Рикард поднял глаза и встретился с ним взглядом. Они подумали об одном и том же. Пусть это казалось невозможным. Эрик сделал предупреждающий жест рукой и посмотрел многозначительно на Эрика, чтобы тот не сказал лишнего. Однако Линн уже все поняла по их лицам. Она подошла ближе к ним, рассеянно погладила Элвина по голове и сказала, понизив голос: — Росомаха. Он лазутчик. Но не от нацистов. Потом она перешла на шепот и добавила: — А из полиции. Рикарду стало не по себе. Он понял, что Линн попала в точку, и повернулся к Эрику. Судя по глазам, того просто ошарашило утверждение, что кто-то из коллег мог быть причастным к таким делам. Рикард кивнул в знак согласия и посмотрел серьезно на нее. — Пожалуй, ты права. Или еще хуже. Возможно, у нас есть полицейский, работающий на нацистов. Искренне верящий в их дело. Или которого они купили, — сказал он и, увидев, как помрачнела Линн, подумал, что, пожалуй, слишком разоткровенничался. Ему очень не хотелось, чтобы его слова привели к каким-нибудь опрометчивым поступкам с ее стороны. — Но это выглядит невероятно, — поспешно добавил он. — Возможно, он приходил по какой-то иной причине. Пожалуй, знает кого-то у нас. Или является информатором, формально не связанным с полицией. Или он бывший полицейский, и у него остались старые контакты. — Полицейский, работающий под прикрытием, — редкая птица, — вмешался в разговор Эрик. По крайней мере, насколько он знал. Одновременно целую сеть таких сотрудников разоблачили в газетах какое-то время назад, причем настолько масштабную, что это казалось ему просто невозможным. Если верить прессе, полицейские, принимавшие участие в операции «Строительство моста», оказались замешанными во многих видах сомнительной деятельности, имели контакты с организованной преступностью. Но неужели они, кроме того, занимались и внедрением агентов в группы левых экстремистов? Неужели в полиции действительно были такие люди? Линн внимательно смотрела на них. Она, похоже, уже составила свое мнение. Рикард оторвал ее от неприятных мыслей. — Просто не укладывается в голове, что полицейский мог иметь отношение к попытке убийства Юнгберга. Но в любом случае, дальше нам надо двигаться очень осторожно. Ни слова прессе. Если в полиции есть такой человек, нам нельзя позволить ему спрятать концы в воду, — сказал он. Элвин вырвался из объятий отца и направился к лестнице. — Я позвоню Луисе на пути отсюда. Мы не должны ничего предпринимать, пока она не будет в курсе, — добавил Рикард и поспешил за ним. Глава 27 Вторник Мужчина поднялся и ухватился за журнальный столик. Он вцепился в него изо всей силы, чтобы не упасть. Перед глазами у него все кружилось. На нем был тот же поношенный блейзер из полосатой ткани, в котором он стоял перед квартирой Эзги во второй половине дня в пятницу. Шляпа валялась на полу. Полицейские забрали ее и Ивана. После этого, похоже, ничего особенного не случилось. Во всяком случае, в прессе не появилось ни слова ни о гранатах, ни о записной книжке с террористическими планами, которые он подбросил ей в квартиру. Неужели сотрудники действительно оказались столь некомпетентными, что пропустили их? В комнате стоял затхлый запах. Он второй день находился на больничном. Прогулялся по дому, как в тумане. Заснул на диване прямо в одежде. Проснулся, заснул снова, а потом лежал в полузабытьи, не зная, из-за опущенных жалюзи, был ли еще день, или уже наступила ночь. Он посмотрел в висевшее на стене зеркало. Внешне он напоминал сейчас какого-то карикатурного неудачника. Серая кожа. Впалые глаза. На журнальном столике стоял стакан из-под виски. Пустая бутылка валялась на полу. Голова раскалывалась, тупая боль от затылка, казалось, постепенно растекалась по всему телу, пронизывала каждую его клеточку. Он чуть приоткрыл жалюзи и заморгал, когда слабый утренний свет ударил по глазам. Прищурившись, окинул взглядом Хеестрогвеген. Ничего странного. Никаких подозрительных автомобилей, никакого старающегося оставаться