По мосту Шамплена они переправились с острова Монреаль на южный берег. Гамаш сидел на пассажирском сиденье, Клутье – за рулем. Река Святого Лаврентия, текущая под мостом, была забита расколотым льдом – весеннее таяние делало свое дело. Реки по всему Квебеку замерзали и таяли, потом снова замерзали. Возникали массивные ледяные заторы. Рекам, разбухшим от тающего снега и апрельских дождей, некуда было деваться. Разве что выйти из берегов. Половодье случалось каждую весну. Однако Гамаш видел, что в этом году все по-другому. Он боялся высоты и, проезжая по этому величественному мосту, предпочитал смотреть перед собой. Но теперь он заставил себя взглянуть вниз. Чувствуя легкое головокружение, он ухватился за дверную ручку и посмотрел за край моста, на громадные рваные ледяные торосы, тянущиеся к нему из реки. Насколько хватало глаз, по всей реке громоздился лед. Растрескавшийся и вставший дыбом. Плывущий своим путем. Повернувшись вперед, Гамаш снова начал дышать, с каждым вдохом моля Бога дать им хорошую погоду и растопить заторы. Растопить вставшие реки. Освободить их, пока они сами не вырвались на свободу. Но, глядя, как дворники на других машинах сметают снег с лобовых стекол, он подумал, что обстановка не выглядит обнадеживающей. Да и небо впереди было затянуто тучами. – Расскажите мне, что вы знаете, – сказал он агенту Клутье. – Вивьен Годен и Карл Трейси живут на ферме неподалеку от Кауансвилла. Перед нашим отъездом я кое-что накопала. Вчера после звонка Омера местное отделение полиции посылало кого-то в их дом. Они искали, но ничего не нашли. Никаких свидетельств насилия. – И никакой мадам Годен. – Никакой. В прошлом их три раза вызывали в этот дом, причина – домашнее насилие. Но каждый раз, когда они приезжали, мадам Годен аннулировала жалобу и не впускала их в дом. Значит, ее отец был прав, подумал Гамаш. В доме происходило что-то дурное. – Полицейским теперь не требуется формальной жалобы, – сказал он. – Они могут произвести арест, если сами видят свидетельство насилия. – Да, но, наверное, свидетельств было недостаточно. – А значит, и арестов не было? – Non. Некоторое время они ехали в тишине, каждый смотрел в серый сырой день, размышляя. Гамаш – об этой молодой женщине, Вивьен Годен. Клутье – об Омере, отце Вивьен. Когда она свернула с шоссе, Гамаш проинструктировал ее о дальнейших действиях: – Нам нужно собрать как можно больше информации, перед тем как ехать к ней домой и говорить с ее мужем. У нас будет одна попытка, прежде чем он вышвырнет нас из своей собственности. Мы должны сделать так, чтобы каждый наш вопрос был весомым. На следующем перекрестке сверните, пожалуйста, к местному отделению. Это ведь они отвечали на вызовы? – Да, но я уже говорила с ними. – Говорить по телефону и говорить, глядя в глаза, – вещи разные. Кроме того, тут возникает вопрос об уважении. Это их территория. Мы не можем просто приехать и начать задавать людям вопросы. К тому же нам, вероятно, понадобится их помощь. Еще через несколько минут они свернули к городку. – Сюда, пожалуйста, – сказал Гамаш, показывая на угловую улочку, а затем на невысокое здание с эмблемой Квебекской полиции на фасаде. Глава пятая – Bonjour. Я старший инспектор Гамаш, со мной агент Клутье. – Он подсунул удостоверение под стеклянную перегородку, и дежурный взял его. – Мы бы хотели увидеть коммандера Флобер, s’il vous plait[11]. Человек в гражданской одежде, сидевший за стеклом, взглянул на удостоверение, потом на полицейских и показал на жесткую скамейку, где сидел ссутулившись какой-то пьяница: – Подождите там. – Merci, – сказал Гамаш и сел под фотографией премьер-министра Квебека – человека, ответственного за его разжалование. Закинув ногу на ногу, он откинулся назад и стал