За укреплениями яблоку негде было упасть, однако и тут Дан сумел поставить фургоны так, чтобы получился какой-никакой лагерь. С одной стороны располагалась глухая стена какого-то важного городского здания. Полукругом от неё и встали фургоны. Четыре дома на колёсах образовали внутренний круг. Остальные — внешний. А между ними забились и воллы, и люди, приехавшие с вадсомадом. Трое спутников Леопольда кинулись помогать набивать мешки песком, который нашёлся в большой подводе неподалёку. Женщины принялись таскать воду из ближайшего колодца. На баррикаде уже разгорался жестокий бой. Защитники города пытались сдержать продвижение хаблов. Но людоеды пёрли вперёд волна за волной, пытаясь опрокинуть телеги, наспех установленные у них на пути — и вообще вели себя не так, как полагается в гостях. И, конечно же, в итоге сумели добиться своего. Волею судьбы, вадсомад Старган оказался в том самом месте Дефромаг-града, где защита была слабее всего. Если уж где и могли прорваться хаблы в первые минуты штурма, то именно здесь. Поэтому горожане спешно соорудили баррикады на двух улицах, ведущих в сторону от площади. Но и эту защиту хаблы, скорее всего, прорвали бы через несколько минут… Вот только прямо на пути аборигенов встала надёжная и проверенная крепость касадоров. А внутри были, стало быть, сами касадоры. А у этих касадоров были ружья и патроны к ним — с большим, надо сказать, запасом. Пожилой всадник, который с двумя племянниками поехал за Леопольдом, только присвистнул, когда из фургонов стали появляться ящики с боеприпасами… А уж когда две женщины с ружьями за спиной и девушка-касадор достали малую морскую пушку, стоявшую на вооружении пароходов лет двадцать назад, у него вообще отвалилась челюсть, а брови решили слиться с волосами в одну линию… У него у самого патронов оставалось совсем мало, как и у племянников — и такая благотворительность со стороны вадсомада пришлась весьма кстати. В общем, когда первая группа хаблов прорвалась сквозь баррикаду, то пройти сумела всего несколько ярдов — да так бесславно и полегла. Следующая же группа — не менее бесславно — не смогла проникнуть даже в проход между телегами. В результате вроде бы баррикада уже была прорвана, но защитники ожесточённо стреляли во врага, а прорвавшиеся хаблы не нападали с тыла, потому что были очень заняты. Они как раз получали свою смертельную дозу свинца. Большая часть жителей города успела благополучно покинуть площадь, уходя под прикрытие второго ряда баррикад. А затем в первый раз рявкнула малая морская пушка, посылая ядро в проход между телегами, где хаблы как раз набились плотной серой массой. Брызнула во все стороны кровь. Тяжёлое ядро врубилось в ряды хаблов, пробив в куче их тел проход ещё на пару метров. Над площадью повис крик покалеченных аборигенов. А в проход устремились новые хаблы, затаптывая умирающих сородичей. Но лично Дана это кровавое месилово волновало мало. Хаблов он опасался, но не слишком боялся. Гораздо больше ему не нравилось странное, давящее ощущение в голове, которое он испытывал лишь однажды — но запомнил очень хорошо… В тот раз ему пришлось тащить Старика до фургона под градом заострённых палок и пуль. А всё из-за того что три номада сошлись в жестокой бойне не только с хаблами, но и с группой григио. Эти исчадия Ада всегда так давили на сознание людей, заставляя многих из них паниковать, а некоторых — и вовсе доводя до полного безумия. И теперь Дан снова чувствовал знакомое давление, и оно становилось лишь сильнее и сильнее… А ещё Дана волновало, как бы заставить всех бойцов внутри укреплений стрелять именно так, чтобы это было эффективно и смертоносно. Потому что пока все палили, как придётся — в надежде хоть кого-нибудь убить. А это, конечно, никуда не годилось… Ещё час стрельба не стихала ни на минуту. Хаблы пытались прорываться к пище, и, к несчастью, иногда им это даже удавалось. И тогда то один, то другой защитник баррикады падали на землю, после чего их утаскивали хаблы на скромный перекус. А затем аборигены вдруг откатились от заваленных трупами телег, начали пятиться по заваленной трупами улице — и скрылись где-то в переулках. И именно в это мгновение Дан понял, что пора действовать. Судя по тому, как путались мысли, демоны центральных равнин подошли уже совсем близко… Значит, стоило навести в рядах союзников порядок, пока не накатила новая волна врагов. — Миг! — крикнул Дан, подзывая друга. — Быстро дуй на баррикаду и уговори тех, кто там остался, валить к нам. Скажи, что григио на подходе!.. Просочившись в узкий проход между телегами, Мигель кинулся