– Знал бы, что они затеяли за моей спиной, такой легкой смерти им было бы не видать. Так что же… моя дочь жива? – Жива. – Ну что же… Это хорошая новость. Надеюсь, девчонка окажется хоть самую малость порядочней той куклы, с которой довелось ужинать мне. Многого я уже от судьбы не требую, с меня и этого станет довольно. Как видно, Мещеряков был нынче настроен в отношении своей дочери очень кротко и миролюбиво. Наверное, сгоряча расправившись с Еленой, он после раскаялся и отчасти испугался содеянного. Все-таки в том, что Анна выросла именно такой, была и толика его участия. К тому же Мещеряков был делец. Он столько сил и средств вложил в Анну, что теперь хотел получить с нее хоть какие-то дивиденды. – А что с Семеном? Его вы зачем приказали убить? – Узнал он меня. Случайно увидел, каким-то образом узнал, обниматься полез. Я его предупреждал, чтобы держал язык за зубами, что я живой – это тайна. Он вроде бы обещал, но, как я потом узнал, язык все-таки распускал. Не мог я допустить, чтобы все эти его сентиментальные воспоминания о друге детства, который мечтал выстроить себе дом у озера на том холме, на котором нынче стоит дом господина Мещерякова, дошли бы до ушей тех, кому об этом знать никак не надо. До сих пор есть люди, которым не нужно знать, что Мишка жив. А Семен болтал чем дальше, тем больше. Распирало его. Даже вам он растрепал про меня. И я понял: когда он окончательно выдаст меня – дело всего лишь времени. Надо было принимать упреждающие меры, пока его россказнями не заинтересовались. – И вы послали в Лукошкино убийцу. – Мы с Семеном договорились о встрече, дескать, посидим, вспомним былое. Конечно, он обрадовался. В его скучной серой жизни дружба со мной была самым ярким пятном. Ничего ярче в ней не случалось. Но вместо меня приехал мой человек. – Виктор! – Обалдуй! Мало того что не смог справиться с примитивным заданием, так еще и исправлять его без спросу полез и еще больших ошибок наворотил. Правильно было бы оставить его у вас в отделе за решеткой, но очень уж доброе у меня сердце, не выношу, когда люди из-за меня страдают. Приходится их выручать. – А еще вы опасаетесь, что ваш человечек, испугавшись тюрьмы, начнет тоже болтать языком, а этого вам не надо. – Не надо, – согласился Мещеряков. – Только ведь эту проблему можно решить и иначе, еще дешевле выйдет, чем адвокатов нанимать. Но таков уж я есть, всегда готов прийти на выручку другому человеку. – А что насчет семьи Севастьяновых и Ани Клочковой с ее мужем? – Что вам не ясно? Я уже во всем признался. – Они перед своим «исчезновением» распродали абсолютно все, что имели. – Попробовали бы они этого не сделать! Все, чем они владели, они получили от меня. И Севастьяновы, и Анька с Лехой. Когда я понял, что пора менять опекунов моей дочке, то дал Аньке с Лешей приказ все продать и быть готовыми бежать со дня на день. Что-то им наплел о грозящей им опасности, они поверили. Деньги нужно было сложить в чемодан, который я затем забирал себе, а после отдавал следующим опекунам. И с Анькой, и с этими Севастьяновыми было именно так. В последний раз с Крючковыми мне не пришлось ничего придумывать, потому что Аня была уже совершеннолетней, могла сама распорядиться полученным наследством от приемных родителей. – И вам было не жалко отправлять на тот свет родную мать своего ребенка? В голове не укладывается. – Мать из Аньки получилась никакая. А насчет жалко… Баб у меня много, а ребенок один. Не мог я рисковать, чтобы какая-то шалава растила мою дочь. Думал сделать, как лучше будет для девчонки, да, видно, не угадал. Каждый следующий опекун, которого я выбирал, становился еще хуже предыдущего. А последние меня и вовсе после всего вами сказанного поразили. Нет, конечно, я знал, что Крючковы еще та мерзота, но думал, что их только деньги интересуют. Никак не думал, что они от Аньки надумают избавиться, да еще таким изуверским способом. Мне гнилую актрисулю пришлют, а мою родную дочь в расход. Сволочи! Не жалею, что отдал приказ устранить их. Денег исполнителю отвалил много, дорого берет за свои услуги, зараза. Но зато и осечек у него не бывает. Профессионал! Жаль, что для Семена его не пригласил. Сэкономить решил, вот и сэкономил! – Но вы же отдали приказ об устранении Крючковых еще до приезда актрисы к вам Дивногорск. – И что? – Значит, было что-то еще в этих Крючковых, что вам в них сильно не нравилось? – Они каким-то образом дотумкали, что надо бы расшевелить память своей воспитанницы. Мол, если она вспомнит, где и с кем провела заветный месяц, то можно будет с меня еще больше денег трясти. Жадность их обуяла. И Мещеряков наставительно произнес: – Все грехи в мире от жадности, один я от любви страдаю. – Можно поближе к теме. – В общем, отвели эти сволочи Аньку к психиатру, а тот и рад стараться, подсказал, что нужно повозить девочку по тем местам, где она жила раньше. Они и повезли Аньку на улицу Стойкости, где она жила со своей родной матерью. Потом к Севастьяновым свозили в Купчино. Потом еще по каким-то врачам пошли. В итоге нашли гипнотизера, который помог снять блок с