«Спроси, – послал он ей мысленный сигнал. – Спроси». – И это сработает? – спросила она. – Если шлюзы не будут заблокированы и если давление льда на конструкцию не превысит определенных значений. Если, если, если… В кабинете повисла тишина: все еще раз мысленно проигрывали увиденную анимацию, учитывая эти «если». – Но даже если плотины устоят, – продолжила метеоролог, – мы имеем дело с катастрофическим сочетанием рекордных снегопадов на протяжении всей зимы, рекордной толщины льда, а теперь еще и сильных дождей. Вода, образовавшаяся в результате раннего таяния, поступает в реки до того, как оттаяла земля и сошел лед. Все застопоривается. – Так, – сказал заместитель премьера. – Мы это видим. Вопрос: что с этим делать? – Есть чрезвычайные меры… – Да-да, – перебил он ее. – Я знаю. Это то, как мы отвечаем на опасность. А я хочу знать, как ее предотвратить. Или по меньшей мере снизить воздействие. Что мы можем сделать? Голос его звучал не просто настойчиво, в нем слышались панические и даже капризные нотки. Голос ребенка, который подозревает, что не получит желаемого. Ответом на этот призыв было молчание. Гамаш надел очки для чтения и посмотрел на главного метеоролога. Он не раз встречался с ней на подобных совещаниях в этом кабинете. Склонялся рядом над картами. Но он ни разу не слышал от этого бесстрастного, точного, осторожного ученого слова «катастрофическое». – У вас есть какие-нибудь мысли? – спросил он. – Реализуются наши худшие страхи, – сказала метеоролог слабым от усталости голосом. Плечи у нее поникли. – То, что будит любого синоптика среди ночи. «Все, что туманит разум и мучит». – О чем вы говорите? – требовательно спросил политик. – Это какая-то цитата? Вы сошли с ума? Гамаш узнал цитату, хотя не мог вспомнить, откуда она. – Может быть, – ответила метеоролог, потирая лицо. – Я не спала два дня подряд, анализировала имитационные модели. У меня и в самом деле мозги запеклись. – Вы хотели что-то сказать, старший инспектор? – спросила Туссен, опять сделав акцент на его звании. Он снял очки и внимательно посмотрел на нее. Она тоже наблюдала за ним. С момента появления Гамаша она ждала, что он возьмет дело в свои руки. Однако он помалкивал. Уступал ей бразды правления. Это казалось проявлением уважения, но теперь она задумалась, не скрывается ли за его молчанием другая причина. Не понял ли он, даже раньше ее, простую истину: кто руководит, тот и несет ответственность? Мадлен Туссен начала осознавать свою ошибку. И почти патовую ситуацию, в которой оказалась. Если она берет руководство в свои руки, то будет виновата в случае провала. Если же она позволит Гамашу взять верх, то умалит свой авторитет. Она пригласила его на совещание, отчасти рассчитывая на его опыт, а также видя в этом возможность подчеркнуть свое новое положение в глазах других высоких персон. В городе появился новый шериф. Старый ослабел, сник. Разжалован. Она не подумала о том, что для остальных участников будет естественным обращаться в первую очередь к нему. То ли по привычке, то ли потому, что они по-прежнему относились к нему с уважением. Разумеется, кроме заместителя премьера. Который презирал Гамаша. Не рассчитывала Туссен и на то, что Гамаш добровольно откажется от своей ведущей роли. В знак явного смирения. Она несколько месяцев не видела своего прежнего босса и, увидев его снова, испытала легкое чувство стыда за то, что поступает с ним так. Но главным образом она чувствовала раздражение. Потому что он, по всей видимости, ничуть не переживал из-за своего понижения. Гамаш постучал очками по карте, потом посмотрел на Туссен: – Возможно, у нас меньше времени, чем вы думаете. Он рассказал им о подвижках льда в районе моста Шамплена. – Откуда вы это знаете? – спросила Туссен. – Видел своими глазами. – Как? – Вышел