— Он не хочет, чтобы его беспокоили. И всегда четко давал это понять. И о том, чем он занимается, нельзя рассказывать, — сказала она громко и посмотрела серьезно на них. Явно надеясь на понимание. — Я могу звонить ему только в случае крайней необходимости. Если мне станет плохо, — продолжила она, а потом поправила себя: — Если мне станет еще хуже, чем сейчас. Она кивнула на баночки с таблетками, стоявшие на подоконнике. — У меня лейкемия. Мне недолго осталось. Рикард не знал, что ему сказать. — Я сожалею, — пробормотал он. — Но я понимаю, что вы не пришли бы сюда, если бы это не было важно, — добавила женщина. — У меня есть номер мобильного сына. Подождите, я сейчас принесу его. Она удалилась, а они молча ждали ее. Сгорая со стыда. Не смотрели друга на друга. Оба чувствовали себя не лучшим образом из-за того, что ради достижения своей цели им пришлось обмануть старушку. И в данной связи для них, собственно, не играло роли, каких дел наворотил Росомаха. Алис Естанше протянула им листок бумаги. — Мне жаль, но я должна лечь, — сказала она. — Мое тело не выдерживает так долго. На пути вниз Рикард понял, что они забыли послать сообщение Линн. Но, пожалуй, это было даже хорошо. Она недовольно посмотрела на них, когда они залезли в машину. Рикард покачал головой. — Это была не та ситуация. Смертельно больная пожилая дама. Она почти ничего не знала. Но мы получили номер мобильника, — сказал он и развернул бумажку с ним. — Это не тот номер Росомахи, который был у нас раньше. И не тот, куда Клара Рессель отправляла сделанные в доме Линн фотографии. У него, скорей всего, два мобильника, — заявил он, достав телефон и сверившись со своими записями в нем. Эрик взял листок себе. — Зато это тот же самый номер, который Исабелла использовала для связи со своим братом, Ругером Естанше, — сообщил он и вернул листок. — Мы, похоже, выявили бóльшую часть его семейства. Однако, несмотря на это, нам по-прежнему неизвестно, где находится Росомаха. Глава 34 Львята кувыркались на заросшей травой площадке. Самый младший из них чуть не скатился в ров с водой. Бофельт наклонился вперед к ограде. Амид рассеянно смотрел по сторонам. Он уже успел проголодаться. Но, похоже, по соседству не было ни одного киоска с хот-догами. И он не хотел торопить своего шефа. Они приходили сюда около года назад. Тогда ему удалось скрыть свое удивление по поводу желания Бофельта встретиться там, где больше понравилось бы детям. Потом он понял, что шеф испытывал чувство ностальгии в отношении зоопарка, вероятно, связанное с какими-то детскими воспоминаниями. Он скосился на Бофельта. Смотря на львов, тот смеялся, как ребенок. Амиду никогда раньше не приходилось видеть, чтобы шеф чему-то радовался столь откровенно. Ничего подобного он не замечал, когда тот находился в своем офисе в Ульв А/С. Амид считал еще одним знаком доверия то, что они приходили сюда. Но он и так был его самым близким человеком после всех лет, что он верно служил ему в качестве помощника. Это грело душу, несмотря на то что ему приходится стоять здесь и смотреть на дурно пахнувших медведей и затравленных львов. Бофельт же получал огромное удовольствие. Могучие львы и их потомство с невероятной легкостью двигались по скалам. Их мускулы заметно играли. И пусть они не были свободны, все равно были символом настоящей, истинной природы. И ее совершенства. Они занимали верхнее положение в пищевой цепи. Красивые и изящные. Сильные и внушающие страх. Короли в мире, где выживали только сильнейшие. В саванне. В природе. Там, где не было места для слабых. Где никакое вырождение не прощалось. Не существовало смешения рас. Он рассмеялся про себя, когда подумал, что льву никогда не пришло бы в голову спариваться с обезьяной. Он отошел в сторону, когда молодая пара встала рядом с ним. Неприязнь охватила его. Белая женщина. Курчавый ребенок. Цвета молочного шоколада. Рядом с ними папа. Естественно, негр. Без сомнения, полуграмотный уроженец какой-нибудь африканской пустыни. Малыш смеялся громко и рьяно показывал на львов. Бофельт отвернулся в сторону. Он подумал, что ребенок вырастет и станет паразитом, точно как все другие, понаехавшие в Данию за последние годы. Не говоря уже о Швеции, которую буквально наводнили готтентоты. Кивком он указал вперед. Амид последовал за ним к арктической зоне. Спокойствие вернулось к нему. Белые медведи. Одним ударом своей могучей лапы они могли убить человека. Бофельту вспомнилось, как он был в этом же зоопарке в детстве. В семилетнем возрасте со своим отцом Вильгельмом Бофельтом. Ему не составило труда выудить из памяти тот день. Ведь именно тогда он и его