— Неплохо выглядит?! Да она прекрасна! — возмутился Бен. — Только влюбленный в другую женщину или круглый идиот скажет, что наша красотка всего лишь «неплохо выглядит». И я не хочу считать тебя, Рик Белл, полным идиотом. Пусть лучше ты окажешься околдованным иной дивой. В ответ на пламенную речь Бена, Рик лишь загадочно улыбнулся. — Чуть не забыли! — воскликнул Бен. — Клатч. И надень, наконец, это кольцо! Если ты его забудешь, мне придется мчаться за тобой до самого поместья Олдриджа и я наверняка за это время поседею, и заработаю с десяток новых морщин, так что никакой ботокс потом не спасет. Мы покинули пределы Лондона ровно в семь часов, как вдруг у нашей машины спустило заднее колесо и у нас не оказалось запасного. Нам повезло, что мы отъехали недалеко от города, иначе бы мы рисковали приехать на бал лишь к его завершению или не успеть вовсе (что меня, в отличие от Рика, вполне устраивало). Но, к моему глубокому сожалению и безграничной радости Рика, мы справились с этой проблемой в течение часа и снова рванули в путь. Бал начинался ровно в восемь, что означало, что мы уже опоздали минимум на час. Я была довольна подобным раскладом, но не Рик, который сейчас выжимал на спидометре максимально дозволенную скорость. И все равно мы оказались у поместья Олдриджа лишь в пятнадцать минут десятого, когда все гости уже давно были в сборе и вступительная программа с поздравительными речами уже были окончены (как же я была этому рада!). Когда Рик завернул на Б***-стрит, я поняла, что моё клокочущее сердце вот-вот выскочит из плотно натянутой груди, после чего ударится о тяжелые камни поддельного колье и разорвется на малюсенькие кусочки. Но признаться вслух о накатывающей на меня панике, особенно после того, как Рик вложил немалые средства в моё преображение, было бы «обыкновенным свинством», как обычно выражался папа, когда снова и снова чинил сливной бачок в сортире, а мы снова и снова его ломали. Когда Рик остановился у знакомого мне входа в главный дом, в моей груди словно что-то начало щелкать. Неосознанно, я начала так тяжело дышать от ужаса перед предстоящим, что казалось, будто мои легкие начали скручиваться в рогалик. Наверное, поэтому я не заметила, как Рик вышел из машины и открыл мне дверь. — Глория, ты не передумала? — заулыбался он, не получив моей ладони в свою, протянутую мне, руку. — Нет, — ответила я и, сглотнув комок нервов, наконец покинула своё убежище. Как же нагло я врала! Я передумала минимум сотню раз с момента, когда мы выехали из Лондона. Рик передал ключи от своего автомобиля неизвестному мне парнишке, который сразу же отправился его парковать. Я озадаченно смотрела на лежащий под нашими ногами красный ковер с золотой каймой вдоль всей своей длины и, ведомая Риком, старалась ни о чем не думать, кроме как о своей прическе. Однако ни о чем не думать не получалось. Передний палисадник, украшенный розовыми кустами, казался мне искусственной декорацией, хотя и состоял из живых растений. Еще вчера этот клочок земли был засажен шикарными обриетой, аквилегией, высокими люпинами и, моими любимыми, белоснежными ирисами, а уже сегодня всё пространство заполонили собой роскошные, бледно-розовые розы. Даже над входными дверями, которые только что открыл нам Джонатан, красовалась арка из подобных роз. «Если Джонатан узнает меня, значит узнает и Роланд», — с дрожью подумала я, инстинктивно проверив крепление своей маски. — Добрый вечер, мистер Белл, — обратился Джонатан к Рику, после чего перевел взгляд на меня, отчего я едва не умерла от страха, боясь услышать от швейцара в свой адрес предательское: «Добрый вечер, мисс Пейдж», — но Джонатан лишь приподнял свои