Раффин перевел взгляд от Катсы к По и обратно, потом скептически поднял брови. – Ему можно доверять, – успокоила его Катса. – Прости, что не посоветовалась с тобой, Рафф. – Кати, – ответил тот, – если ты считаешь, что ему можно доверять, после того как он разбил тебе лицо в кровь и… – он окинул взглядом изодранное платье, – искупал в грязи, то я верю. Катса улыбнулась: – Можно нам к нему? – Можно, – разрешил Раффин. – Кстати, у меня хорошие новости – он очнулся. Замок Ранды изобиловал тайными коридорами, и все они существовали уже множество поколений, с самого его возведения. Их было так много, что даже Ранда не знал их все – да и никто не знал, хотя Раффин с самого детства не забывал отмечать про себя, если вдруг две соседние комнаты соединялись под необычным углом. Катса с Раффином немало из них облазили в детстве, и Катса стояла на часах, так что если кто-то и был опасно близок к раскрытию исследовательской деятельности Раффина, то тут же сбегал прочь при виде мрачной маленькой фигурки. Даже свои покои Катса с Раффином выбрали потому, что их связывал тайный ход, и потому, что другой коридор соединял комнаты Раффина с библиотекой научных трактатов. Некоторые из этих ходов были секретными, о некоторых знал весь двор. Те, что шли от лаборатории Раффина, были секретными. Один из них брал начало в алькове в дальнем конце кладовой, продолжался лестницей вверх и заканчивался в небольшой комнатке меж двух этажей замка. Комнатка была без окон, темная и затхлая, но это было единственное место в замке, которое точно не обнаружил бы никто чужой и к которому и Раффин, и Банн могли быстро добраться из своих покоев. Банн, который мальчиком служил в библиотеке, был давним другом Раффина. Однажды Раффин случайно столкнулся с ним, и мальчишки принялись болтать о травах и лекарствах и о том, что случится, если смешать корень такого-то растения с порошком из цветов такого-то. Катса была поражена, что во всех Миддландах нашлось больше одного человека, которому подобные темы казались интересными, но вздохнула с облегчением, видя, что Раффину теперь есть кого утомлять своими рассказами. Вскоре после этого ему понадобилась помощь Банна в каком-то эксперименте, и с тех пор он не отпускал его от себя. Банн стал помощником Раффина во всем. Раффин с горящим факелом в руке вывел Катсу и По через дверь в задней части кладовой, и они поднялись по ступенькам, ведущим к тайной комнате. – Он что-нибудь говорил? – спросила Катса. – Нет, – ответил Раффин, – кроме того, что ему завязали глаза, когда напали. Он еще очень слаб и, кажется, мало что помнит. – Вы знаете, кто его похитил? – спросил По. – Это дело рук Мергона? – Мы так не думаем, – отозвалась Катса, – но наверняка известно только то, что в этом не замешан Ранда. Лестница привела их к двери, и Раффин засуетился в поисках ключа. – Ранда не знает, что он здесь, – сказал По скорее утвердительно, чем вопросительно. – Ранда не знает, – подтвердила Катса. – И никогда не узнает. Когда Раффин открыл дверь, они попали в тесную комнатушку. Подле узкой кровати на стуле сидел Банн, что-то читая при тусклом свете лампы на столе. Принц Тилифф лежал в постели, глаза его были закрыты, руки сложены на груди. Увидев их, Банн поднялся со стула. Он, казалось, ничуть не удивился, когда По бросился к кровати, – только отошел, предложив тому свой стул. По сел и склонился над дедом, заглянув в его спящее лицо. Какое-то время он просто сидел и смотрел на него, замерев, потом взял руки старика в свои и с тихим вздохом прижался к ним лбом. Катса почувствовала себя так, словно стала свидетелем чего-то очень личного. Она не решалась поднять глаза, пока По не выпрямился. – У вас лицо багровеет, принц Первоцвет, – сказал Раффин. – Вы рискуете заиметь огромный синяк. – По, – отозвался тот. – Зови меня По. – Хорошо, По. Я достану льда из кладовой. Пойдем, Банн, принесем кое-чего нашим храбрым воинам. Раффин с Банном скрылись за дверью, а когда Катса и По снова повернулись к Тилиффу, глаза старика были открыты. – Дедушка! – прошептал По. – По? – говорил он хрипло и с трудом. – По… – Натужно откашлявшись, он несколько мгновений лежал неподвижно, собираясь с силами. – Великие моря, мальчик мой! Наверное, мне не стоит удивляться, что ты здесь. – Я искал тебя, дедушка, – проговорил По. – Придвинь лампу, мальчик мой, – попросил Тилифф. – Что, во имя Лионида, ты сотворил со своим лицом? – Пустяки, дедушка. Просто подрался. – Со стаей волков? – С леди Катсой, – ответил По, кивая в сторону Катсы, которая стояла в изножье кровати. – Не бойся, дедушка. Небольшая дружеская потасовка. – Дружеская потасовка! – фыркнул Тилифф. – Ты выглядишь хуже, чем она, По. По расхохотался. Он много смеялся, этот лионидский принц. – Я наконец-то встретился с равным, дедушка. – С более чем равным, – отозвался Тилифф, – так мне думается. Подойди, дитя мое, – позвал он