– Вы можете рассказать нам о ваших отношениях с Вивьен Годен? – спросила Лакост, усевшись в указанное ей кресло, лучшее в комнате, и прислонив трость к подлокотнику. Месье Бертран провел их в заднюю часть дома, мимо небольшой передней комнаты, которая могла бы служить гостиной, но в этом доме была заполнена всевозможными спортивными тренажерами. Кухня выходила в зону отдыха, где стояли диван, два кресла и громадный телевизор, по которому демонстрировался мультик. Карточный столик выполнял функцию обеденного, хотя Лакост сомневалась, что сюда часто приходят гости на обед, если вообще приходят. В раковине лежали тарелки, а на кухонном столе стояла почти пустая детская бутылочка. В доме царил беспорядок, но грязи Лакост не заметила. – Не говорите моей сестре, – попросил Бертран, приглушив звук. – К сожалению, не могу это обещать, – сказала Лакост. – Дело очень серьезное. Может быть, нам и с ней придется поговорить. – Правда? Ну, тогда я должен вам сказать, что она не одобряла. – Мало кто одобрил бы. – Но ведь это не так уж плохо, а? И тут Изабель Лакост начала подозревать, что они говорят о разных вещах. – Вы о чем? – О телевизоре. Вандреди любит сериал «Бабар», и я включаю его, когда Пам нет дома. – Вандреди? – переспросила Клутье. – Она родилась в пятницу[30]. – Пам – ваша сестра? – спросила Клутье. – Oui. – Так это не ваш ребенок? – уточнила агент Клутье. – Нет. – Он улыбнулся. – Приглядываю за ней, когда могу. Я пока без работы. Строительный сезон начнется через пару недель. – Он посмотрел на маленькую девочку и улыбнулся, а она улыбнулась ему в ответ. – Приходится проводить с Ди все время, какое у меня есть. Полицейские переглянулись. Обе подумали приблизительно об одном и том же. О том, что он обаятельный. И возможно, убийца. Но разве стала бы его сестра, будучи матерью, доверять своего ребенка человеку, способному на убийство? Сестра должна была почувствовать, заметить в нем какую-то темную сторону, угрозу, когда они росли вместе. Может быть, он не собирался убивать свою любовницу. Может, произошел какой-то ужасный несчастный случай и он побоялся рассказать, как все было. Если он боится рассказать сестре о слоне из мультика, так что уж говорить о признании в убийстве? Суперинтендант Лакост повернулась так, чтобы видеть его лицо: – Ваши отношения, сэр. С Вивьен Годен. Он сосредоточенно свел брови на переносице, осторожно подбрасывая племянницу на колене. – Простите, но я вроде бы не знаю такую. Это ее убили? Они внимательно смотрели на него, но ни одна из них не увидела ни малейшего огорчения, кроме обычной человеческой реакции на сообщение о смерти кого-то постороннего. – Пожалуйста, отвечайте на вопрос, – сказала Лакост. Вопреки тому факту, что агент Клутье из двух женщин явно была старше по возрасту, Жеральд Бертран нутром почуял, что начальник здесь эта молодая женщина со старыми глазами и тростью. – Я уже ответил. Я ее не знаю. Почему вы решили, что я должен ее знать? – Подумайте получше, – предложила Лакост. – Не знаю, что вам сказать, – ответил Бертран, переводя глаза с одной на другую. Тогда у Лакост появилась другая мысль. Возможно, звонила вовсе не Вивьен. – А Карл Трейси? – Что Карл Трейси? – Вы его знаете? – И о нем тоже никогда не слышал. А что с ним? Почему вы решили, что я знаю этих людей? – Потому что либо Вивьен, либо Карл звонили вам в субботу. Многократно. – Ах, merde. Так это она. Несколько раз звонила какая-то женщина. Я сразу же сказал ей, что она ошиблась номером, но она, казалось, была не в себе. Я уверен, она не слушала. Она позвонила опять, я опять попытался ей объяснить, а потом я просто перестал отвечать на звонки. Она оставила несколько сообщений… – Мы можем их прослушать? – спросила Клутье. – Я их стер. «Конечно, ты их стер», – подумала Клутье. Что еще может сделать человек, чувствующий вину? Но потом она изменила свое мнение. Что еще может сделать человек, не чувствующий за собой никакой вины? Она и сама поступала точно так же с записанными посланиями с незнакомых номеров. Клутье начала понимать, как могут совершенно обычные вещи вдруг становиться зловещими, если ты решишь их такими видеть. – Можно осмотреть дом? – спросила Лакост. Жеральд Бертран удивленно взглянул на нее, но кивнул. – У вас есть подружка? – спросила она, когда они осматривали маленький дом, очень неряшливый и очень мужской. Здесь обитал мужчина-ребенок, одинокий мужчина. Мебель в доме выглядела так, словно ее привезли сюда от друзей, от родственников или со свалки. В подвале хранились какие-то хоккейные трофеи. Груда лыж и коньков, охотничий инвентарь. На стенах висело несколько фотографий: Жеральд с друзьями, с командой, с семьей. Но ни одной – с Вивьен. – Кто это? – спросила Лакост, глядя на одну из многих фотографий на холодильнике. – Прежняя подружка. Мы расстались месяца два назад. – И вы оставили ее фотографию? Он пожал плечами: – Я забыл, что она здесь. На фотографии были запечатлены два человека в купальных костюмах у озера. Они улыбались, прижавшись щекой друг к другу, чтобы сделать селфи. – У вас есть оружие? – Охотничье ружье. И лицензия. Бертран показал им ружье. Как и положено, он держал оружие под замком, а патроны были заперты в другой комнате. Из бумажника он достал лицензию. Лакост осмотрела ружье. Чистое. Ухоженное. – Где вы охотитесь? – Куда дружки пригласят, но главным образом на севере. В Абитиби. Давно уже там не бывал. С рождения Вандреди. – Почему? – Наверное, потерял вкус к убийству живых существ. – Где вы были во второй половине дня в субботу? – спросила Лакост. – Вы шутите, да? Но, судя по выражению лица, она ничуть не шутила. Бертран задумался на несколько секунд: – Часов до шести присматривал за Ди, потом сестра закончила работу и забрала ее, затем приехали приятели, и мы смотрели игру.