*** Воздух становился все более застойным и густым, а стоны и просьбы о помощи — такими громкими, что звучали в ушах Орфея беспрерывным гулом. Следуя через Тартар, Орфей и Скайла старались, насколько возможно, держаться в тени, но кое-где это не удавалось. Они миновали реки лавы с несчастными, брошенными в кипящие потоки, столбы, возле которых привязанные души подвергались пыткам разными инструментами: от ножей до кос и цепей. Повсюду путников окружали боль и муки, но никто не обращал на них ни малейшего внимания. Их пропускали словно невидимок. И это казалось… неправильным. Проходя мимо особо жуткой сцены — собаки раздирали душу, прибитую к земле колом, — Скайла прикрыла рот и отвела глаза. — Как он решает, кому от какого зверства страдать? — С каждой душой по-своему. Скайла повернулась к аргонавту. Орфей застыл. И вновь его охватило ощущение дежавю, становившееся тем сильнее, чем глубже они проникали в преисподнюю. — Не знаю, откуда мне это известно. Просто известно. На суде Аид определяет подходящие наказания для виновного и ставит их одно за другим в повторяющейся последовательности. Каждый день — своя пытка, пока душа не умирает лишь для того, чтобы назавтра страдать по новому плану. — Это ужасно, — прошептала Скайла. Да. Кошмарно. Знать, что день за днем ты будешь мучиться, пока не закончишь разной, но одинаково чудовищной смертью лишь для того, чтобы пробуждаться и повторять все заново. Бесконечный цикл жизни, мучений и смерти. Скайла взяла его за руку и потянула. — Идем. Он сосредоточился на ее знакомых аметистовых глазах. Они тоже вызывали чувство дежавю. Орфей знал, он видел их задолго до того концерта. — Скайла… — Да? В груди снова потеплело. — Я… «Почему я чувствую, что знаю тебя? Что за странная связь существует между нами?» Но Орфей знал, что она не ответит на вопросы. Он уже пытался раньше. Может, надо просто прекратить расспросы и быть благодарным, что она здесь, с ним. Оказаться в этом месте в одиночестве… Даже в обжигающей жаре по его позвоночнику пробежала дрожь. Орфей выкинул из головы эту мысль и шагнул к Скайле. — Да, идем. Они прошли еще несколько часов, прежде чем голая земля сменилась мокрыми, хлюпающими болотами, где все пять рек преисподней сливались в мутную, булькающую, засасывающую трясину. Посреди жижи виднелись души, которые плыли, силясь освободиться, но поверхность была непроницаема, как стекло, и в воздухе раздавались приглушенные крики. Пожалуйста, пусть Грифон будет не здесь, внизу. Иначе Орфей не представлял, как они смогут его освободить. Слева послышался крик. Орфей инстинктивно толкнул Скайлу себе за спину и повернулся на звук. Она фыркнула, вышла из-под его защиты и потянулась за луком. Голос набрал силу, а затем показалось тело. Настоящее тело — не тень, как все, кого они здесь видели. Орфей не знал наверняка, откуда ему это известно. Здесь, внизу, души казались реальными, но что-то в них вызывало у Орфея ощущение незавершенности. Человек, существо — неважно — выступил из-за кривых деревьев и остановился в нескольких метрах от путников. Он был темноволос и одет во все белое, а по его щекам сбегали два шрама. Мужчина определенно казался настоящим. И очень, очень знакомым. — Вы ищете душу аргонавта. Орфей украдкой взглянул на Скайлу. Она подняла лук и приготовилась стрелять. — Откуда ты знаешь, зачем мы здесь? — У душ есть уши, — ответил мужчина. — И ветер разносит секреты. — Он понизил голос. — Вы же не настолько наивны, чтобы думать, будто смогли зайти так далеко в мир смерти без разрешения? Аргонавт, которого вы ищете, не в Проклятых болотах. Он на равнинах, на западе за горами. Орфей проследил за взмахом руки существа. — Почему ты нам это рассказываешь? Мужчина подошел ближе. — Потому что мне велели. — Он вложил маленький каплевидный флакон с жидкостью в руку Орфея и прошептал: — Даже здесь, в забытой земле, остается надежда. Будьте готовы к неожиданностям. Они ударят, когда вы решите, что свободны. Он повернулся и направился туда, откуда пришел. — Эй! Мужчина остановился, посмотрел через плечо. — Я тебя знаю? — спросил Орфей. — Знал когда-то. Орфей не понял, почему ответ вызвал у него большее беспокойство, чем сам факт прихода этого типа. Аргонавт поднял флакон. — Что здесь? — Амброзия. В подземном мире она дает противоположный эффект. Мужчина повернулся и скрылся в тумане. — Что, по-твоему, он имел в виду? — спросила Скайла. Орфей не знал, но, наблюдая за исчезновением пришельца, испытал новый приступ дежавю. — Думаю, это означает, что мы должны держаться начеку. — Обследуем болота или доверимся ему? Будь Грифон здесь, его поиски заняли бы дни, недели. В тени высоких камышей скрывается так много лжи. — А ты что думаешь? — Это твое испытание. Да. Его. И возможная ошибка тоже. Всего лишь одна из многих в жизни. Он не знал, почему, но дежавю велело довериться этому человеку. Орфей спрятал флакон в карман. — Мы направляемся к западным равнинам. *** Ноги Скайлы болели от ходьбы, а спина ныла от сна на камнях. Но будучи воительницей, сирена переживала и худшее и выдерживала условия и посложнее. Жара донимала больше всего, но Скайла испытывала благодарность за маечку без рукавов и за угрюмого спутника. Даже если тот становился все тише и мрачнее с каждым пройденным шагом. Тартар. Взмокнув от пота и задыхаясь от подъема, они добрались до плато. Передав Орфею бутылку с водой, Скайла осмотрела горизонт. Тут еще больше душ испытывали различные мучения. Некоторые были привязаны к кольям, другие заперты в клетках, третьи горели в огне. И хотя желудок крутило от отвращения, Скайла знала, что чувствительность к жестокости притупляется. Теперь ни одна пытка не задевала ее слишком сильно. До того момента, как она увидела за деревьями, метрах в пятидесяти, мужчину. Тот свисал с цепей, закрепленных высоко на ветвях. Он был обнажен, сотни тысяч змей атаковали его ступни и лодыжки. — Жуть какая! Она всегда ненавидела змей и не могла представить худшей пытки. Орфей повернулся и застыл. — Грифон.