Туссен, увидев свой шанс, обратилась к Гамашу: – Что вы предлагаете? В смирение могут играть двое, и эта игра сулила Гамашу не положение ведущего, а одни неприятности. – Риск есть, – согласился Гамаш. – Но я думаю, нам придется на него пойти. – Давайте уточним, – сказала представитель «Гидро». – Вы предлагаете увести оборудование и персонал от плотин? – Да, – ответил Гамаш, медленно кивая. Он повернулся к главному метеорологу. – Вы сами это сказали. Таяние там еще не наступило. И вряд ли наступит в ближайшее время. Зачем держать драгоценные ресурсы там, когда они необходимы на юге, где кризис, считайте, уже наступил? – Затем, что, если плотины рухнут, мы будем отброшены в каменный век, – сказала Туссен. – Если произойдет резкое потепление, как оно произошло на юге, то нам конец. Мы не сможем достаточно быстро перебросить назад людей и оборудование. Если хоть одна из плотин обрушится… Заканчивать предложение не требовалось. Они все понимали ее мысль. На волю вырвутся сотни миллионов тонн воды, которые обрушатся на провинцию. Они будут подбирать на своем пути лед и обломки. Деревья. Дома, машины, мосты. Животных. Людей. Пока бо́льшая часть Квебека не будет снесена до самого Вермонта. – Итак, у нас есть выбор, – сказал полковник. – Поддерживать безопасность плотин и гарантировать катастрофическое наводнение на юге. Или рискнуть плотинами. – Все как вы сказали, – подтвердил высокий чин конной полиции. – В одном случае риск, в другом стопроцентная уверенность. – Иначе говоря, – добавил полковник, – в одном случае катастрофа, в другом – Армагеддон. Это прозвучало мелодраматически, но любой, кто видел приливную волну, цунами, знал, что тут нет преувеличения. Заместитель премьера застонал. – Вы наверняка радуетесь, что не сидите сейчас на моем месте, – сказала Туссен Гамашу. Он улыбнулся: – Да, я рад, что вы занимаете этот кабинет. Мы все рады. Она сомневалась, что это правда. – Еще какие-нибудь советы, Арман? Он задумался, глядя на карту: – По-моему, вам стоит уже сейчас открыть шлюзы на плотинах. В качестве меры предосторожности… – Но тогда мы потеряем электроэнергию, – вмешалась представитель «Гидро», и политик снова застонал. – Non. Вы потеряете деньги. Но мы оба знаем, что у вас есть достаточно резервных мощностей, которыми вы можете воспользоваться. – Гамаш уставился на женщину. – Дрожать от холода, сидя в темноте, мы пока еще не будем. Эта старая угроза со стороны «Гидро» и политиков десятилетиями оправдывала драконовские меры, предпринимаемые коммунальными службами. После секундного замешательства представитель «Гидро» коротко кивнула. Политик злобно сверкнул глазами на Гамаша. Старая ложь была разоблачена. – Оставьте по одной команде на наиболее уязвимых плотинах, – сказал Гамаш. – На тот случай, если одного открытия шлюзов будет недостаточно. И перенаправьте все остальные ресурсы на прокладку отводов и водосливов на притоках. – Merci, – сказала Туссен, пытаясь вмешаться. Остановить этот поток советов. – Есть очевидные ключевые места, – заметил полковник из Корпуса инженерных войск, принимая предложение и указывая на несколько рек. – Мы можем выбрать дюжину наиболее важных притоков. Скажем, здесь… и здесь. – Oui, – кивнул Гамаш, знакомый с местностью. – Нам не нужно отводить все. – Он оторвал глаза от карты и посмотрел на Туссен. – Мы можем также обратиться за помощью к местным фермерам. Воспользоваться их оборудованием для рытья… – Мы? – спросила она, и опять все в кабинете замерли. Исключая политика, по лицу которого расползлась широкая улыбка. – Вы, – поправился Арман, выпрямляясь и снимая очки для чтения. – Это ваша операция, старший суперинтендант. Вы просили моей помощи и совета. Я просто даю их вам. – Спасибо. – Сражение можно выиграть на одном фронте, – продолжал он. – Но война выигрывается на многих. Вы сосредоточиваете силы в самых опасных местах. И в этом есть свой смысл. Однако