— У Антона в руке был пистолет, из которого стреляли в Юнгберга. Отпечаток его пальца присутствовал на спусковом крючке. Но, конечно, его могли специально оставить там. Если настоящий убийца успел обставить все должным образом, а потом сбежать. Рикард кивнул в знак согласия. — Мне трудно представить Антона убийцей. Ничто в его собственном прошлом и во всей предыстории АФА не указывает на это. Кроме того, именно он нашел Линн и передал ей материалы, которые могут помочь нам в расследовании. Фотографии человека, возможно, являющегося Росомахой, — сказал он и серьезно посмотрел на остальных. — Наверняка именно он сбежал из здания, где нашли Антона и Юнгберга. А заметив скептическую мину Эрика, добавил: — Росомаха, вероятно, пытался заманить нас в ловушку, послав сообщение о встрече с мобильника Антона. Эрик раздраженно ухмыльнулся. — Конечно. Или никакого Росомахи вообще не существует. А все это проделки Антона, который внедрился в группу АФА, а потом попытался перевести стрелки на придуманных персонажей с помощью фальшивых фотодоказательств. Кого-то, на чей след якобы вышла Ильва, прежде чем Антон убил ее. Конверт со снимками Ильвы с таким же успехом он мог передать, чтобы заморочить нам мозги, — буркнул он и поднялся с недовольным выражением лица. — Вопрос в том, действовал Антон как нацист или как анархист, когда пытался убить Юнгберга. И те и другие ведь предпочитают видеть полицейских мертвыми. Линн, казалось, хотела испепелить его взглядом. Он знал, что было глупо пытаться провоцировать ее. Особенно с помощью аргументов, в которые он сам не верил. Между нацистами и анархистами существовала огромная разница. И все равно он не сумел сдержать свои эмоции. Юнгберг пребывал между жизнью и смертью, и кто-то должен был ответить за это. Эрик направился в сторону коридора. — Я свяжусь с патрулями, наблюдающими за Карлом Павичем и Кларой Рессель. Может, они имеют отношение к этому делу, — бросил он на ходу. Он исчез за дверью, прежде чем Рикард успел ответить. Линн тоже поднялась, сжимая в руке мобильник. Она посмотрела на него. — Я попробовала отследить электронный почтовый адрес Клааса, о котором ты просил меня. Тот, что оставил Иван, когда приходил сюда. Но мне не удалось найти IP-адрес. Я посмотрю, может, смогу добраться до него как-то иначе. Возможно, у него имеется какая-то дополнительная информация о Фредрике. То есть, о Росомахе, — сказала она и добавила, также направляясь к двери: — Но я сделаю это из дома. Там мне лучше думается. «И там не надо бояться, что меня обвинят в абсолютно чуждых мне взглядах», — подумала она. Рикард смотрел ей вслед, пока она не исчезла в коридоре. Она, похоже, специально не спешила, не хотела случайно догнать Эрика, покинувшего комнату раньше. Она была права. Антон вряд ли имел какое-то отношение к нападению на их коллегу. Точно так же как Эзги и Иван. Оставались два человека, которые могли устроить ту инсценировку. Клаас и Фредрик. Пока все указывало на то, что это сделал последний. Он поднялся, когда Мария подошла к нему, и положил ей руки на плечи. — Мне надо позвонить в Интерпол снова, — сказал он. — Узнать, есть у них что-нибудь на человека с псевдонимом Росомаха. И потом они обещали проверить имеющуюся информацию по Каасу с немецкой полицией. Они какое-то время стояли молча, прижавшись друг к другу. Рикард обнял ее одной рукой. — Но, похоже, Клаас не попадал в их поле зрения. Когда я позвонил в первый раз, они не нашли никаких его известных адресов, и он не проходит ни по каким находящимся в производстве делам, — добавил он. Мария кивнула, вырвалась из его объятий и вышла в коридор. Когда он последовал за ней, она обернулась и спросила: — Есть новости из больницы? — Они пока ничего не хотят говорить. Как раз сейчас оперируют его, — ответил он. Она кивнула. — Я возвращаюсь на место преступления, сменю коллег. Они, собственно, и не должны были работать этим вечером, — сообщила она и бросила взгляд на экран своего мобильника. — Я как раз получила отчет, но они не нашли почти ничего больше того, о чем я уже рассказала. Правда, удалось обнаружить следы еще одного человека в пыли. Слепки с них сделали и сейчас везут в лабораторию. Похоже, у них тот же самый рисунок подошвы, что и найденный мной у квартиры Ильвы. И они не соответствуют размеру обуви Антона. Все иные находки, которые пока успели обработать, имеют отношение либо к Антону, либо к Юнгбергу. «Кровь, слюна и волосы», — подумала она, когда они шли к лифту. — Лаборатория успела проверить оба пистолета. На них отпечатки лишь Юнгберга и Антона. Таким образом, если во всем виноват этот Росомаха, он вложил свое оружие в руку Антона, — добавила она. Мобильник Рикарда зажужжал, когда лифт с Марией двинулся вниз, в гараж. — Цель всего этого — испачкать грязью АФА. Выставить их безумными убийцами, — пропыхтела Линн. На заднем плане он различил шум машин. — Все уже в Сети, — продолжила она. — Большие заголовки. «Социальные новости», «Новости дня» и «Скрытая правда» словно соревнуются между собой. «АФА беспощадно расправляется с полицейским» и «Террористы из АФА убивают полицейского» — это только пара примеров. Уже появились тысячи гневных комментариев, извергающих желчь на левых экстремистов. — Ладно, я проверю это, — ответил Рикард. — Мое имя упоминается там тоже, — добавила Линн. — Описывая предысторию, «Скрытая правда» обращает внимание на то, что я работала с вами прошлой весной. Они снова вытащили ту же самую ложь на поверхность. Секретное сотрудничество правоохранителей и анархистов, финансируемое за счет налогов, и прочее дерьмо. «Боже, — подумал Рикард. — Чем, черт возьми, занимаются нацисты? Они пытаются утопить АФА и ради этого убивают полицейского?» Эрик высунул голову из их рабочей комнаты. — Как долго ты собирался ждать лифта? Он подошел к Рикарду. — Я разговаривал с женой Юнгберга. Операция закончилась. Он еще под наркозом. Состояние стабильное, но тяжелое. Они не могут сказать ничего больше пока. Он упустил глаза в пол и добавил: — Она в отчаянии. В результате ранения в голову он может ослепнуть. Возможны нарушения речи. Проблемы с памятью. Или вещи похуже. Он не стал продолжать. Они оба и так все понимали. Это был еще не конец. Глава 25 Понедельник Росомаха довольно кивал, читая тексты, которые он один за другим открывал на экране мобильника. Интернет взорвался. Целая лавина возмущенных постов на множестве сайтов. Все наперегонки поливали грязью левых. И в первую очередь АФА, ведь именно их обвиняли в попытке расправы над полицейским. Он прогулялся мимо закрытого кафе на мысе Блокхусудден. Не мог заснуть в своей похожей на склад однушке. Шаги и прочий шум в коридоре обычно продолжались до пяти часов утра. Детские крики, ругань и запах пригорелого масла. Изможденные эритрейцы, сомалийцы, афганцы и сирийцы направлялись на свою почти рабскую черную работу, зато какой-нибудь другой иммигрант, прибывший в Швецию несколькими годами ранее, сейчас зарабатывал огромные деньги. Благодаря им. Вдалеке на холме среди замерзших дубов показалась косуля. Ее обогнали несколько получающих явное удовольствие от жизни розовощеких бегунов. Вероятно, сослуживцы, которые разминались перед напряженным совещанием, к примеру, в «Службе анализа национального рынка», расположившейся в одном из находившихся поблизости финансовых институтов. Но вряд ли стоило надеяться, что они смогут найти разумное решение проблемы теневой экономики, развивавшейся в Швеции благодаря все тем же иммигрантам. Парни, работавшие в банках, наверняка сами без зазрения совести паразитировали на чем-то, существовавшем за счет честно плативших налоги шведов. Он снова опустил взгляд на экран своего мобильника. Даже центральные средства массовой информации сейчас оказались на одной стороне с авторами большинства недавних комментариев и постов в интернете. И, прежде всего, политкорректные журналисты, ранее считавшие анархистов безобидными существами, боровшимися только против нацизма. Теперь им пришлось отвечать за свою наивность на первых полосах. Открещиваться от прежних слов. Каяться. Он наслаждался, открывая сайт за сайтом. Как сейчас выяснялось, все они всегда считали АФА сборищем кровожадных безумцев. Просто не писали об этом. Но их поезд ушел. Старым медиа уже мало кто доверял. Зато число посетителей «Скрытой правды» возросло в несколько раз. Также пошло вверх количество кликов на новостных порталах. На них обратили свое внимание простые люди, когда выяснилось, что стокгольмская элита обманывала их. Когда они поняли, что больше не могут доверять истеблишменту. Политикам и полиции, которые не воспринимали угрозу всерьез. Нянчились с левыми группами и одновременно охотились за националистами и друзьями Швеции. Он вдыхал чистый свежий воздух Юргордена. Наполнял им легкие. День выдался замечательный. Росомахе хотелось разделить свою радость с кем-то. Но с кем? С Кларой он не мог больше общаться. Она засветилась. Их обоих искали. Порвав с ней, он сделал это навсегда. В худшем случае она могла помочь полиции составить его грубый фоторобот, если ее поймают. Клара ведь представляла его внешность очень приблизительно, поскольку он всегда приходил на их встречи в кепке и солнечных очках. Был осторожен. На всякий случай. Даже с теми, кому доверял. Он колебался, держа «синий» мобильник в руке. Безопасная линия наверняка работала. Но он уже поговорил с Амидом, учитывая, что ситуация вокруг их общего дела улучшилась за прошедшую ночь. Полиция поменяла приоритеты. Теперь анархисты превратились в главную