– Мамочка-мама! – вскрикнула Мирна, выскочила из своего ряда и принялась искать глазами Сару. – Я тоже хочу такой. – Вот, – сказал Билли Уильямс. – Возьми мой. Умирая с голоду, он предложил ей половинку своего сэндвича. Мирна улыбнулась и покачала головой: – Ничего. Я найду для себя. Но спасибо. Билли посмотрел ей вслед, потом опустил глаза на свой промокший сэндвич. И понял, что у него нет ничего такого, чего хотела бы Мирна. Она была недостижима, и он боялся, что будет томиться по ней до второго пришествия. Габри подошел к мосту и предложил Рут кофе: – Я плеснул туда бренди. – Не надо, – ответила старая поэтесса, перекрикивая рев реки. Она потянулась к кружке, над которой поднимался парок. – Я выпью бульона. Габри побледнел. Он понял: это знак конца света. Рут никогда не отказывалась от выпивки. Он посмотрел вниз и увидел, что река не просто злится, она сходит с ума. Словно все унижения, происходившие на всех водных путях в Новом Свете на протяжении многих поколений переселенцев, всплывали на поверхность. Подъем воды был не протестом, а отмщением. Габри едва слышал собственные мысли за ревом реки. Наверное, думал он, спускаясь с моста, такой звук издает душа, которую тащат в ад. Гамаш лихорадочно обдумывал ситуацию. Догадались ли они открыть водоотводы по всей провинции? Больницы нужно перевести на режим чрезвычайного положения. Нужно связаться с другими провинциями, сообщить, что может понадобиться помощь. Необходимо защитить водофильтровальные станции. Держать наготове команды гидроэнергетиков, если потребуется восстанавливать подачу энергии. Задействовать армейские резервы и группы быстрого реагирования. Ввести режим чрезвычайного положения. Неожиданное катастрофическое явление, природное или нет, несло с собой хаос. Места пасторальные и столь любезные глазу мгновенно превращались в зону военных действий. Население, непривычное к чрезвычайным ситуациям подобного рода, нуждалось в объединении и руководстве. И в сохранении спокойствия. Жизненно важно было держать все под контролем. Гамаш постарался перестать думать об этом. И запретил своей руке лезть в карман за телефоном, чтобы звонить в Управление по чрезвычайным ситуациям. Звонить своему преемнику в Квебекской полиции. Звонить премьер-министру. И говорить им всем, что нужно делать. Вместо этого он сделал глубокий вдох, откинулся на спинку пассажирского сиденья и заставил себя успокоиться. Это больше не входило в его обязанности. В зону его ответственности. Они сами знают, что им делать. Он им не нужен. И все же он чувствовал себя пловцом, рассекающим волны вдали от берега. Пловцом, который видит, как на суше разворачиваются какие-то ужасные события, но не в силах остановить их. Или хотя бы помочь. Как только они спустились с нагорья, его телефон разразился кучей сообщений. Первым делом Гамаш попытался связаться с Рейн-Мари, но сумел дозвониться только до Оливье в бистро, а тот уже позвал Рейн-Мари. – У нас все в порядке, Арман. Конечно, готовим мешки. Но никакой паники. – Рут не… – Не подложила ли она снова валиум в горячий шоколад? – спросила Рейн-Мари. – Non. Но я абсолютно, абсолютно спокойна. Правда, голос ее звучал устало. – Ну а как там на самом деле? – спросил Гамаш. – Укрепляем берег. Белла-Белла поднялась очень высоко – такого никогда не было. До разлива всего несколько дюймов. Но даже если она выйдет из берегов, ничего страшного не случится. Рейн-Мари никогда не видела наводнений. А он видел. И знал, что это не просто несколько дюймов воды в подвале. Даже маленькая волна, прошедшая такое расстояние, содержит в себе невероятную энергию. При малейшем разрыве плотины этой энергии хватит, чтобы рушить