из машины и посмотрел. – Вниз? – спросила она. – Вы стояли на мосту и смотрели за ограждение? Хотя об акрофобии Гамаша не было широко известно, те, кто давно служил с ним, знали или по меньшей мере подозревали, что он страдает боязнью высоты. – Да. – Это означает, что мосты вскоре придется закрыть, – сказала она ему. – И дороги, я полагаю, тоже. Гамаш едва заметно кивнул, соглашаясь с ней. И Туссен испытала удовлетворение и одновременно недовольство собой за то, что хотела, искала его одобрения. – Команды взрывников уже на пути к наиболее опасным местам, – сообщил военный инженер. – Включая, конечно, и плотины гидростанций. При необходимости мы будем взрывать ледяные заторы. – Хорошо. Спасибо, полковник, – сказала Туссен, возвращая себе главенствующее положение. – Постойте, – вмешался заместитель премьера. – Вы предлагаете устроить серию взрывов по всей провинции? Вы хоть представляете, какая возникнет паника? – Лучше пусть паникуют, чем тонут, – заметил военный инженер. – А можно сделать что-нибудь другое? – спросил политик. – Например, остановить дождь, сэр? – осведомилась главный метеоролог. – Я пыталась. Ничего не получается. – У меня есть одна мысль, – сказал Гамаш, обращаясь к представителю «Гидро». – Вы говорили о шлюзах. Мы можем сделать что-то подобное дальше на юг? – На юге плотин нет. И шлюзы открывать не на чем. – Я знаю, но можно ведь прорыть поверхностные стоки, верно? И в результате получится то же самое. Он оглядел собравшихся в поисках поддержки. – Не думаю, чтобы это сработало, – сказала Туссен. – Но почему? – спросил Гамаш с искренним интересом. – Какие у вас возражения? – Для того чтобы это эффективно заработало, понадобится слишком много оборудования, – ответила она. – Нам придется отвлечь часть сил от плотин, и таким образом мы подвергнем их слишком большой опасности. Они станут уязвимыми. – Хорошее соображение, – сказал Гамаш, возвращаясь взглядом к карте. – И все же, – заговорил представитель конной полиции. – Если мы сумеем это сделать, то облегчим ситуацию на малых реках. Мы отведем часть воды, прежде чем она попадет в большие реки. – Старший суперинтендант Туссен права, – сказал глава инженерного корпуса. – Подобные действия отвлекут огромную часть оборудования и персонала, у нас не хватает для этого ресурсов. Кризис быстро приближается и охватывает все большие территории. Чрезвычайное положение объявлено в Онтарио и приморских провинциях. Мы разворачиваемся на востоке. – Постойте, – встрепенулся политик. – Вы хотите сказать, что вы не только не выделяете нам дополнительное количество персонала и оборудования, но и фактически уводите часть уже задействованного? – Я собирался поставить вас в известность, – сказал полковник. – Когда? Когда мы начнем ходить по воде? – Вам в помощь будет выделен «Ван-Дуз»[19], но это все, – сказал полковник, не поддаваясь на провокацию. – Другие полки потребуются нам в других районах. Гамаш выпрямился. Королевский Двадцать второй полк Канадских вооруженных сил базировался возле Квебек-Сити. Легендарный полк, любовно прозванный «Ван-Дуз», был огромным подспорьем в любой чрезвычайной ситуации, и он уже был развернут. Но этого недостаточно. Капля в море. Как и все остальные в кабинете, Гамаш посмотрел на военного инженера с некоторым испугом. Увидев устремленные на него взгляды, тот опустил глаза: – Désolée. Все остальные тоже сожалели. – Но если вы перенаправите большинство ресурсов, которыми мы располагаем, то этот план вполне осуществим, – не отступал представитель конной полиции. – Мне не нравится, как это звучит, – заявил заместитель премьера. – Вам не нравится идея взрывов, вам не нравится идея перенаправления ресурсов, – раздраженно заметил конник. – Вы требуете действия, но фактически отказываетесь действовать.