густые брови и, снова обратившись к Рику, спокойно добавил. — У Вас роскошная спутница. — Благодарю Вас, Джонатан. Я нервно улыбнулась. Роскошная — от слова роскошь. У меня даже огромное кольцо на среднем пальце правой руки было тяжелой тонной железа с увесистым куском стекла. На мне было столько поддельных камней красного граната, что я боялась к концу вечера попросту осесть под их грузом. Это всё равно, что притворяться подлинным гранатовым деревом, являясь обыкновенной палкой. Если снаружи дом был усыпан бледно-розовыми розами, то внутри он буквально тонул в гирляндах из алых роз, которые, впрочем, не так сильно пахли, чтобы наградить гостей порцией мигрени. — Боюсь, Вы немного опоздали, — заметил Джонатан. — Мистер Роланд закончил свою речь буквально пять минут назад и удалился в свой кабинет для подписания некоторых контрактов. Вы можете присоединиться к гостям и насладиться шампанским. — Уверен, что Роланд не поскупился на выпивку, — прошептал прямо мне в ухо Рик, в руку которого я нервно вцепилась. — Могу поспорить, что прежде чем он приступил к своей идеально отрепетированной речи, он позаботился о том, чтобы его потенциальные партнеры к тому времени уже были под подходящим градусом. Мы проходили мимо кучек дам, разодетых в фешенебельные вечерние платья, и их уложенных гелем толстосумов, как вдруг я словила на себе несколько заинтересованных взглядов. — Семеро из одиннадцати встретившихся нам гостей, почему-то пристально посмотрели на меня. А если все узнают кто я такая? — выдохнула я, вдруг почувствовав себя самозванкой. — А кто ты такая? — Я няня, — сквозь зубы прошипела я. — Сегодня ты Золушка. — А ты, значит, крёстная фея? — Да. — Ну и где мой принц? — Я не волшебник, я только учусь. Так что никаких принцев… Если ты и дальше продолжишь с такой силой впиваться в мой локоть, ты определенно порвешь мой самый дорогой костюм. Не забывай, что я не так богат, как хозяин этого праздника. Я не аристократ — всего лишь интеллигент. — И насколько же велики твои богатства? — поинтересовалась я больше для того, чтобы отвлечься от кидающих на меня взгляд буржуев, нежели из интереса. — Нууу… У меня есть две квартиры в Лондоне и машина, а еще я планирую купить домик в Австралии. — Зачем тебе две квартиры? — В одной я живу, когда возвращаюсь в Лондон, другую сдаю в аренду. — А домик в Австралии? — Хочу в скором будущем перебраться туда жить. Зайдя в просторный зал, в котором прежде я не бывала, мы подошли к дубовому столу, размеры которого были ровно пропорциональны размерам двух моих спален. Он был буквально усыпан подношениями имениннику: китайские вазы ручной работы, гигантские шахматы из янтаря (кто-то определенно был в курсе о разряде мастера ФИДЕ), золотой кубок, набор из десяти бутылок элитного вина (по словам Рика, одна такая бутылка стоила полторы тысячи долларов!), несколько отдельных, драгоценных камней (например, алмаз в десять и изумруд в двенадцать карат), шикарный набор столового серебра и далее по нескончаемому списку. Но больше всего меня поразила огромная, бронзовая статуя пегаса, высотой чуть больше метра, крылья которого мощно застыли в воздухе. Пегас был настолько велик, что его пришлось поставить возле стола с подарками, чтобы попросту его не сломать. Все эти роскошные дары были подписаны крупными, золотыми или серебряными буквами, сложенными в невероятно громкие и пафосные имена: «Адам Баттенберг», «Фердинанд и Барбара Буршье-Кортни», «Семейство Мортимер»… Подарки были упакованы либо в прозрачные обертки, либо не упакованы вовсе, дабы все могли лицезреть, кто и что подарил имениннику, и на какую именно сумму замахнулся. Увидев подобный размах, я почувствовала