Катсу. – Выйди к свету. Катса подошла с другой стороны кровати и встала перед ним на колени. Тилифф повернулся к ней, и она вдруг вспомнила о своем грязном, окровавленном лице, о спутанных волосах. Как кошмарно она, должно быть, выглядит. – Дорогая девочка, – мягко сказал он, – ты спасла мне жизнь. – Мой принц, – отозвалась Катса, – если кто и спас вам жизнь, то это мой кузен Раффин и его чудесные снадобья. – Да, Раффин хороший мальчик, – согласился он, похлопывая ее по руке. – Но я знаю, что сделала ты – ты и остальные. Вы спасли мне жизнь, хоть я и не могу понять почему. Не думаю, что кто-нибудь из лионидцев когда-то сделал тебе добро. – Я никогда не встречала лионидцев, – сказала Катса, – до вас, мой принц. Но вы кажетесь очень добрым. Тилифф закрыл глаза. Казалось, он утопал в подушках. Изо рта вырвался протяжный вздох. – Он так засыпает, – с порога успокоил их Раффин. – Ему нужен покой, и силы вернутся. – Он сунул По в руки что-то завернутое в ткань. – Это лед. Приложи к глазу. Похоже, она тебе и губу разбила. Где еще болит? – Везде, – ответил По. – Такое ощущение, будто по мне промчалась упряжка лошадей. – Скажи честно, Катса, – сказал Раффин, – ты пыталась его убить? – Если бы я хотела его убить, он был бы мертв, – ответила Катса, и По снова засмеялся. – К тому же он не смеялся бы, – добавила она, – если бы все было так уж плохо. Все и вправду оказалось не так уж плохо; по крайней мере, Раффин, осмотрев По, не нашел ни одной сломанной кости и ни одного синяка, который не зажил бы вскоре. Потом он повернулся к Катсе, изучил пересекавшую челюсть царапину и отер ее лицо от грязи и крови. – Царапина не очень глубокая, – сообщил он. – Еще жалобы? – Никаких, – ответила она. – Я и царапины-то не чувствую. – Думаю, платье придется отправить в отставку, – сказал он. – Получишь от Хильды страшный нагоняй. – Кошмар, я ведь так любила это платье! Раффин улыбнулся, взял ее за руки и отступил, чтобы оглядеть с ног до головы, а потом от души рассмеялся. – Что может показаться таким забавным принцу, который покрасил себе волосы в голубой цвет? – Впервые в жизни, – отозвался он, – ты выглядишь так, будто побывала в битве. В покоях Катсы было пять комнат. Первая – спальня, украшенная темными драпировками и гобеленами, выбранными Хильдой, потому что Катса отказалась этим заниматься. Вторая – ванная комната белого мрамора, большая, холодная и практичная. Потом столовая с окнами во двор и небольшим столиком, где она ела, иногда с Раффином, или с Хильдой, или с Гиддоном, когда он не выводил ее из себя. Еще гостиная, полная мягких кресел и подушек, которые опять же выбирала Хильда. Катса не пользовалась гостиной. Пятая комната когда-то была комнатой для вышивания, но трудно было вспомнить, когда Катса в последний раз что-то вышивала, вязала или штопала чулок. По правде говоря, она даже не могла вспомнить, когда в последний раз чулок надевала. Комната со временем превратилась в оружейную: на ее стенах Катса хранила свои мечи, кинжалы, ножи, луки и дубинки. Еще там появился массивный квадратный стол, и теперь в этой комнате проводились заседания Совета. Катса сидела в ванне уже второй раз за день, собрав мокрые волосы в высокий узел. Платье она бросила в камин в спальне и с огромным удовлетворением наблюдала за его гибелью в дыму и пламени. Прибыл мальчик, который обычно стоял на страже во время заседаний Совета. Катса направилась в оружейную и зажгла факелы, висевшие на стенах между ножами и луками. Раффин и По пришли первыми. Волосы По были еще влажными после мытья. Вокруг золотого глаза налился синяк, сделав взгляд еще более лихим и пугающим, чем раньше. Он сел за стол, сунув руки в карманы. Глаза его метались по комнате, разглядывая коллекцию Катсы. По надел свежую рубашку, ворот ее был расстегнут, рукава закатаны до локтей, открывая руки, такие же загорелые, как и лицо. Не понимая, почему обращает на все это внимание, Катса нахмурилась. – Садитесь, ваши королевские высочества, – проворчала она, подвинула стул и села сама. – У тебя прекрасное настроение, – заметил Раффин. – У тебя голубые волосы, – огрызнулась Катса в ответ. В комнату вошел Олл. При виде царапины на лице Катсы у него отвисла челюсть. Повернувшись к По, он заметил у того синяк под глазом. Посмеиваясь, снова повернулся к Катсе, хлопнул ладонью по столу, и смешок перешел в хохот: – Как бы я хотел видеть это сражение, миледи! Ох, как бы я хотел это видеть! По улыбнулся: – Победила леди Катса, хотя я сомневаюсь, что вас это удивит. – Это была тренировка, – сердито возразила Катса. – Никто не победил. – Эй! – раздался голос Гиддона, и, когда он вошел в комнату и увидел Катсу и По, его глаза потемнели. Положив руку на рукоять меча, лорд резко повернулся к По. – Как вы осмелились напасть на леди Катсу? – Гиддон, – перебила его Катса, – не будь смешным. – Кто позволил ему на тебя нападать?!