вы можете также работать на опережение кризиса. Хотя риск и существует. – Но это не риск, Гамаш, – перебил его заместитель премьера. – Это безрассудство. Все взгляды устремились на него. Гамаш поднял голову и посмотрел на политика: – Это просчитанный риск, месье. – Голос его звучал так официально и холодно, что было странно, почему при каждом слове из его рта не вылетает облачко тумана. – Гораздо больше риска в параличе. В безответственной нерешительности. – Вы так думаете? Может, нам стоит спросить об этом тех ваших подчиненных, кто был убит или ранен из-за ваших так называемых просчитанных рисков? Да вы вообще не должны здесь находиться. Вы должны сидеть дома. Или охранять какой-нибудь «Уолмарт». Или прохлаждаться в тюрьме. Никто не произнес ни слова. Все глаза были широко открыты. Даже Мадлен Туссен была потрясена этой язвительностью. – Старший суперинтендант Гамаш сделал… – начала было она, но взгляд политика заставил ее замолчать. – Когда ваш комитет предложил мне вернуться в полицию в качестве главы отдела, – заговорил Гамаш, гневно глядя на заместителя премьера, – вы должны были знать, что существует риск моего согласия на предложение. По меньшей мере два человека в кабинете фыркнули от удивления. А может, от неожиданности. – Мы даже не думали, что вы дошли до такого отчаяния. Или глупости, – сказал политик. – Что ж, вы приложили максимум усилий, – слабо улыбнулся Гамаш. – И все же вот он я. Стою здесь. Прямо перед вами. – Вы действительно считаете, что это был максимум наших усилий, Арман? Наступило потрясенное молчание, и наконец старший суперинтендант Туссен ринулась на амбразуру: – Думаю, именно так мы и будем действовать. Оставим оборудование на гидроплотинах, чтобы предотвратить катастрофическое развитие событий, а на юге будем по мере необходимости взрывать заторы. Не обращая на нее внимания, заместитель премьера склонился к карте: – По вашему сценарию, Гамаш, я вижу, что одной из спасенных деревень будет та, в которой вы живете. Вы ведь живете в каком-то захолустье в Восточных кантонах? Я чувствую на вас его запах. Запах дерьма. – На самом деле это пахнет ослом. – Он уставился на политика. – Что вы хотите сказать, Пьер? – О, Арман, вы прекрасно поняли, что я хочу сказать. Вы снова используете имеющуюся у вас власть в своих целях. И… – Заместитель премьера сделал паузу, набрал побольше воздуха. – И мне кажется, это пахнет не ослом. А задницей. Присутствующие вздрогнули. – Вы правы, – сказал Гамаш. – Я живу в одном из населенных пунктов на пути потока. В маленькой деревне под названием Три Сосны, незначительной по вашим стандартам. Никто про нее никогда не слышал, и если она исчезнет в потопе, то, я подозреваю, никто этого и не заметит. Но это все равно будет трагедией. И это будет трагедией для других городков и деревень, о которых вы ничего не хотите знать. – Спасибо, что пришли, старший инспектор. – Туссен протянула ему руку. – Дальше мы сами. Отпускаю вас к вашей работе. Они посмотрели друг на друга. Прежний и нынешний хозяева самого высокого кабинета в Квебекской полиции. В нем больше не нуждались. Его бесцеремонно выставляли за дверь. Арману Гамашу указали на его место. Когда он зашел в кабинет Бовуара, чтобы забрать куртку, ботинки и собаку, Жан Ги стоял у своего стола. Тут же была и Изабель Лакост. – Со всеми побеседовала? – спросил Гамаш. – Все встречи отменены, – ответила она. – Из-за чрезвычайной ситуации. – Совещание закончилось? – спросил Бовуар. – Нет еще. Я высказал свое мнение, а там посмотрим. Там заседают умные люди. – Тогда почему вы здесь? – спросил Бовуар. – Видимо, я недостаточно умен, – с улыбкой ответил Гамаш. – Мне жаль, – сказала Лакост. – Они не должны были… – Ничего-ничего, – заверил ее Гамаш. Он вдруг заметил, что костюм Жана Ги, его бумаги, кресло и потолок покрыты маленькими коричневыми пятнышками. – Ваша собака отряхнулась, – объяснил Бовуар.