стены. Здания. Колодцы будут загрязнены. Линии электропередач обрушены. Люди и животные унесены. И для этого не потребуется так много воды, как думают люди. – Я приеду, как только смогу. – Ты где? – Объявлено чрезвычайное положение. Я на пути в Монреаль. Короткая пауза. – Да, конечно. Рейн-Мари постаралась, чтобы это прозвучало небрежно, но от разочарования у нее перехватило дыхание. Он ехал в другую сторону, от нее, а не к ней. – Извини. – Не смей извиняться. Мы в порядке. Правда. Ты там поосторожнее. У тебя есть надувной спасательный круг? – В виде лебедя? Он всегда при мне. – Хорошо. Надень обязательно. Гамаш рассмеялся: – Вот будет фото для социальных сетей! Услышав ее смех, когда она представила себе, как ее муж в костюме, галстуке и с розовым надувным лебедем на талии руководит спасательными операциями, Гамаш немного успокоился. Они поговорили еще минуту-другую и попрощались. Потом Гамаш позвонил месье Годену. Это был трудный разговор. Пришлось сказать отцу Вивьен, что поиски его дочери временно приостановлены до отмены чрезвычайного положения. Но поиски возобновятся, как только появится возможность. – Вы не можете остановиться, – выпалил Омер. – Вы должны ее найти. Вы обещали. – Мне очень жаль, – сказал Гамаш. – В настоящий момент мы ничего не можем сделать, но поверьте мне… – Я сейчас еду туда. – Нет, не едете, – резко произнес Гамаш. – Дороги вскоре окажутся под водой. Мосты будут закрыты. Вы не сможете ни вернуться, ни доехать, куда собирались. Оставайтесь дома. Ваша дочь может позвонить. Он прибег к прежней уловке. Дал отцу Вивьен то, что, на взгляд Гамаша, было ложной надеждой. Сам он все больше проникался убеждением, что она не позвонит никогда. Но нельзя было допустить, чтобы этот человек уехал из дома. По множеству разных причин, а не только из-за наводнения. Как только он закончил разговор, агент Клутье включила сирену. Они выехали на шоссе и помчались к городу. Когда они въехали на мост Шамплена, Гамаш попросил ее остановиться и включить аварийку. – Но тут нет аварийной полосы, сэр. Мы заблокируем движение. – Ненадолго. Машина остановилась, и он быстро вышел, чтобы не передумать. Сам не веря, что делает это, он двинулся к перилам. Всего несколько шагов, но каждый дюйм давался ему с трудом. Страдающий боязнью высоты, Гамаш немедленно почувствовал, что у него начинает кружиться голова. И испугался, что может потерять сознание. Но он должен был посмотреть. Должен был увидеть. Гамаш с трудом заставил себя идти, ощущая каждый фут как милю. Протянув руку, он ухватился за бетонную стенку, отделяющую его от пропасти. В лицо ему хлестали ветер и дождь. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох. Потом открыл глаза и выглянул за ограждение. И охнул. Его глаза широко раскрылись, костяшки пальцев побелели. Мир начал вращаться, и Гамаш в ужасе понял, что рискует свалиться не в обморок, а за ограждение. Головокружение тянуло его за край. И ничто не могло остановить его полет. Ничто между мостом и водой. Словно из далекого далека он слышал автомобильные гудки. Ему показалось, что его окликают по имени, и у него возникло ощущение, что голос доносится из пропасти внизу. Но он продолжал смотреть, приказывая своим глазам сфокусироваться. И когда его взгляд обрел резкость, он все увидел. Ситуация была хуже утренней. Гораздо хуже. Вздыбившийся лед давил на пилоны моста. Он уже поднялся до середины опор и продолжал наползать. Гамаш окинул взглядом необъятный простор реки. Кое-где виднелось немного открытой воды – темные рваные линии между трещинами. Крупные льдины толщиной в несколько футов сталкивались, наползали одна на другую, выкидывали наверх острые осколки льда.