– Не хотел я его убивать. – А подушечку ты ему на лицо пристроил, чтобы ему лежать было удобней? – Врут они, – угрюмо буркнул парень. – Никого я не душил. – В больнице как очутился? – Ничего я вам не скажу. С господином Мещеряковым общайтесь. – А он тут при чем? – Я на него работаю, стало быть, он за меня в ответе. – С удовольствием пообщаемся. Только те номера, которые нам вчера дали в Дивногорске, волшебным образом оказались неактивны. Задержанный хмыкнул. Мол, еще бы! – Я могу ему сам позвонить. Можно? – Можно. – Смартфон тогда мой верните. Смартфон ему вернули. Вот только разговор был совсем короткий. И состоял всего из двух фраз. – В общем, взяли меня, – сообщил парень. – Делайте что-нибудь, а то ведь и я молчать не стану. Что ему ответили, было не слышно. Но преступник с довольным видом сразу же вернул смартфон назад. – Все? – сдержанно спросил у него Платон. – Все! – И что же теперь прикажешь нам делать? – А вот вы скоро сами увидите! От былого уныния не осталось и следа. Парень вновь обрел былую наглость и нахальство. Почему-то теперь он был уверен, что покушение на жизнь другого человека сойдет ему с рук. – В общем, ладно, мы-то собирались поговорить с тобой даже не об утреннем происшествии в больнице. Расскажи, что ты делал сегодня ночью? – Ночью? – Да, примерно так где-то между полуночью и двумя часами ночи. – Спал. – Кто-нибудь может это подтвердить? – Кому же подтверждать, коли я один спал. – Значит, алиби у тебя нет. – Я что-то не пойму, о чем это вы? – Алиби нет, – продолжал рассуждать Платон, словно не слыша задержанного. – И нагрудного знака тоже нет. Или есть? Задержанный засопел, вопрос ему не понравился. – При себе нет. – А в Дивногорске имеется? Они ведь у вас все номерные, насколько я успел заметить. – Ну да, номерные. – Но твой-то тебя дома дожидается? – Не знаю. Может, обронил где-то. – Ага, обронил. Ты обронил, мы нашли. Значит, по номеру можно вычислить, чей знак мы нашли? – Можно. Задержанный не скрывал своей досады. – Ничего я вам больше не скажу. Сейчас человек от господина Мещерякова прибудет, он все вопросы урегулирует. – Ох, братец, лучше бы тебе на чужого дядю не надеяться, а своей собственной головой подумать. Ночью ты побывал в Лукошкино, где напал на Семена. Между вами завязалась драка, об этом говорят множественные следы на теле пострадавшего. Но ты изловчился и ударил его по голове камнем, который принес с собой, что говорит о том, что ты готовился к убийству. Семена ты оглушил и оставил его на пустыре, думая, что тот мертв. Утром ты обнаружил, что где-то потерял свой нагрудный знак, и, вспомнив про ночную схватку, решил, что вполне мог обронить знак в Лукошкино. За ним ты сегодня и приехал. Но тебе не повезло. На месте преступления уже копошились две бабенки, от которых ты узнал, что ночью ты свою работу немножко недоделал. А раз так, то Семен мог в любой момент очнуться и назвать имя напавшего на него человека. Тебя такой поворот ни в коей мере не устраивал. И ты отправился в больницу, где должен был находиться Семен, которого ты планировал добить. Каким-то образом тебе удалось проникнуть в реанимацию. А в нашей маленькой реанимации койко-место всего одно, на нем лежал забинтованный с ног и до головы человек, и ты справедливо решил, что это и есть Семен. Пытался его задушить подушкой, на чем тебя и взяли с поличным. А это был даже не он! Парень поежился. – Ловко излагаете. Только это все ваши предположения, доказательств у вас нет. И не нападал я в больнице ни на кого, подушечку ему поправить хотел. Ваша медсестра – дура набитая, все неправильно поняла. Подносом в меня швырнула, а он тяжеленный! В голову мне попала, из меня и дух вон! – Значит, есть на свете хоть какая-то справедливость. – Нет на мне никакой вины. – Что? И ночью в Лукошкино ты не приезжал? – Нет, не приезжал. – А если я тебе скажу, что у нас есть свидетель, который тебя видел? И он – этот свидетель – готов подтвердить, что видел, как ты напал на Семена. Этого задержанный стерпеть не смог. – Врет ваш свидетель! – воскликнул он. – Не мог меня никто видеть! Не было там никого! Лицо Платона расплылось в торжествующей улыбке. – Вот ты себя и выдал! Признался, что был в Лукошкино минувшей ночью. Задержанный выругался. – Рассказывай, – наседал на него Платон, – зачем на Семена напал? Что у тебя за тёрки с ним были? – Выдумываете вы все. Я этого Семена и не знал совсем. – Зачем же ты на него напал? – Зачем да почему. Я человек подневольный, что мне хозяева прикажут, то я и сделаю. – И кто же тебе такой приказ отдал? – Пупков. Заместитель господина Мещерякова. Когда тот в других местах бывает, Пупков за него. – И чем же господину Мещерякову наш Семен не угодил? – Этого уж я не знаю, а только Пупков меня вчера вечером к себе вызвал и потребовал, чтобы я поехал в Лукошкино и замочил бы там одного человека, но так, чтобы никто на меня не подумал. – Очень разумно. И ты согласился? – Так ведь начальство. А с начальством спорить не принято. Приказы нужно выполнять, вот я и выполнил, что мне было сказано. – Наверное, еще и денег тебе пообещали? – За четкое выполнение приказа всегда награда следует, – произнес парень, словно для него было в порядке вещей выполнять такого рода приказы. – Не первый раз господину Мещерякову служишь? – Не вашего ума дело. И вам меня не посадить. У Хозяина знаете какие связи? На самом верху! Ему стоит только пальцами щелкнуть, и вы со своих мест кувырком полетите! – Не слишком ли ты загибаешь? – Это я еще даже не начал! – Тебе хозяин приказал убить человека, ты разве что чудом его не убил, потом отправился в больницу, где покушался на жизнь еще одного… – Так это по ошибке получилось! – возмутился парень. – Это не в счет!