мишень. И хотелось надеяться, что благодаря этому первому шагу их движение перестанет существовать. Из-за давления правоохранительных органов. Внутренних склок. Самокопания. Бегства сторонников. Но тем не менее Амид не пребывал в том же восторге во время их разговора. Скорее был довольно холоден. Росомаха с раздражением сунул мобильник в карман. Араб не сказал ничего напрямую, но ему самому и Ульв А/С, похоже, не понравилась стрельба по полицейским. То, из-за чего сейчас все переключили внимание с националистического движения на АФА. Тяжелое решение, которое он принял сам. Сгоряча. Вопреки всем планам, но, в любом случае, которое принесло отличные результаты. Чем больше он думал об Амиде, тем тревожнее становилось у него на душе. От недавней эйфории не осталось и следа, когда он словно наяву представил датчанина перед собой. Он пнул кучу гравия под ногой и поскользнулся на глине. На тянувшейся вдоль озера Исбладскеррет тропе не было ни души. Даже цапли не сидели в своих гнездах на верхушках деревьев. Наверное, еще зимовали где-нибудь в Африке. Зачем они вообще улетали в эти чертовы страны? Пожалуй, Амид чувствовал угрозу со стороны энергичного шведа, бросившего вызов его авторитету и стоявшим за ним датчан. Росомахи, возможно, будущего лидера панъевропейского правого движения. Может, скепсис Амида коренился в ребяческой зависти к его достижениям? Хоть они и лили воду на одну мельницу. Он тяжело вздохнул. Датчанину удалось испортить ему настроение, пусть они достигли своей общей цели. Но он всегда выглядел странным. Неспособным радоваться успехам. Тревога не проходила. После разговора с Амидом он начал сомневаться в себе. Он успешно реализовал все свои планы, но тем не менее разоблачил себя. Уже не мог вернуться. Их группа АФА перестала существовать. Даже Эзги не поверила бы ему больше. И полиция искала его. А он знал, что никто из АФА не станет помогать ему, ведь они уже догадались о его причастности к стрельбе в полицейского. Он остался один. И за ним охотились. Росомаха поднял глаза к небу. Ни одного кружащего в вышине беркута. Жаль, он мог бы воспринять это как хороший знак. Теперь нужно определяться самому. И он принял решение уйти со сцены. Уже и так потрудился немало. Принес большую пользу Ульв А/С за время их сотрудничества. В какие-то периоды они выживали почти исключительно благодаря ему. Информация, которой он снабжал их, позволяла им всегда находиться на шаг впереди многочисленных врагов. Но он уже не мог больше продолжать. И заранее предусмотрел такое развитие событий. Его сестра всегда знала, что когда-нибудь им придется покинуть страну. Начать новую жизнь. Родня в Австрии уже приготовила все, что было нужно. Осталось организовать кое-какие мелочи, прежде чем они смогут уехать. Но ему требовались деньги. Он практически сидел на мели. За помощь со стороны «Скандинавского копья» приходилось платить. Конечно, они не наглели. Но он все равно не предполагал, что на это уйдет так много наличных. Сначала вообще думал, что они будут работать бесплатно. Ради общего дела. Но оказалось, что таких идеалистов не существовало больше среди все больше молодых и эгоистичных активистов. Они хотели получать деньги на руки, хоть и болтали об интересах страны и патриотизме. Даже если они высокопарно обещали защищать Швецию ценой собственной жизни, все равно отказывались делать это без предоплаты. К нему приблизилась стая казарок. Они крутили длинными шеями и раздраженно поглядывали по сторонам. Огрызались между собой, как разозленные карликовые собачки. Он махнул в их сторону рукой, но они не среагировали. Глупые птицы. Тогда он набрал горсть гравия и швырнул в них. Однако они лишь уставились на него удивленно, попав под град мелких камней. Он сдался и опустился на торчавший из земли чуть в стороне пень. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь тучи, согревали его тело, несмотря на холодный воздух. Когда он входил в свой банк, пальцы уже плохо слушались. Он впился взглядом в появившееся на экране сообщение. Что за чертовщина? «Счет заблокирован». Он вошел в свою электронную почту и, расшифровав письмо, прочитал короткое послание от своего шведского шефа. Своего куратора. Его бросило в жар. Этого не могло быть. «Задание закончено. Все дальнейшие контакты прекращаются». Хотя в принципе примерно о чем-то таком он догадывался. Он ведь зашел слишком далеко. Резко отклонился от оговоренного заранее плана, и потому у его куратора могли возникнуть очень большие проблемы, ведь что-то могло выплыть наружу. Теперь на деньги не стоило и рассчитывать. Он надеялся выставить счет на свои расходы. И что шведский работодатель оплатит их. А вместо этого его банковский счет заморозили. И теперь он уже не мог исчезнуть вместе с сестрой.