незаметным полицейского, который мог бы наблюдать за ним. Все соседи, похоже, находились на работе. Ни одной машины около гаражей. Повсюду еще не открытые после зимы бассейны и мокрые от дождя батуты. Тишина и спокойствие. Но все вот-вот могло провалиться в преисподнюю. Он потерял контроль над развитием событий. Его человек совсем свихнулся. По крайней мере, все выглядело именно так. Мужчина в блейзере натянул брюки. Полосатая ткань прилипла к бедрам. Его помощник давно не давал знать о себе. Точно как они договаривались. Никаких ненужных контактов. Он хотел, чтобы его личное участие было минимальным, пока все шло хорошо. И так все и оставалось. До сих пор. Он знал, что Росомахе лучше всего работалось в одиночку, когда ему, по большому счету, позволяли действовать по собственному усмотрению. Согласно последнему отчету, который он получил примерно месяц назад, все обстояло наилучшим образом. Обо всем произошедшем с тех пор он узнал уже из других источников. Росомаха не информировал его. Не просил о расширении полномочий. Пожалуй, Росомаха терял рассудок. Он просто взбесился. Начал вести себя словно был героем кино… Грязным Гарри. Как заурядный маньяк. Мужчина в блейзере мысленно пробежался по событиям последней недели. Казалось, зло, ранее спрятанное где-то в темнице от людских глаз, внезапно вырвалось на свободу. Даже если пока еще не было доказательств, он был уверен, что Росомаха каким-то образом поучаствовал в этой оргии насилия. Нескольких казнях. Стрельбе в полицейского. Если у него и имелись сомнения на сей счет, то крайне незначительные. И это когда, согласно инструкциям, всего-то требовалось устроить хаос в АФА изнутри и организовать утечку в прессу материалов о сотрудничестве этой организации с полицией, а также показать, что ее высокопоставленные чины дружат с левыми экстремистами. Мужчина нервно наблюдал за приближавшимся по улице микроавтобусом, который, проехав мимо его кухонного окна, повернул за угол и покатил в сторону следующего квартала. Он держал в руке телефон. Потные пальцы скользили по экрану. Последнее сообщение пришло не более четырех недель назад. Короткий отчет и требование оплатить расходы. Фотокопии квитанций прилагались. Мужчина в блейзере написал новое сообщение. Росомаха не ответил на отправленное им ранее. Может, он не понял, что их сотрудничество прекратилось? Рука дрожала. «Отмена. Немедленно». Он не подписался. Он рассеянно сунул палец в пустой стакан. Облизнул его кончик. Ничто не должно было привести к нему. Но для этого ему нужна была помощь. Чтобы запутать следствие. Он продолжил копаться в своем телефоне. Полистал старые мейлы. В конце концов нашел, что искал. Старый счет. На оплату услуг одного из временных помощников Росомахи. Несмотря на колики в животе, он не смог сдержать улыбку. Человек его человека. Телефонный номер был указан в документе. Он знал, что Росомаха не использовал ее больше. По той же причине, почему ему самому следовало держаться подальше от нее. Он колебался. Она находилась в розыске. Ее искала полиция. Но он и не мог ни к кому больше обратиться. Во всяком случае, с такой просьбой. Он не мог допустить, чтобы его разоблачили. И надеялся на ее понимание. Она ведь нуждалась в деньгах. Мучилась от безделья. Ненавидела АФА. И Росомаха ее бросил. Всего этого должно было хватить, чтобы он смог уговорить ее помочь, за разумное вознаграждение. Он набрал сообщение. Кларе Рессель. Клара Рессель удивленно уставилась на экран своего мобильника. Она полулежала на диване в комнате подруги в общаге. За стоявшим рядом письменным столом сидела Анника, а перед ней лежали открытые толстые книги. По истории литературы. Подруга делала какие-то пометки ручкой и не обращала никакого внимания на Клару. Клара заерзала на месте. Адреналин дал знать о себе. Но Анника ничего не знала ни о «Скандинавском копье», ни о ее политических пристрастиях. А полиция не знала адрес Анники. И лучше, если бы все оставалось так и дальше. Она