укол в области сердца. Мой подарок не был подписан золотыми буквами, размер упаковки был с мою ладонь, а самим подарком являлась… Гхм… Нитка, приносящая удачу? Просто маленькая, красная… Нитка. Уж лучше бы вообще ничего не дарила! — А где твой подарок? — поинтересовался Рик, ложа на стол прозрачную коробочку с дорогими серебряными запонками. Сухо откашлявшись, я достала из своего клатча красненький сверток и, недолго думая, поставила его с самого края стола, рядом с внушительной статуэткой в виде бронзового льва. Папа всегда говорил, что размер не имеет значения, хотя мама с ним в этом плане никогда не соглашалась. Хорошо, что я догадалась упаковать это «чудо», чтобы никто из присутствующих не увидел дешевой, деревянной шкатулки, резьба которой, до недавнего времени, мне очень нравилась. Как же хорошо, что я не подписала свой подарок — Олдридж ни за что не догадается, кто посмеялся над ним подобным образом. Ну и что, что на дурацкой нитке висит имя «Глория»? Мало ли Глорий он пригласил? Тем более там нет моей скромненькой фамилии Пейдж. Так что он не догадается… Он не сможет догадаться. Подумав еще немного, я пододвинула свой подарок ближе к краю, в надежде на то, что кто-нибудь из прислуги незаметно стащит это убожество или его случайно заденет какой-нибудь официант, и коробок сам закатится под стол. — Всё в порядке? — поинтересовался широко улыбающийся Рик, всё это время внимательно наблюдавший за моей внутренней борьбой. — Да. Всё замечательно. — Что ты ему подарила? — Гхм… Можно мне еще шампанского? Глава 31 К Рику быстро начали подтягиваться его знакомые и он с удовольствием представлял меня им. Смысл знакомиться с человеком, когда и ты, и твой новый знакомый находитесь в масках? Глупо. За полчаса мне успели представиться три одинаковые блондинки, но запомнила я этих девушек лишь по цвету их платьев. Сними они платья и маски, я бы не смогла назвать точное имя каждой. Мужчины же вообще все были на одно лицо, отчего у меня вскоре зарябило в глазах. Выпив второй бокал дорогого шампанского, которое мне откровенно не понравилось (я пила его исключительно чтобы снять напряжение), я поняла, что только что вогнала Олдриджа в минус — один бокал его шампанского стоил в десять раз дороже моего подарка ему. Я не была пьяна, но после выпитого мне вдруг стало казаться, будто длина моего платья спереди неприлично коротка — на целых три дюйма выше колен! Может, именно из-за этих трех дюймов на меня уже десять минут как пялились два малолетних извращенца, которым едва ли исполнился второй десяток от роду? Напряжение внутри меня уже постепенно начало спадать, когда все вдруг начали роиться вокруг кого-то, только что вошедшего в зал. Это был Олдридж. Он был без маски и, по его довольному лицу, я поняла, что именинник заключил свои заветные сделки, ради которых устроил весь этот шик. Он лучезарно улыбался, удовлетворенно пожимая руки поздравляющим его аристократам, стараясь не обделить никого своим вниманием, которое гости считали едва ли ни драгоценным. Внезапно я осознала, что мы стоим слишком близко к радостному Олдриджу и, буквально сдернув Рика с места, потащила его в противоположную сторону зала. — Что ты делаешь? — шепотом поинтересовался ошарашенный Рик. — Не хочу попадаться ему на глаза, — честно ответила я, широко шагая к дальней стойке с напитками. — Но он всё равно подойдет ко мне, — начал оправдываться Рик. — Тогда нам стоит разделиться, — сказала я и взяла очередной бокал шампанского, вдруг почувствовав, что мне нужно выпить еще минимум пол-литра. — Я затеряюсь в толпе. Хорошо, что он пригласил так много гостей — есть за кем встать. — Глория, ты единственная из