— Да… Точно… А Вы бы не хотели еще раз сходить со мной в кафе? Я имею в виду конкретно тебя, не Глорию. Повисла десятисекундная пауза. Тэмми застыла, боясь дать неверный ответ, а верного она, судя по всему, не знала. Я начала делать ей жесты руками, пытаясь вразумить сестру, пока по ту сторону трубки кто-то нервно ожидал ответа, явно уронив возле себя что-то тяжелое. — Да, — начала Тэмми, смотря на мою жестикуляцию и пытаясь прочесть в ней правильные ответы. — Я не против… «Молодец!» — прокричал мой внутренний голос, и я подняла два пальца вверх. — Хорошо. Тогда до завтра? — До завтра… — уже хотела положить трубку Тэмми, но вдруг спохватилась и быстро добавила. — А во сколько и где? — Ммм… Я еще не придумал, — признался Рик, и я услышала, как он улыбнулся. — Приблизительно около полудня, пойдет? — Пойдет, — поджала губы сестра. «Рик завтра не работает, ведь мы с Мартином улетаем, но откуда он знает, что и Тэмми завтра в полдень может быть свободна? Неужели я… Да, наверное, по пьяни я проболталась ему о том, что Тэмми уволилась из отеля». — Замечательно. Значит, около одиннадцати я тебя наберу и скажу где именно. Хорошо? «Неужели он вспомнил о местоимении „ты“?» — ухмыльнулась я самой себе. — Хорошо. — До встречи. — До встречи. Первой положила трубку Тэмми. — Еще ни разу в жизни не ходила на настоящее свидание, — нервно заулыбалась Тэмми, предвкушая и страшась предстоящего. Недолго думая, мы побежали в комнату Саманты, зная, что счастливая невеста-Эмилия полчаса назад ретировалась из своей спальни в направлении своего будущего мужа. Оказавшись втроем в пустой комнате, мы тихо собирали Тэмми на предстоящее свидание, пытаясь не издавать лишних звуков, чтобы случайно не привлечь внимание оппозиции. В итоге было решено, что Тэмми пойдет в легком, белоснежном платьице, серебристых сандалиях и в матово-белой шляпе с серебристыми лентами (в последнем путешествии Сэм увлекалась всевозможными панамками и шляпами). * * * — То есть ты хочешь сказать, что просто поставишь всех перед фактом? — неодобрительно выдохнула Сэм. — Да, а что тут такого? — сдвинула брови я. — Я тебе скажу, дорогая, что тут такого, — скрестив руки на груди и начав расхаживать по спальне, Саманта дотронулась до кончика носа, как делала это всякий раз, когда вопрос был настолько серьезен, что разрулить его могла только она. — Речь идет о смерти маленького ребенка. В случае неудачи тебе придется пройти через такие муки, которые навсегда оставят шрамы на твоей душе. Тебе придется жить с тем фактом, что ты ничего не смогла сделать. Я, как твоя тётя и твоя лучшая подруга, советую тебе умыть руки. Да, возможно это со стороны будет выглядеть как предательство, но ты не покалечишь себя близостью с мальчиком. — Я покалечу себя, если оставлю его, даже не попробовав… — Попробовав что? — резко оборвала меня Сэм, остановившись напротив тахты Эми, на которой я сейчас сидела. Она смотрела на меня сверху вниз своим коронным, соколиным взглядом. — Всё, что можно попробовать, попробует его брат. Он единственный, кто принудительно несет эту ношу. Зачем разделять её с ним? — Но если не я, тогда кто? — Никто. Потеря Мартина — это бомба массового поражения, которая заденет всех находящихся рядом. Осколок так глубоко рискует засесть у тебя здесь, — Сэм подошла ко мне впритык и, ткнув пальцем в мою грудную клетку, пронзила меня насквозь своим красноречивым взглядом, — что ты рискуешь потерять возможность когда-нибудь снова дышать полной грудью. — Я буду дышать рывками, — дотронувшись до руки Саманты, которая всё еще впивалась в меня указательным пальцем, глухо отозвалась я, — но я не буду предателем. Я не предам Мартина, не предам себя и не предам Роланда. — Ты уже всё решила? — скорее утвердительно, нежели вопросительно, произнесла моя тётя и лучшая подруга. — А вдруг всё получится? Мы ведь не просто так летим в Швейцарию. Там согласились заняться нашим вопросом… — Значит этот вопрос уже и «ваш»… Мне больше нечего тебе сказать или посоветовать, — вдруг отступила на шаг от меня Сэм. — Не рассказывай никому из домашних, — прикусив губу, попросила я. — Не буду, — твёрдо ответила рыжеволосая, сжав руки в кулаки, и я знала, что она