ждать, глядя в никуда. Клутье принялась ходить туда-сюда, проверяя сообщения на своем телефоне, разглядывая постеры, фотографии, предупреждения, положительные отзывы на стене. Фотографии игроков хоккейной команды Квебекской полиции. Она проверила эсэмэски на компьютере. Снова. Наконец появилась коммандер Флобер и быстро прошла по коридору, на ходу протягивая руку: – Старший суперинтендант… – Инспектор, – поправил ее Гамаш, спрашивая себя, сколько еще раз ему придется делать это. – Старший инспектор. Он поднялся на ноги. – Брижит Флобер, – представилась коммандер, пожимая ему руку. – Да, я помню, – сказал Гамаш. Будучи старшим суперинтендантом, он поставил перед собой задачу посетить все провинциальные отделения. Посидеть с начальниками отделений, а тем более с остальными агентами. Увидеть их глазами то, что нуждается в улучшении. – Извините, что заставила вас ждать. Коммандер Флобер посмотрела на Гамаша изучающим взглядом – такие взгляды становились для него все более знакомыми. Он подозревал, что придется привыкнуть к ним. В отличие от тех любопытствующих взглядов, которые он обычно встречал на улице, когда прохожие пытались опознать знакомое лицо. Теперь в этих взглядах было не столько узнавание, сколько осуждение. Флобер недовольно покосилась на дежурного, который этого даже не заметил, и повернулась к агенту Клутье, когда Гамаш представил ее. – Пожалуйста, пройдемте со мной, – сказала Флобер. Они последовали за ней вглубь здания, к ее кабинету, шагая мимо столов, за которыми сидели полицейские. Те бросали на посетителей рассеянный взгляд и снова погружались в свои дела. А потом опять поднимали голову, поняв, что крупный человек в куртке – не кто-то чужой, а бывший глава всей их чертовой конторы. Со своей стороны, Гамаш осматривал комнату, встречая взгляды, поспешно отводимые в сторону. Один полицейский привлек его внимание. Плотный, но не толстый, крепко сбитый мужчина. Он сидел за своим столом, и если другие спешили отвести глаза, то этот не сделал ничего подобного. Гамаш перевел взгляд вперед, но не раньше, чем сообразил, что знает этого человека. Где-то видел его. Мужчина лет тридцати, с короткими темными волосами. Широкоплечий. Рост шесть футов, возможно, шесть футов один дюйм, хотя определить точнее рост сидящего человека затруднительно. Где он встречал этого полицейского? В академии? Может, читал ему лекции? Или награждал медалью? За службу? За храбрость? Нет, ничего такого. Он бы вспомнил. И все же он знал этого человека. К тому же было кое-что особенное в его глазах. Если остальные полицейские смотрели с любопытством, то этот – с настороженностью. Коммандер показала им на стулья по другую сторону своего стола и закрыла дверь. – Как я могу вам помочь? – спросила Флобер. Гамаш снял куртку и кивнул агенту Клутье, чтобы начинала. – Мм. Значит… – Она попыталась собраться. – Нас интересует одна местная женщина. Вивьен Годен. Насколько нам известно, она пропала. Фотография Вивьен легла на стол коммандера. Флобер увидела молодую женщину. Прямые каштановые волосы зачесаны назад и собраны в хвост. Глаза светлые, пронзительно-голубые. Она не выглядела особенно счастливой, но в то же время не казалась злой или расстроенной. Вивьен Годен выглядела как-то невыразительно. В реальной жизни она, возможно, была привлекательна, но эта фотография выжала из нее всю жизнь, сделала ее красивое лицо тусклым. Коммандер Флобер оторвалась от фотографии и посмотрела на Клутье, потом на Гамаша и снова на Клутье: – К сожалению, я с ней не знакома. Вы говорите, она местная? – Да. Она замужем за Карлом Трейси. – А-а, Трейси я знаю. Флобер подошла к двери и позвала одного из полицейских. Того, кто привлек внимание Гамаша, когда они шли в кабинет. – Это агент Камерон.