Лакост рассмеялась. Множественное число для многих становилось проблемой. – Я приехала по собственному почину, – сказала она. – Вы свободны? – Конечно. Вам нужна моя помощь? – Вы, кажется, работаете над чем-то. – Я отследила ай-пи-адрес вебсайта Карла Трейси. Сайт на местном сервере, а биллинговый адрес находится здесь, в Кауансвилле, зарегистрирован на ту же женщину, о которой я вам говорила вчера вечером. На Полину Вашон. Лакост немного удивилась тому, что Лизетт Клутье помнит что-то об их вчерашнем позднем разговоре по телефону. – Значит, мы получили подтверждение, – сказала она, садясь. – И у нас есть адрес. Хорошая работа. Сайт был как раз открыт на ноутбуке Клутье, и Лакост прокрутила его. Она увидела человека, склонившегося над гончарным кругом и комком глины, с которым он работал. По краям странички были изображения различных его работ. – О, – сказала Лакост. – Очень мило. – Да. Он талантливый, – согласилась Клутье. – Потом я зашла на аккаунт в «Инстаграме» и огляделась. Не особенно интересно. Только то, что они хотят, чтобы мы увидели. – Да, – осторожно сказала Лакост. – Мы об этом тоже вчера говорили. Я вам велела ничего больше не предпринимать. Мы не хотим, чтобы они начали подозревать, что полиция заинтересовалась их закрытым аккаунтом. – Вообще-то, мы уже там. – Где там? В чем? – В их закрытом аккаунте в «Инстаграме». – Клутье широко улыбнулась. Лакост не стала улыбаться. – Что вы сделали? – Я спросила, можем ли мы пообщаться частным образом, и она дала мне допуск. – Вам – копу? – Ну, не совсем так. Как вы сказали, мы не хотим, чтобы она стирала что-то, что может быть доказательством, поэтому я прикинулась кем-то другим. – Кем? Лизетт Клутье снова щелкнула мышкой, и появился другой веб-сайт. Галерея искусств в старом Монреале, под названием NouveauGalerie. Специализируется на современном квебекском искусстве. Сайт был хорошо организованный, минималистичный. Очень крутой. – Кто они такие? – спросила Лакост. – Это я. Я создала этот сайт. – Постойте, – сказала Лакост, стараясь не отставать. – Вы притворяетесь галереей NouveauGalerie? – Oui. Я изобразила интерес к их работе и предложила поговорить без свидетелей. Немного поломавшись, эта Полина все же согласилась допустить меня на закрытый аккаунт в «Инстаграме». – И почему она это сделала? – Чтобы мы могли обсудить деловые вопросы, – сказала Клутье. Судя по ее тону, это должно было быть очевидным. – Почему она просто не дала вам номер телефона? – Телефона? Молодые люди не говорят по телефону. Все делается через социальные сети. А через закрытый аккаунт в «Инстаграме» она может показывать галереям, то есть мне, – с улыбкой сказала Клутье, – незавершенные работы. Вещи, которые они пока не хотят выставлять на публику. К тому же эта Полина делает вид, что она Карл Трейси. Тут все ясно: никому не нужно, чтобы этот придурок разговаривал с галереями. – Поняла, – сказала Лакост. – Значит, это закрытый «Инстаграм». На котором любой может представляться кем угодно. И часто представляется. Лакост не знала, то ли благодарить Клутье за блестящую работу, то ли сердиться на нее за неподчинение приказу. Не успела она принять решение, как Клутье сказала: – Посмотрите на это. – Она снова щелкнула мышкой. – Вуаля. Появились фотографии и посты. Частный обмен между Карлом Трейси и Полиной Вашон. Только этими двумя. Похоже, никто другой не имел доступа в аккаунт. Кроме NouveauGalerie. И одна вещь немедленно стала очевидной. – Они любовники, – сказала Лакост. – Oui. – Вы можете увеличить эту фотографию? – попросила Лакост, подаваясь к экрану. Это было селфи, сделанное Полиной Вашон. Она лежала на диване в весьма соблазнительной позе. – Здесь. И здесь, – сказала Лакост, передвигая фотографию, пока на экране не появилась обнаженная рука женщины. Синяки. – Черт побери, – произнесла Клутье с отвращением и, как показалось Лакост, с оттенком торжества в голосе. – И о чем они говорят друг с другом? – спросила Лакост. – Я до этого еще не дошла. Не читала их переписку. В этот момент завибрировал телефон Лакост, и она прочла сообщение. Агент из управления докладывал о входящих и исходящих телефонных звонках в дом Трейси за последние несколько недель. Звонков было не много. Их все предстояло проверить, но Лакост сейчас более всего интересовали субботние звонки. Ни одного входящего, а из дома звонили двум абонентам. Одному несколько раз. – Один из них – телефон Полины Вашон? – Non. Но это местные, кауансвиллские звонки, – сказала Клутье. – Я могу узнать, чей это номер. Второй – номер ее отца. Омера. Лакост кивнула. И поняла, что Клутье этот номер, вероятно, хорошо знаком. Пока Клутье искала, кому принадлежит второй номер, Лакост позвонила Бовуару. – Oui, allô. – Пришли сведения о звонках с телефона Трейси, – начала она без преамбулы. – Тут есть звонок отцу Вивьен, как он и говорил, утром в субботу. Но кто-то в доме многократно звонил по другому телефону во второй половине дня в субботу. Большинство разговоров продолжалось всего по несколько секунд. – А куда звонили? – На местный номер. Агент Клутье сейчас проверяет. Бовуар оставался на линии, слушая стук клавиатуры компьютера. Потом тишину. И наконец голос агента Клутье: – Этот номер записан на некоего Жеральда Бертрана. Жан Ги прикрыл микрофон рукой и передал Гамашу новую информацию. – Любовник? – предположил Бовуар. – Может быть, – ответил Гамаш. – Мы узнаем, – сказала Лакост, поднимаясь с помощью трости. Бовуар закончил разговор и повернулся к коронеру: – Вы уже сделали тест ДНК плода? – Сделала. Результаты будут сегодня к вечеру, вместе с остальными анализами. – Что касается лекарственного средства, найденного в сумке…