точно никому ничего не расскажет. Еще я знала, что ей сейчас больно… Очень больно. Глава 50 В семь утра уже никто не спал, явно ожидая того, что я не смогу отказать в родительской просьбе матери и навсегда останусь за порогом отчего дома. Я любила свою мать и знала, что она меня любит не меньше. Она, в тандеме с бабушкой, будут негодовать вплоть до тех пор, пока я не вернусь из-за границы, а отец с дедом всячески будут их поддерживать, только чтобы не перепало и им. Я решила не завтракать, чтобы не спускаться вниз и не вступать в неравный бой. Находясь в своей комнате, я всматривалась в узкое окно, оплетенное плющом (хорошо, что папа вовремя в этом году его подровнял), и ожидала появление Олдриджа. Когда знакомый джип завернул на нашу улицу, я машинально поправила локоны, заплетенные в высокий, пушистый хвост, еще раз взбила челку длинной до подбородка, и взялась за ручку своего чемодана. Как только мои нарочито тихие шаги выдала скрипящая под ногами лестница, за столом внизу сразу все зашевелились, но никто не сдвинулся со своего места. Лишь дойдя до выхода, я посмотрелась в зеркало, поправила шикарные солнцезащитные очки Сэм, красовавшиеся у меня на голове, после чего решительно произнесла: — Всем до свидания. Я уезжаю. Скрип резко выдвигаемых из-за стола стульев, заставил меня неосознанно поморщить нос. — Куда это ты собралась? — словно и вправду не зная ответа на свой вопрос, с вызовом поинтересовалась появившаяся в коридоре мама, сверля взглядом мой скромный чемодан. — Я озвучила своё решение еще вчера, — ответила я, отдернув плечи назад, словно пытаясь выпрямиться под шокированными взглядами своих многочисленных родственников. — Удачи, — неожиданно произнесла подошедшая ко мне Сэм, с явным неодобрением, но смирением в голосе. Лишь одну секунду она обнимала меня, после чего развернулась и, протиснувшись через остальных, твердо поднялась по лестнице наверх. Ей было больно за моё решение… От этого моя боль словно усиливалась вдвое. — Удачи, сестренка, — прошептала подошедшая ко мне Тэмми, словно боясь, что её слова расслышит кто-то из присутствующих, и, крепко обняв меня, прислонилась спиной к стене слева от меня, чтобы не мешать высказаться остальным. — Больше никто ничего не хочет мне пожелать? — поинтересовалась я, но ответом мне было молчание. — Нет? Хорошо. До встречи. Я решительно взяла чемодан, открыла дверь и переступила порог. Как только я это сделала, одновременно произошли сразу две вещи: Роланд, увидев меня, вышел из машины, по-видимому для того, чтобы помочь мне с чемоданом, и мама кинулась за мной, потащив за собой единомышленников. — Глория, ты никуда не поедешь! — негодовала она так громко, что Олдридж сразу же решил не отходить от машины, дабы в него не полетело льняное полотенце, которым мама размахивала за моей спиной, как бы пытаясь выудить меня из переднего палисадника обратно в дом. Я понимала, что если повернусь — скомпрометирую себя и вся оппозиция, застрявшая на крыльце, последует за мной прямо к джипу. Если бы у меня были силы покраснеть, я бы покраснела, но так как я сутки ничего не ела, у меня хватило сил лишь на бледность. — Ты немедленно вернешься домой или… Или… «Интересно, что она сейчас скажет?», — пронеслось у меня в голове, когда я передала Роланду чемодан. Он посмотрел на меня вопросительным взглядом, и я одними губами и взглядом немо произнесла: «Быстрее». И тут я поняла, что сразу после того, как я передала чемодан в руки Роланда, мама замолчала. Это было реально страшно. Я побоялась оборачиваться, поэтому украдкой посмотрела в сторону дома лишь после того, как села в машину и пристегнулась ремнем. Интуитивно решив оставаться незамеченным, Олдридж обошел джип с противоположной от дома стороны, после чего положил чемодан в багажник и, сев за руль, наконец, включил зажигание. Пока мы разворачивались, я наблюдала в зеркале заднего вида, как старшее поколение смотрит на меня с порога моего дома и я почему-то была уверена в том, что они меня точно осуждают. На заднем сиденье уже сидели Доротея и Мартин, но, к моему удивлению, они оба дремали (по-видимому, в обоих случаях сказался возраст, умноженный на раннее время). Олдридж явно хотел