памяти у дочери. Узнали много для них интересного, в частности то, о чем им знать было совсем не нужно. Ну и начали меня этим шантажировать. – Чем «этим»? – спросил Арсений. – Не ваше дело. Меньше знаете, дольше проживете. Наглость и самонадеянность этого человека буквально не знали предела! Он осмеливался угрожать полицейским, даже сидя перед ними в наручниках. Но и тут Мещеряков не отказал себе в удовольствии посоветовать полиции не совать свой нос в его дела. Разумеется, после такого заявления Арсений немедленно почувствовал жгучее желание выяснить, что же за сокровище скрывается в голове у Анны. Что это за бомба, которая может при правильном использовании стать причиной краха для ее папочки. Мещеряков заметил изменившееся выражение лиц молодых полицейских и все понял. В проницательности этому человеку нельзя было отказать. – Ребята, серьезно вам говорю, не надо. Можете мне не верить, но вы оба мне симпатичны. Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня. – Можете за нас не волноваться. – Мне уже ничего не страшно. За себя лучше бойтесь. Сунете нос в мои дела – погибнете. – Если кто и погибнет, то это вы. Как показало будущее, слова Платона оказались в какой-то степени пророческими. Под давлением набежавших со всех сторон адвокатов господина Мещерякова пришлось отпустить, взяв с него честное слово, что завтра он явится на допрос в отделение. Но Мещеряков их обманул. На допрос он не явился. Сбежал от всех вопросов окончательно и навсегда. Тело Мещерякова было найдено следующим утром в его спальне, спокойно расположившимся в собственной кровати. Казалось, что хозяин всего Дивногорска мирно спит. И если бы не аккуратное круглое отверстие в голове у Мещерякова, то можно было бы принять его смерть за естественную. Это отверстие до такой степени совпадало с отметинами на черепах задохнувшихся от газа Крючковых, что авторство обоих убийств, или, правильней сказать, казней, без всяких сомнений, принадлежало одному и тому же исполнителю. Видимо, нашелся человек, который не пожалел своих денег и нанял профессионала для устранения господина Мещерякова. Не стало Мещерякова, не стало и опасности, которая могла от него исходить. Глава 16 Итак, Мещеряков-отец умер, но дочь его осталась жить. Анна провела в больнице почти неделю, но память о прошлом к ней так и не вернулась в полном объеме. – Иногда всплывают какие-то кусочки, но в целом я почти ничего не помню. Ни моих первых родителей, ни вторых, ни своего родного отца. Зато выяснилось, что, пережив кому, Аня исцелилась от другой своей проблемы. Ее больше не тянуло к мужчинам от слова «совсем». – Какое удивительное ощущение! Такая легкость во всем теле образовалась! Вы бы знали, как гадко и тяжело мне было раньше, когда я готова была наброситься на каждого встречного мужика. А теперь нет. Плевать мне на них с высокой колокольни. Ха-ха! Кончилась их власть надо мной! Теперь с папочкиными деньгами заживу в свое удовольствие! – Повезло, – не скрывая легкой зависти, прокомментировала Фима. – Повезло, что мной занялся настоящий специалист, а не те шарлатаны, к которым меня таскали Крючковы. Пока я лежала в больнице, мной заинтересовался Никита Максимович. Вот это гениальный психиатр! Несколько сеансов с ним – и я думать забыла о своей проблеме. – Он помогает только тем женщинам, у кого проблемы в личном плане? – Почему? – удивилась Аня. – Всем! И мужчинам, и женщинам, и молодым, и старым. – Даже старым? – Хочешь, я тебя к нему отведу? – Было бы неплохо. Старалась Фима не для себя, ее не оставляла надежда исцелить тетушку Римму от панического страха перед шаровыми молниями. Ведь этот страх фактически загубил всю ее жизнь, сделал ее зависимым человеком. И насколько помнила Фима, сколько бы и каких бы врачей ни посещала ее родственница, но гипноз к тетушке еще ни разу не был применен. И вдвоем с Павликом они стали уговаривать свою тетушку Римму. – Сходим! Вдруг гипноз на тебя благотворно подействует! – Ты станешь другим человеком! – Перестанешь прятаться от грозы. – Если бы ты знала, как надоело залеплять раковины и водопроводные краны! Под давлением Павлика с Фимой тетушка согласилась. Никита Максимович оказался сама любезность и очарование. Мягкие манеры, мягкие руки, мягкие черты лица и мягкий обволакивающий голос. Было понятно, что этот человек – отличный гипнотизер, еще до того, как он приступил к сеансу. Впрочем, на самом сеансе брату с сестрой присутствовать не довелось, им велели ждать снаружи. Длился сеанс около получаса, но когда старушка вышла, то Павлик тут же сунул ей под нос смартфон со скачанным в него видео грозы. Вот уж это была гроза так гроза! Молнии сверкали и били всюду, куда попало. Летали какие-то светящиеся вспышки, которые вполне можно было принять за шаровые молнии. Обычно тетушку от таких зрелищ моментально прошибал пот, она бледнела и убегала подальше от экрана. Но тут она и глазом не моргнула. И лишь недовольно спросила: – Зачем ты мне показываешь это? – Тут шаровая молния! Тетя, смотри, какая яркая! И опасная! Как ударит, одни головешки от человека останутся!