присутствующих в красном платье, не считая старушки в темно-бордовом. Ты словно яркое пятно, которое сложно не заметить, если только ты не слепой. — Я всю жизнь занималась тем, что была незаметной. У меня в этом деле двадцатидвухлетний стаж. Хотя, блин, зачем ты нарядил меня в это дурацкое платье? Не мог найти что-нибудь черное или серое? — не сбавляя шаг, выдвинула претензию я. — С этим вопросом обращайся к Бену. — Рик! — вдруг воскликнула я. — Что?! — испуганно остановился парень. — Я потеряла клатч! Где я могла его оставить?! — Пффф… Не пугай меня так. Он ведь всё равно был пуст. — Но он стоит бешеных денег — он ведь от Бена Болдуина! — Перестань паниковать, слышишь? Никому твой клатч не нужен. Завтра подойдешь к Джонатану, и он отдаст тебе его. Все потерянные вещи хранятся у швейцара, который позже разыскивает их невнимательных хозяек. — Думаешь? Да? Хорошо, — я опорожнила свой бокал и, наконец, остановилась. Начался вальс и уже спустя минуту в центре зала кружилось с три десятка пар. Среди танцующих был и Олдридж, подцепивший какую-то анорексичную блондинку. Среди одинаковых мужчин он был буквально ярким пятном, за что мог сказать спасибо своей блистательной внешности. Заметив его, я сразу же с облегчением выдохнула — ближайший танец я буду в безопасности. — Может быть… — Нет, — оборвала я рядом стоящего Рика, после чего прожгла его взглядом. — Даже не вздумай приглашать меня. В последний раз я танцевала бальный танец на первом курсе университета и в конце хорошенько наступила партнеру на ногу. Он потом месяц ходил с гипсом. — По-моему, ты пытаешься меня запугать. — Главное, не разрешай никому со мной танцевать, если найдется идиот, который вдруг захочет… И идиот нашелся. Первый, затем второй, третий, пятый, десятый… Целая куча идиотов. После окончания каждого танца я старалась передвигаться по залу, и передвигать Рика, как можно более быстро, чтобы не дать возможности очередному идиоту спросить меня о том, не желаю ли я потанцевать именно с ним. Отказывая толстосумам в танцах, я параллельно пыталась не выпускать Олдриджа из поля своего зрения, чтобы не позволить ему приблизиться ко мне более чем на двадцать шагов. Вскоре же я поняла, что Олдридж оказался «танцующим извращенцем» — папа бы точно повесил на него этот ярлык, так как Роланд «перетанцевал» почти всех дам: разукрашенных девиц, моложавых матерей этих девиц и даже трех бабушек, которые так и льнули к молодому телу партнёра. Я же всё это время переводила взгляд с Олдриджа на часы, с часов на Олдриджа и обратно. Каждые пять минут я доставала Рика одним и тем же вопросом — когда же, наконец, мы сможем уйти? И каждый раз получала один и тот же ответ — только после полуночи. И снова мы перемещались по залу, пытаясь скрыться от Роланда, хотя Рик и был уверен в том, что он нас давно уже заметил, и нет никакого смысла каждый раз после окончания танца срываться со своего места, чтобы уйти в противоположную от него сторону. Я же была уверена в том, что оставшиеся полчаса до полуночи я смогу продержать оборону. После очередного Лансье — французской кадрили с поклонами, о которой я никогда прежде даже не слышала, — я легкомысленно отвлеклась на официанта, который настойчиво предлагал нам попробовать канапе из креветок. В этот момент мы стояли впритык к стене, отчего создавалось впечатление, будто официант попросту зажал нас в угол. Парень всерьез привязался к нам и так упорно настаивал на этом дурацком канапе, что в итоге Рик взял себе одно, сразу же положив голую зубочистку уходящему официанту на поднос. — О, нет! — вырвалось у меня, когда довольный официант ретировался, и я слишком поздно осознала собственный промах.