поинтересоваться, что конкретно только что произошло, но не хотел развеивать сонную обстановку сзади. По дороге к Лондону меня тоже начало клонить в сон, но я из последних сил боролась с отяжелевшими веками, откинувшись на спинку упругого сиденья. Мы подъехали к небоскребу внушительных размеров, Роланд поздоровался с охранником и мы спустились в подземный паркинг на третий уровень. Когда я вышла из машины, стало неожиданно прохладно, благодаря чему я мгновенно вынырнула из сонного состояния. — Мы уже приехали? — поинтересовался сонным голосом Мартин, выпрыгивая из машины. — О, тупица! Прости-прости, — тут же зажмурился Мартин, встретившись взглядом с Роландом. — Глория, мы тебя уже забрали. Значит, мы в Лондоне? Я давно заметила, что Мартин опасался при старшем брате называть меня тупицей и выкидывать шалости, что сейчас значительно должно было облегчить мою участь в этом путешествии. С паркинга мы поднялись наверх на скоростном лифте и оказались в шикарном холле жилого небоскреба. Пройдя по отполированной плитке блестящего пола, мы снова встретились с уже знакомым охранником и сели в ожидающее нас vip-такси. Из-за утреннего наплыва автомобилей на улицах Лондона, мы двигались невыносимо медленно. Возле Хитроу[32] мы оказались лишь спустя тридцать пять минут после выезда. Роланд расплатился с водителем картой, после чего мы уверенным шагом направились к стойке регистрации. Уже издалека завидев огромную очередь, я начала предвкушать все прелести пребывания в хвосте шеренги, когда Роланд вдруг свернул с назначенного направления, и мы оказались напротив стойки регистрации бизнес-класса. В сумме наша регистрация на рейс, сдача багажа и паспортный контроль едва ли заняли больше десяти минут. Оказавшись в зоне ожидания, я посмотрела на часы — до начала посадки на наш рейс оставалось немногим больше часа, а это значило, что мой ревущий от голода желудок можно было успеть набить чем-нибудь высококалорийным. — Ладно, я схожу перекусить, — объявила я о своем решении своим спутникам. — Примерно через полчаса вернусь. Около десяти минут я искала самый дешевый вариант завтрака, пока не наткнулась на популярный фастфуд. Решив, что если и вкушать фастфуд, тогда вкушать обязательно «самый-самый», я купила черный гамбургер, тем более он являлся блюдом дня, что автоматически делало его еще и самым дешевым. Со стороны черная булочка с расплавленным сыром черного цвета выглядела жутковато, но меня это не останавливало. Я взобралась на барный стул за небольшой эллипсообразный стол, развернула эту черную прелесть и поднесла её к носу, чтобы понюхать, как вдруг на моё плечо упала чья-то тяжелая рука. — Аккуратно передайте это мне, — потребовал Роланд и выдернул из моих рук заветную булочку. — Как знал, что Вас нужно искать в фастфуде. — Зачем меня искать? Эй, Вы что делаете? — возмутилась я, когда легким движением руки Олдридж запустил мой завтрак в рядом стоящую урну. — Класс. Вы только что оставили меня без обеда, ужина и завтрака, которых у меня не было со вчерашнего дня. — Я взял Вас не для того, чтобы во время путешествия мне было кого спасать от отравления. Не создавайте мне проблем. Пойдемте, поедим в другом месте. Я тоже сегодня не завтракал. Через пятнадцать минут мы сидели в небольшом ресторанчике и уплетали полноценный завтрак. — Почему Вас не хотели отпускать Ваши родственники? — поинтересовался Олдридж, задав, наконец, вопрос, интригующий его на протяжении всего утра. — Это как-то связано с Мартином? — Я никому не рассказывала о… Мартине. За исключением Сэм и Тэмми — они никому ничего не расскажут. — Тогда в чем суть проблемы? — Обычное, семейное недоразумение, — ушла от ответа я, и Роланд тактично не стал продолжать меня расспрашивать. Было заметно, что он с первого раза понял, что это дело действительно из разряда семейных разборок. Мы вернулись к Доротее и Мартину за пять минут до начала посадки. — Сказали, что вернетесь через полчаса, а ушли на час! — Возмутился мальчишка. — Хорошо, что мы с Доротеей умеем рационально мыслить и удосужились позавтракать дома, в отличие от вас обоих. — «Рационально», «удосужились», — передразнил брата Роланд. — И где ты таких слов нахватался?