Вроде бы здоровый мужик, на вид крепкий, а расклеился, как баба. Потому что страшно ему было. – Агнесса ее зовут. – Не знаю. – Она у Сафрона на первых ролях. Команда у нее своя, – сказал Степан, не сводя глаз с Кучеркова. – Девочки-проститутки, мальчики-сутенеры. Если честно, я и сам с ней связываться не хочу. – Вот видите. – И предъявлять ей не собираюсь. Так, чисто для сведения. Оперативная, так сказать, информация. – Мне-то что. – Мог бы просто сказать, как мужик мужику, она или нет. – Нет. – Кучерков отвел в сторону взгляд. – Страшно? – А чего страшно-то, если это не она? – Но ты же знаешь, кто такая Агнесса. Она же говорила тебе, что с ней лучше не связываться. – Да никто мне такого не говорил. Не знаю я никакую Агнессу. – Значит, предупреждала. Но это правильно. Если ты не знаешь, то я тебе скажу, что она даже Сафрона заклофелинить хотела в свое время. Не восприняла его всерьез. Думала, что лох. У нее на них аллергия. Почувствует в мужике лоха, и рука сама к клофелину тянется. Это не она виновата, а ты. В том, что лох. – А вот оскорблять не надо! – встрепенулся Кучерков. – Я тебя не оскорбляю, всего лишь констатирую факт. Крутые мужики баб не боятся. А ты трясешься как осиновый лист, противно смотреть. Я же не прошу тебя дать показания под протокол. Просто скажи, она или не она. Никто не узнает. Обещаю. – А ты не лох? – спросил Кучерков, обиженно глядя на Степана. – А ты в глаза мне посмотри. Видишь там страх? Кучерков попробовал смотреть ему в глаза, но хватило его ненадолго. – Сам же сказал, что не хочешь связываться с Агнессой, – сказал он. – Не хочу связываться с ее адвокатами. Это совсем другой страх. Боязнь остаться без доказательств. А откуда им у меня взяться, если ты язык в задницу засунул? – Я же просил без оскорблений. – Извини, брат, не могу. Был бы ты каким-нибудь доходягой, я бы над тобой сжалился. Но ты мужик фактурный, такими гвозди можно забивать. Тебе сейчас в народной дружине надо быть, бандитов отлавливать, а ты!.. Про язык в заднице говорить? – Да, Агнесса это была, – не выдержал мужик. – Так, а ну-ка вдохни свежий воздух! Кучерков пожал плечами, но выполнил это странное распоряжение. – Чувствуешь, дышать легче стало. Это совесть тебя отпустила. – Совесть!.. Где она была, когда я эту Агнессу подцепил? – Где ты ее подцепил? – Смотрю, не идет, а пишет. Я так ей и сказал, потом спросил, почему такое сокровище без охраны. Слово за слово, так и договорились. Я ее домой привез. Ну а дальше ты знаешь. – Она к тебе потом подходила? – Да, сказала, что прикололась, и деньги вернула, которые увела. – Вернула? – Все до копейки. – А почему ты заявление не забрал? – Она сказала, что не надо. Это, говорит, не страшно. Лишь бы я зла не держал. – Ну, если деньги вернула, то заявление можно и забрать. Степан уже понял, что на этом случае Агнессу не прищучить. Если так, то почему бы не закрыть дело за отсутствием состава преступления? Деньги-то возвратились к законному владельцу. Глава 9 Рабочий день был уже на исходе, когда Степан позвонил в дверь квартиры, в которой жила Варвара. Адрес ему сказала Наташа Протасова. Сначала поведала, при каких обстоятельствах с ней познакомилась, а потом назвала координаты, по которым он мог найти ее странную новую подружку. Степан был практически уверен в том, что Варвара неспроста познакомилась с Наташей. Телефон в квартире этой особы отсутствовал, возможно, по тому же злому умыслу. Еще он очень сомневался в том, что сможет застать Варвару дома. Скорее всего, она здесь уже и не жила. Опер уже тянул руку к звонку, когда в дверь изнутри что-то сильно ударилось. Как будто в нее врезалось чье-то тело. – Стоять, сука! – донеслось из квартиры. – Не трогай меня! – визгливо прокричала какая-то женщина. Дверь обычная, филенчатая, ее запросто можно было выбить ударом ноги. Но она открылась и без этого внешнего воздействия. – Стоять, я сказал! Степан увидел светловолосую девушку. Она держалась за дверь, а какой-то парень с красным от натуги лицом тянул ее на себя. Барышня в одной футболке, ее буйный кавалер вообще без ничего. Она худенькая, стройная, он широкоплечий, мускулистый. На груди татуировка – морда тигра. И еще какая-то наколка на плече. Девушка держалась за дверь, поэтому распахнула ее настежь. – Я вам не помешаю? – спросил Степан, переступая порог. – Эй, фраер, тебе что, жить надоело? – заорал на него парень, бросил девушку и рванул к нему. Степан встретил его самым примитивным деревенским ударом. Прицелился, размахнулся и рубанул наотмашь. Парень был порядком подшофе, поэтому прозевал момент атаки и в полной отключке рухнул на пол. В этот момент из комнаты выскочил еще один член этой теплой компании. Рослый, худощавый, жилистый. У этого в кулаке был нож. А руки длинные. Но именно это обстоятельство и спасло Степана. Парень слишком резко сблизился с ним. Для точного удара нужно было увеличить дистанцию. Он собрался сдать назад, но Степан ударил его локтем в живот, потом перехватил руку с ножом и провел прием. В этот момент девушка бросилась вон из дома. Оперу пришлось ловить ее и возвращать назад. – Куда же ты без трусов-то, дура набитая? – галантно осведомился он. Длиннорукий тип уже поднимался с пола. Одним пьяным глазом он смотрел на Степана, другим искал нож, лежащий где-то на полу, при этом готовился отразить нападение. Неизвестно, чем бы все закончилось, возвратись Степан к рукопашной схватке. Но он поступил мудро – выхватил пистолет и направил ствол на дебошира. Пока тот соображал, как быть, старший лейтенант ударил его рукоятью в лоб. У него была всего одна пара наручников, но он придумал способ, как сковать сразу двоих. Опер подтащил к длиннорукому герою дружка, заставил обнять его сзади и защелкнул на запястьях браслеты. – Что это они делают? – спросила девушка и глумливо хихикнула. Она так и стояла на том самом месте, куда определил ее Степан. В одной футболке. – А что они делали с тобой? – Ну… А ты кто? – Дед Пихто. Не сводя с девушки глаз, Степан прошел в комнату. Диван разложен, простыня комом, стол перевернут, посуда на полу, бутылка там же, из нее уже ничего не льется. Телефонный аппарат тоже был на полу, но не валялся, а просто стоял. Участники банкета сняли его со столика, на котором накрыли поляну. – Пихто – это сто долларов… – заявила девушка и осеклась, озадаченно разглядывая наручники.