не думала, что этот телефон пригодится ей снова. И все равно сохранила его. На случай, если Росомаха все-таки свяжется с ней. Но ее надежды оказались напрасными. Вместо этого с ней связался неизвестный. И в качестве доказательства того, что с ним можно иметь дело, упомянул в своем послании как псевдоним Клары — Ленни, так и Росомаху. Ее одолевали сомнения. Она крутила мобильник в руке. Кроме тех, кто был на одной стороне с Росомахой, кто мог знать этот номер? А вдруг это провокация? Засада? Она задала несколько встречных вопросов. Незнакомец не хотел встречаться лично. Не спрашивал, где она находилась. Однако то, о чем он попросил, убедило ее, что их интересы совпадали. Вдобавок она остро нуждалась в деньгах. Она получила аванс в тот же день после обеда. Подруга из движения помогла. Это не была ловушка. Пластиковый пакет с деньгами был прикреплен скотчем за электрощитком. Инструкции же были изложены в эсэмэс. «Я теперь вместо Росомахи, — написал неизвестный. — Ты будешь отчитываться передо мной». Дальше шло задание: требовалось забрать кое-какие предметы. У Эзги. И Линн. В качестве примеров человек указал: шариковые ручки, окурки сигарет, бумажки от конфет, тени, тушь или губная помада. Ничего больше. Никаких объяснений. Естественно, она все поняла. Ему нужны были вещи со следами ДНК. Или отпечатками пальцев. Чтобы бросить тень на АФА. И Линн. Она довольно улыбнулась сама себе. Человек явно хотел отправить Линн за решетку, а в таком деле она могла бы помочь и бесплатно. Ей хотелось приступить сразу же. Однако она понимала, что не стоило действовать опрометчиво. Другого случая ведь могло не представиться. Чтобы отомстить. Запугать Линн так, чтобы она навечно забыла лезть в чужие дела. Отплатить за то, что Росомаха бросил ее, и одновременно позаботиться о том, чтобы Линн никогда больше не нападала на националистическое движение. Она взвесила чашку кофе в руке. Решила, что незнакомец получит все, что ему было нужно из дома Линн. И одновременно она оставит ей там подарок. Мария вошла в магазин комиксов и пластинок на Лонгхольмсгатан. Он был еще открыт, хотя часы показывали половину одиннадцатого вечера. Увидев броскую желтую вывеску и набитые виниловыми дисками пластиковые ящики из-под напитков перед входом, она сразу заподозрила, что Рикард был внутри. А не в расположенном рядом ресторане, перед входом в который он обещал ждать ее. Переступив порог, она остановилась на ступеньке лестницы и огляделась. «Боже, — подумала она. — Man cave»[12]. Внутри пахло старой бумагой. Пылью. Повсюду стояли ящики с пластинками. Конверты от винила украшали все стены до потолка. Ящики, в которых не было пластинок, были заполнены комиксами. Кто-то, возможно сам владелец Микке, чье имя красовалось на вывеске, радостно махал ей с кассы. Он выглядел приятно. Седая борода, бодрый взгляд и повернутая козырьком назад бейсболка на затылке. — Привет, ты здесь? — сказал Рикард и с удивлением посмотрел на нее. — Я как раз собирался выйти на улицу. — Я догадалась, что ты мог находиться внутри, — ответила она и заключила его в объятия. Погладила по щеке. Он выглядел усталым. — Как у тебя дела? — поинтересовалась она. — Длинный выдался день. Масса координационных совещаний. Интерпол. СЭПО, — ответил он и спросил, понизив голос: — Ты разговаривала с Луисой? Она кивнула. — Ты нашла что-нибудь? — Отпечаток обуви, оставленный перед помещением, где стреляли в Юнгберга, соответствует тому, который я обнаружила перед квартирой Ильвы. Точно как я и подозревала. Росомаха, или как его там, побывал в обоих местах. Рикард достал свой мобильник и показал на нем несколько скриншотов с заголовками сетевых СМИ. — Похоже, целью последних событий было оклеветать АФА. В стрельбе обвиняют левых экстремистов. Интернет переполнен слухами. Ненавистью, — сказал он и покачал головой. — Остальных из группы Антона мы проверили. Клаас находится в Германии, что подтвердила немецкая полиция. У Ивана и Эзги надежное алиби.