отец единственный раз делали что-то вместе. Фактически это был один из немногих случаев за все его детство, когда его отец проявил хоть какой-то интерес к нему до той поры, когда он вырос и стал частицей отцовского движения. Это было другое время. Отцы делали и не такое тогда. Он сам не знал, как поступил бы, если бы жена родила ему ребенка. Хотел бы верить, что уделял бы ему больше внимания. Но уж точно не баловал бы его и не сюсюкался с ним, как большинство молодых родителей в наше время. Но он так и остался бездетным. Его супруга умерла уже несколько лет назад. Он посмотрел в сторону. Сейчас он был здесь с Амидом. Самым близким ему человеком, если не считать отца, ныне находившегося в доме престарелых. Зоопарк выглядел иначе тогда. Тесные клетки, в которых звери едва могли двигаться. Черная пантера маниакально ходила туда и обратно за толстой стальной решеткой в ожидании смерти. Ни малейшего намека на блеск в глазах. Стертые когти. Шерсть не блестела. И все равно Бофельт любил тот зоопарк. Он улыбнулся. Ему вспомнилось, как он карабкался через ограду, намереваясь погладить карликового бегемота, который, испугавшись, нырнул в свой крошечный бассейн. Он повернулся к Амиду. — Что ты хотел обсудить? Перед ними медведи, фыркая, отряхивались от ледяной воды. — Линн. Я хочу отправиться в Стокгольм и предпринять новую попытку. Даже если она не угрожает нам именно сейчас, это все равно бомба замедленного действия, — сказал Амид и попытался прочитать реакцию на свои слова на лице Бофельта, но оно абсолютно не изменилось. Неужели шеф не понял из его рассказа, насколько она опасна? — Она не исчезнет. Она не сдастся. И в любой момент может напасть снова, — продолжил он. — Достаточно вспомнить, что совсем недавно произошло со «Скрытой правдой» и Кларой Рессель из «Скандинавского копья». Я хочу получить разрешение, чтобы закончить с ней. Пока она не добралась до нас. Или до Росомахи. Бофельт массировал свои полные щеки. — Что происходит с Росомахой, кстати? — спросил он. — Один из людей Йоргена Кранца вроде бы вышел на нас? — Росомаха, похоже, нашел себе новое занятие. Он охотится не только на АФА, он взялся за наших союзников. Даже если он пока не бросил вызов нам, то уже успел схватить вчера жену Йоргена Кранца и пытался вымогать у нее деньги. Йорген, судя по всему, в бешенстве. Его пасынок связался с нами. Это тот парень, который помогал Коскинену осенью. Бофельт серьезно посмотрел на него. — Я считаю, мы просто обязаны встать на сторону Йоргена и его пасынка, — сказал он. — Но давай подождем, пока не узнаем, чего, собственно, хочет Росомаха. У тебя есть с ним связь? — Я видел его несколько дней назад, когда искал Линн в Стокгольме. И попытаюсь найти как можно быстрее, — ответил Амид, а когда шеф не сказал ничего больше, попробовал снова. — А Линн? — Нет пока. Эрик схватил телефон, лежавший рядом на столе. Он чуть не опрокинул чашку с японским чаем, но успел поймать ее в последний момент, прежде чем она свалилась на пол. Он сразу узнал номер. Звонил парень из Теле2. Тот, похоже, понимал, что означало срочно. У него, вероятно, имелись новости по поводу номера, который они получили от матери Росомахи. Хотя когда он попытался запеленговать его первый раз, мобильник Росомахи был выключен. — Да? — Телефон включен, и у меня есть местоположение, — сообщил он. — Довольно четкое. Район оптового рынка Стокгольма. По-моему, офисное здание. Эрик поблагодарил его и забил координаты в навигатор мобильника. Он положил деньги на барную стойку и поспешил на улицу, на ходу набирая Рикарда. — Ты не мог бы забрать меня у суши-бара? — спросил он. — Они вычислили местоположение Росомахи с помощью номера, который нам дала его мать. Я возьму тебе еду навынос, и ты сможешь перекусить в машине, а я буду за рулем. Они включили сирену, когда на высокой скорости лавировали между автомобилями на автостраде Седра. Рикард засовывал кусочки лосося в рот, в то же время не выпуская телефон из рук. На круговой развязке они свернули на Обювеген и издалека увидели нужный им объект. Эрик выключил сирену и припарковал их гражданский автомобиль в тени одного из складских помещений. Офисное здание коричневого цвета, в котором сейчас, возможно, находился разыскиваемый ими преступник, было совсем рядом. За окнами ходили темнокожие люди. Неужели здание переделали в общежитие для беженцев? Или те помещения сдавались нелегально? На висевшей над входом пластмассовой вывеске еще горела подсветка, хотя буквы с нее уже давно сняли. В доме было восемь этажей. И множество окон. Росомаха мог находиться где угодно. Это в том случае, если он еще оставался