– А что, этого мало? – Мало. Я бы тебя за такое мочить не стал. Я бы тебе просто хозяйство отрезал. Пантелей снова вынул из-за пояса ствол. Взгляд его заледенел. – Жить хочешь? – спросил он. Мазун жалко кивнул. – Тогда давай, колись, за что тебя приговорили. Считаю до двух. – Сафрон боится, что я его сдам. – А конкретно? – Мы хату выставили, а менты нас замели. Один я ушел. Менты меня сейчас ищут. Сафрон не хочет, чтобы они меня нашли. Боится, что я его сдам. – Он велел вам хату выставить? – А вдруг я так на допросе скажу? – Если всех замели, то не с тобой надо решать, а со всеми. – Он с меня начал. – Извини, не убедил. – Пантелей взвел курок, собираясь стрелять. – Сафрон меня крысой объявил! – Это уже ближе. – Мы собирались на общак занести. Мусора опередили! – А точно собирались? – Да, конечно! – А как же Кассиопея? – Да, и это было. – А кто такая Софи? – Она сейчас в ментовке. – Кто ее замел? – Круча. – Мазун отвечал быстро, четко. Он вдруг понял, что его не убьют. Во всяком случае, сейчас. – Она теперь у него? – спросил Пантелей, с интересом глядя на Мазуна. – Да, у него. – А тебя, значит, ищут? – Ну да. – Расскажешь, как было? – Расскажу. – Ладно, тогда поехали. – Пантелей подал знак, и его быки развязали Мазуна, вернее, срезали веревки с рук. С земли ему подняться не помогали, да он и сам с удовольствием с этим справился. Встал на ноги, глянул на машину. Стекла разбиты, в корпусе дырки, два покойника в салоне. Как только его самого ни одна пуля не зацепила? – Уходим! – приказал Пантелей. – А трупы? – спросил Мазун. Неплохо было бы похоронить пацанов. Их в землю, а машину куда-нибудь в воду. Тогда Сафрон будет думать, что они пропали уже после того, как спрятали жертву своего беспредела. Стоило бы исчезнуть для Сафрона навсегда. И для него, и для ментов. – Что трупы? – Пантелей с интересом глянул на него. – Ну, в землю их, и с концами. – А мы мусоров не боимся, – с усмешкой проговорил Пантелей и глянул на совсем еще молодого парня с жесткими чертами лица. Тот держал в руках автомат, из которого, наверное, и расстрелял машину. Парень кивнул, подошел к Мазуну, отстегнул магазин и всучил ему автомат. – И ты не бойся. Потому что ты теперь с нами, – сказал Пантелей. Мазуну жутко хотелось отшвырнуть от себя автомат, не оставлять на нем своих пальчиков. Но тогда его точно убьют. А он очень хотел жить. Хоть с чертом, хоть с дьяволом, лишь бы не подохнуть прямо здесь и сейчас. Глава 16 Ничто так не нагнетает тоску, как больничная обстановка. Именно это Степан и сказал Вадику Олешнякову по кличке Лишай. – Но уж лучше здесь, чем в морге, – добавил он, усаживаясь на стул. – Чего надо? – буркнул бандит. Это вчера он был пьяным дикарем, а сейчас – просто мокрая курица с простреленным крылом. – Да я вот спросить тебя пришел, зачем ты убить меня хотел. – Не хотел. – А в кореша своего стрелял зачем? – Витек мне насолил, – ответил Вадик и уныло глянул в потолок. – Но я мимо стрелял. – Вы добычу не поделили. – Какую добычу? – А ты не знаешь? – Если бы я знал, что Софи бабло держит. – А ты не знал? – Если Софи на меня валит, то это зря. Я не при делах. Что волк, что опер. И того ноги кормят, и другого. Степану, правда, полегче, у него машина. Она, конечно, бензина много жрет, но сейчас он не мог думать об этом, не имел права. Сотрудник уголовного розыска хорошо помнил, чем вчера закончилось вторжение в личную жизнь гражданки Белокосовой. Сейчас он шел к черту… к проституткам на кулички. Куртка распахнута, пистолет едва держится в кобуре, патрон в патроннике. – Кто там? – донесся из-за двери женский голос. – Сто грамм! Универсальный пароль открыл дверь, и Степан увидел симпатичное личико. Волосы в мелких бигуди, на плече полотенце. За плечом еще одна девушка. Больше вроде бы никого нет. От девушки пахнуло спиртным. Степану стало понятно, почему пароль сработал так быстро. Она была под градусом, но соображала трезво, увидела незнакомого человека и попыталась закрыть дверь. Похоже, эта особа приняла его голос за чей-то другой. Наверное, ждала постоянного клиента. – Бутылка идет следом, – сказал Степан, распахнув дверь. Порог он переступал, вынимая пистолет. Заглянул в гостиную – никого. – Какая еще бутылка?