебе понадобятся, чтобы миновать Харона. Лодочника, перевозившего души через Стикс в Поля Асфоделя, где им предстоит ждать суда. Да, монеты ему понадобятся, это хоть какой-то шанс миновать первое препятствие на пути в преисподнюю. Удивление смешалось с признательностью. Орфей взял подарок и спрятал в карман. — Я тебе очень благодарен. — Докажи, что я ошибаюсь. Известие, что душа может пережить тьму преисподней, будет достаточной благодарностью. — Я тебя не забуду, — сказал он, выходя из комнаты. — Тогда ты будешь первым, — прошептала Мэйлия. Глава 18 Подходя к спальне, куда ее направил Ник, Изадора прикрыла ладонью рот и зевнула. Она и ее спутники засиделись за полночь, обсуждая с Ником не только Орфея и ситуацию с сиренами, но и военную стратегию и помощь аргонавтов колонии, расположенной сейчас здесь, в Монтане. Недавно демоны Аталанты напали на деревню высоко в Скалистых горах, перебив и людей, и полукровок. К тому же, по всему тихоокеанскому северо-западу увеличилось количество сообщений о странных убийствах и появлении диковинных существ. Аргонавты вместе с Ником и его людьми пытались выследить и уничтожить демонов, прежде чем произойдут новые смерти. Все согласились, что необходимо положить конец злодеяниям, прежде чем новая потусторонняя сила решит воспользоваться отсутствием Аталанты и возьмет тварей под свой контроль. Или прежде чем вернется сама Аталанта. Последняя мысль засела в голове Изадоры. Царица ни секунды не сомневалась, что как раз сейчас Аталанта пытается выбраться из преисподней. — Тебе не стоит быть на ногах так поздно, — встревоженный голос Деметрия ворвался в мысли Изадоры, и она улыбнулась мужу, который распахнул дверь и пропустил ее, стараясь, как заметила Изадора, не притрагиваться к ней. Он всегда старался не ее касаться. По крайней мере, когда их могли увидеть. — Все в порядке. И потом, ты, как и я, знаешь, что Ник не появится в Арголее. Значит, надо ловить его при каждой возможности. По крайней мере, сегодня он в благодушном настроении. Вопреки обыкновению. Хотя они с Ником заключили союз и в этой схватке делились информацией и людскими ресурсами, Иза знала, как тяжело повстанцу быть рядом с ней. Особенно, если в комнате присутствует и Деметрий. — Он не может видеть нас вместе, — сказал Деметрий за спиной жены, закрывая дверь. — Я знаю, что он чувствует, и не могу его винить. Иногда я думаю, не лучше ли тебе быть с… — Не говори так. — Она повернулась к нему, зная, что этот страх исходит из самых глубин его души. Души, которая, по мнению Деметрия, никогда не будет достойна Изадоры, хотя та и связала свою и его жизни. — Даже не думай об этом. Не его я хочу, Деметрий. Не он тот андрас, в которого я влюблена. Не он тот, кто… Он накрыл ее ладонь своей. Дернул к себе жену, прерывая ее речь. Иза врезалась в его крепкую грудь и застонала, когда муж поцеловал ее так, что у нее поджались пальцы ног. Его прикосновения всегда действовали на нее так. Электризовали. Воодушевляли. Разрывали. Так же, как при первом поцелуе на острове, где их удерживала Аталанта. Если богиня планировала использовать наложенное Герой проклятие родственных душ себе на пользу, то просчиталась. Ведь их связь совсем не походила на проклятие. Она стала лучшей частью жизни Изадоры. Деметрий обхватил ее лицо большими сильными руками. Скользнул языком в приоткрывшийся рот Изы. Деметрий источал вкус кофе, который они пили раньше, и греха, которым она хотела заняться сейчас. Аргонавт проявил больше страсти при поцелуе и притянул жену так близко, что она могла видеть и чувствовать лишь его. Когда он отстранился, у Изадоры сбилось дыхание, а тело болело от желания. Глаза мужа — темные обсидиановые озера — вытягивали из нее душу. — О боги, кардия. Мне ненавистно то, что переживает Ник, но отпустить тебя я не могу. Даже ради него. И я хотел бы целовать тебя так целый день. Иза крепко вцепилась в ткань его рубашки. Деметрий был таким крупным, и весь словно состоял из крепких мускулов. Ей это в нем нравилось. Его размеры, некогда пугавшие ее до смерти, сейчас невероятно заводили. — Лучше бы тебе никогда не отпускать меня. И к твоему сведению, аргонавт, я хочу, чтобы ты целовал меня так весь день. Деметрий прижался губами к ее виску и проложил дорожку жарких поцелуев до уха, отчего у Изы екнуло сердце. — Ты знаешь, почему мне нельзя. Прикоснувшись к тебе, я не могу остановиться. Он снова завладел ее губами и целовал так долго, медленно и полно, что она растаяла. Изадора почувствовала, как Деметрий подхватил ее на руки. Она знала, что он несет ее на большую кровать, и думала лишь о том, чтобы заполучить мужа голым, чтобы он глубоко вошел в ее тело, туда, где она больше всего его желала. Деметрий уложил жену, раздвинул ей ноги и улегся сверху. — Ах, кардия, знаешь ли ты, что совершенно сводишь меня с ума? Иза улыбнулась и очертила его темные густые брови. — Приятно знать, что я все еще имею на тебя влияние, хранитель. — Так будет всегда. — Он уткнулся губами в ее ладонь и нежно поцеловал. — Я… Раздался стук в дверь. Иза поймала мужа за подбородок и потянула к себе. — Не обращай внимания. Его губы вновь нашли ее рот. Деметрий расстегнул пуговицу на брюках Изадоры и, запустив в них руки, потянул вниз, на бедра, когда в дверь снова постучали. — Я знаю, что вы оба там, — послышался голос. Знакомый голос. — Слышу, как вы там возитесь в койке. Изадора, не снимай пока трусики. Мне нужно с тобой поговорить. Деметрий вновь прервал поцелуй и прорычал: — Орфей. Он выбрал до жути неудачное время. Изадора вздохнула, не собираясь спорить с мужем. Но ей требовалось поговорить с Орфеем, а зная этого андраса, неизвестно, будет ли он утром здесь, раз уж сейчас, в три часа утра, не спит.