там. Эрик медленно подъехал к единственному видневшемуся входу. Погасил фары. Стеклянные двери вроде стояли открытыми нараспашку. Он увеличил карту на мобильнике и проехал мимо. Они остановились немного в стороне под защитой вытянутой и напоминавшей гараж постройки, откуда еще могли наблюдать за входом. Эрик вылез наружу. — Я обойду дом с тыльной стороны, — объяснил он. — Похоже, там есть второй вход. Ты вызовешь еще людей сюда? Рикард кивнул и проглотил последний маки-ролл. — Мы ничего не будем предпринимать, пока не придет подкрепление, — сказал он. — Просто наблюдай за входом с расстояния. Нам нужно, чтобы кто-то контролировал ситуацию снаружи, когда мы войдем внутрь. Он увидел, как Эрик надел бронежилет, спрятавшись за машиной, а потом пошел по большой дуге, чтобы незаметно подобраться к зданию сзади. Рикард связался с дежурным, а потом наблюдал за находившимися напротив окнами. В некоторых комнатах горел свет. Тени блуждали по стенам. Кто-то появился в дверях. Пара парней, внешне напоминавших афганцев, вышла наружу. Потом еще несколько мужчин среднего возраста. Пожалуй, сомалийцы. Им действительно дали правильный адрес? Место выглядело не самым подходящим в качестве убежища для разыскиваемого нациста. Он зевнул и отклонился на спинку сиденья. Возможно, им предстояло долго ждать. Скорее всего, Росомаха спал. Или смотрел какой-нибудь фильм. По крайней мере, ему следовало сидеть тихо в ожидании денег от семейства Йоргена Кранца. Или он уже понял, что его выследили, и успел смыться? Рикард открыл дверь машины и вылез наружу подышать воздухом. Опять же у него затекли ноги. В одном из окон лестницы мелькнул спускавшийся к входу человек. Белый, одного роста с Росомахой. Рикард инстинктивно направил руку к кобуре пистолета и начал двигаться боком, чтобы его не было видно в падающем от дома свете. Он подошел к офисному зданию, прижался к стене и, пригнувшись, двинулся к входу. Все еще с рукой на оружии. Далеко впереди от стеклянных дверей исходил слабый свет. Росомаха вышел из своей напоминавшей тюремную камеру однушки на третьем этаже. Он раздраженно порылся в карманах и в конце концов достал из одного смятую пятикроновую купюру. Деньги от Йоргена Кранца и его семейства все еще не поступили ему на счет. Несмотря на все его заслуги перед движением, у него сейчас едва хватало средств на буханку хлеба. Он медленно плелся вниз по лестнице. Будь его воля, вообще не вылезал бы из своего убежища. Чтобы не встречаться ни с какими черными в коридоре. И случайно не оказаться в поле зрения камеры наружного наблюдения расположенной поблизости автозаправочной станции. Но ему нужно было прогуляться. Успокоиться. Перекусить немного. Действовать опрометчиво нельзя. Нужно обдумать все как следует, прежде чем навестить жену Йоргена снова. Чтобы у нее отпали последние сомнения в серьезности его намерений. Он спустился в холл и бросил взгляд через стеклянные двери наружу. Парковка напротив выглядела пустой. Он подождал. Никто не сидел, притаившись, в каком-нибудь автомобиле поблизости. Хотя как они в принципе смогли бы найти его? Но осторожность никогда не мешала. Он ощупал одной рукой спину. Пистолет, спрятанный под свитером, немного соскользнул вниз за пояс, но сидел крепко. Он взялся за дверную ручку и уже собрался шагнуть наружу, когда мобильник завибрировал в его кармане. — Алло? Ругер, ты там? — услышал он голос матери. Она говорила очень тихо. Ему стоило труда разобрать слова. Казалось, ветер подхватывал их и относил в сторону. Потом к этому добавились еще шумы на линии. Он выругался про себя. Связь в самом здании по какой-то причине всегда была отвратительной. — Я здесь, мама. Подожди немного, — сказал он и, поднявшись на этаж выше, перебрался ко второму выходу, расположенному с тыльной стороны, и встал у висевших на стене почтовых ящиков. — Ты слышишь лучше сейчас? — спросил он. — Ты извини, что я звоню и беспокою тебя. Я знаю, ты занят, — промямлила она. — Все нормально. Что-то случилось? — спросил он, стараясь не выдать своего раздражения. Знал ведь, что ее ситуация считалась безнадежной. Матери недолго осталось. И этого было уже не изменить. Но ведь могло произойти что-то срочное. — Нет, я просто беспокоилась, — ответила она и прохрипела после короткой паузы: — А вдруг что-нибудь случилось. Росомаха уставился на коричневый газон, который еще не оправился от зимы, и почувствовал, как кровь быстрее запульсировала в висках. — Почему что-то должно было случиться? Ты разговаривала с кем-то? — спросил он резко. — Нет, — пропыхтела она тихо. — Или да, твои коллеги приходили сюда и искали тебя. Они звонили?