— Вы уверены, что не шесть? — Восемнадцать, правда. — Или шестьсот? — Ну хорошо, на самом деле восемнадцать с половиной. — Какая разница? Хотите апельсин? — Спасибо. — Если в восемнадцать лет не делать того, что хочется, то когда же? Ответ: никогда. — Разве в тридцать нельзя? — Мне тридцать, и я не могу делать то, что мне хочется. — Правда не можете? — удивилась Дженни. — Нет. Я хотел бы написать солнечный свет на воде, но не могу. Я хотел бы убить Арчибальда, но не должен этого делать. Я хотел бы… — он бросил на нее быстрый взгляд и закончил: — о, много всего. Ну хорошо, послушайте, Дриада. — Да? — Вы слушаете? — Да. — Ну, начнем. Вы собираетесь путешествовать от стога к стогу, очень хорошо. Я живу у Бассеттов, и это тоже очень хорошо. Вы представляете себе мисс Бассетт только как женщину, которая печет чудесные булочки, и думаете, что на другие добродетели ее просто не хватит. Вы ошибаетесь. Она обладает всеми мыслимыми добродетелями. Она — мать для тех, кто нуждается в матери, и тетушка для тех, кто любит тетушек. В написанном мной портрете, — сказал мистер Фентон, переходя на восторженный тон, — который висит в ее гостиной, отражены все эти качества. Даже мотив булочек проходит сквозь него — я бы сказал — мастерски. — Как бы мне хотелось посмотреть на него, — сказала Дженни, заразившись его восторженностью. — К этому мы и стремимся. Чтобы сделать все должным образом, мы сейчас вернемся к стогам сена. Сено, несомненно, может быть отличной постелью. У американцев, как я обнаружил за время своих путешествий в эту удивительную страну и обратно, есть даже такое выражение «завалиться на сено». — Как забавно! И что оно означает? — Оно означает лечь спать. По пути в Нортумберленд вам придется заваливаться на сено весь следующий месяц или около того. Если же ваше нортумберлендское паломничество всего-навсего оправдание ночевок в стогу, то тем же самым можно прекрасно заниматься по соседству с Бассеттами, как вы обнаружили прошлой ночью. Мы попросим фермера Бассетта не накрывать стог, пока мисс Харрис будет им пользоваться. Но если просто хочется побыть вне Лондона или, — осторожно сказал мистер Фентон, — как иногда бывает, оставаться неузнанным и незамеченным, раствориться в пейзаже, пока погоня не пройдет мимо, тогда, я снова вас спрашиваю, что может быть более подходящим, чем ферма Бассеттов? — Вы хотите сказать, — нетерпеливо спросила Дженни, — что я могу остаться там? — А почему нет? Но я предлагаю романтический и замысловатый способ, приличествующий дриаде, наяде и — если предположить, что вы поднимались на Конститьюшн-Хилл, — ореаде. Послушайте, как бы вы отнеслись к тому, чтобы назваться вымышленной фамилией? Мисс Харрис залилась румянцем. — Разумеется, вы шокированы, — сказал Дерек, — но иногда это довольно забавно. — Да, действительно, — подтвердила мисс Харрис. — Хорошо. Тогда почему бы вам не стать моей сестрой? — Вашей сестрой? — Я знаю, что вы сейчас думаете. Вы говорите себе: «Господи, тогда Арчибальд тоже станет моим братом», и приходите в ужас от этой мысли. — О нет, нет, — с жаром принялась отрицать Дженни. — Мне кажется, это чудесная мысль. — Ну, вы одна из самых храбрых девушек, которых я когда-либо встречал. Но нельзя требовать слишком многого. Вы будете моей единокровной сестрой, а Арчибальд всего лишь вашим единокровным братом. Вы кончили завтракать? — Спасибо, да. — Вы курите? Конечно, нет, раз вы дриада. — Спасибо, нет. — Теперь я должен подумать минуты две. К тому времени, как трубка раскурилась, он был готов. — Вы — мисс Наоми Фентон. Вы собирались в пеший поход с подругой. Как ее имя? Нэнси Фейрбродер? Нет, он может вспомнить имя секретаря брата. Эсетилин Питт? Никто не поверит в такое имя. — Нэнси Питт, — сказала Дженни. — Хорошо. Вы и мисс Питт шли — куда, как мы скажем? — В Эндоувер? Дерек бросил на нее быстрый взгляд: — Вам известен Эндоувер? — Я проезжала его вчера. А что? — Я понял. Вы сумеете найти обратную дорогу к нему? — Наверное. — Она задумалась. — Да, уверена, что найду. — Прекрасно. Значит, в Эндоувер. — Почему вы на меня так посмотрели? — Как? — Словно вам это совсем не нравится. — Вы очень сообразительны. Вторая гувернантка Дженни, с которой они учили названия европейских столиц, говорила, что Дженни очень прилежна и подает большие надежды, а третья, с которой они от столиц перешли к «Жизни пчел»[19], считала, что Дженни любознательна и что ее поведение в высшей степени удовлетворительно, но еще никто не называл ее сообразительной. Она зарделась. Дерек объяснил: — У человека, которого я не люблю, в Эндоувере есть загородный дом. По счастью, сейчас он не там. — Ваш брат? — сообразила Дженни. — Свойственник, — сдержанно сказал Дерек, — по имени Арчибальд. Продолжим. В Эндоувере ваше путешествие прервалось. Может быть, мисс Питт растянула лодыжку? Или ее призвали к постели больного дядюшки Томаса? — Лодыжка. Как бы дядя узнал, что она в Эндоувере? — Вы предусмотрительны. (Дженни снова зарделась.) Она растянула лодыжку и вернулась омнибусом в Танбридж-Уэллс, а затем в город. Ей не хотелось портить вам отдых, и она настояла, чтобы вы не провожали ее. Но вы вряд ли сможете продолжать ваше путешествие в одиночку. — Почему? — перебила Дженни. — Потому что, — ответил мистер Фентон после некоторого пребывания в задумчивости, — вы обещали своему сводному брату Дереку не делать этого. — Да, поняла. — Прекрасно. Вы, наверное, удивитесь, но у Бассеттов есть телефон, хотя, слава Богу, нет радио. В Эндоувере вы вспоминаете, что ваш сводный брат Дерек остановился на ферме Бассеттов. Посадив мисс Питт в омнибус, вы идете на почту и звоните Бассеттам. Дерека нет на месте, и вы беседуете с миссис Бассетт. Здесь действует много Бассеттов, но это не важно. Вы просите миссис Бассетт передать вашему брату, что вы придете к чаю, и интересуетесь, нет ли у нее, случайно, свободной комнаты, поскольку вы путешествовали с подругой, которая растянула лодыжку… но нам не обязательно повторять все это снова. Вы следите за мной? — Это не трудно, — сказала Дженни. — А у нее есть свободная комната? — Есть. Сейчас есть. Нам нужно тайно вернуть вас назад, в Эндоувер. Как вы шли вчера? — Первую милю вдоль реки, а потом отошла от нее и дальше шла по дороге. — Кого-нибудь встретили? — Одного человека. — Мужчину или женщину? — Разговаривали с ним? — Да. Мы… мы немного побеседовали, — торопливо сказала она. — Кто это был? — Довольно милый человек средних лет, — ответила Дженни.