к баррикаде. А Дан повернулся к трём касадорам и пастуху с сёстрами, которые сжимали в руках ружья. Выбрав взглядом седовласого, как самого надёжного, Старган подозвал его к себе: — Метен, дело дрянь! Надо организовать твоих людей! — Да у меня каша в голове… Какая организация… — пробормотал тот, глядя вокруг затуманенным взглядом. — То ли не выспался… — Метен!.. Это!.. Григио!.. — проревел ему прямо в лицо Дан, приводя в чувство. — Они сейчас построят людоедов и пойдут в атаку! — Чтоб меня… Вот чего каша в голове! — касадор встряхнул седой головой. — Понял, метен… — Вот те три фургона у стены — на вас. Сектор перед ними — тоже! — хмуро приказал Дан и огляделся. — Ган! Вульф! Разделите людей! Берите два фургона от другой стены и держите сектора! Дан огляделся, пересчитав людей с оружием. Всего в защите находилось человек пятьдесят. Не Бог весть что, и на серьёзную армию никак не тянет… У большинства в руках было выданное им трофейное оружие вадсомада. Ещё можно рассчитывать на десяток выживших защитников с баррикады — но это только в случае, если Мигель будет исключительно убедителен. Остальные человек двадцать — испуганные молоденькие девушки и дряхлые старики. Они даже не пытались взять в руки ружья. Да и толку от них было бы совсем мало, чего уж там… Заскочив в свой фургон, Дан принялся копаться в тайнике в поисках необходимых специй. Скорость, меткость — и, на всякий случай, «Кошачий глаз». Вечер приближался, а уверенность в том, что атаку хаблов не отбить до темноты, крепла с каждой минутой. — Аттракцион невиданной щедрости! — объявил он, выходя из фургона с ящиком, в который сложил пузырьки с растворами и алкоголь. — Специи всем защитникам! И отличный виски для тех метенов и мешо, кто взял в руки оружие! Остальным укрыться по фургонам у стены. И носа наружу не высовывать!.. Между фургонами проскочил вернувшийся Мигель, а за ним — защитники баррикады. Старший из них, рослый мужчина со значком жендарма, тут же неуверенно направился к Дану. — Что-то странное, метены… — начал было он, но Старган, прерывая фразу, сунул ему кружку с алкоголем и три пузырька. — В городе григио, метен! Принимайте виски, а как начнётся атака — специи. Приберегите только «Кошачий глаз» до темноты! Разбейте своих людей на два отряда. Один пусть возьмёт четвёртый фургон слева, второй — третий фургон справа. Центральные фургоны будем держать мы. — Понял… Да… Понял, метен… — растерянно ответил тот, но выполнять задачу принялся немедленно. В обычной ситуации Дана бы этот жендарм и слушать не стал. Но сейчас, когда мысли путались, а внимание рассеивалось, люди готовы были слушаться любого, кто уверенно говорит. И таким человеком здесь оказался Дан. Он спокойно и привычно раздавал приказы… А внутри боялся. Выходец из мира, где жизнь человеческая — высшая ценность, а увеличение населения — высшая сложность, Дан так и не смог полностью принять здешнее отношение к смерти. Для него оно было чересчур лёгким, слишком поверхностным… Сдох Максим, да и хрен с ним! Это была поговорка с Земли, но восходила она ко временам старым и диким. Впрочем, на Эрфе сейчас времена были ещё более дикие… И ради своих людей Дан упорно давил в себе этот позорный для Марчелики страх, всегда первым кидаясь под пули врага… — Так, слушаем меня! — крикнул он, забравшись на фургон, когда безоружные уже спрятались внутри. — Когда полезут хаблы, среди них могут быть григио. Запомните — их надо выбивать в первую очередь! Я очень ценю, что вы все взялись за оружие. Но, глядя на вас, не верю, что мы удержим периметр!.. — О, как ты сейчас всем нам боевой дух поднял! — не удержался Мигель. — А ну цыц! Если хаблы прорвутся на крыши фургонов, запомните: надо отступить к тем фургонам у стены и занять позиции на крыше! Все слышали? — Дан дождался ответов со всех сторон и только потом продолжил. — Мы встанем у стены и продолжим бой! Как только мы перестанем стрелять, хаблы полезут в щели между фургонами. Там их и ждите. Те единицы, которые через фургоны перемахнут — станут добычей воллов! Всё ясно? И, снова дождавшись нестройного хора голосов, сообщавшего, что всё ясно, Дан закончил: — Если я заору: «Отступаем!», тогда все уходим на внутренние фургоны! И помните: хаблы вас всего лишь сожрут! А к григио лучше не попадаться! Если у кого-то ещё шумит в голове, глотните виски! Только помните: от виски тоже может шуметь в голове! Передышка вышла недолгой. Едва Дан успел — после своей зажигательной и откровенно деморализующей речи — укрыться за мешками с песком, как с улицы донёсся многоголосый вой. А потом и сами аборигены высыпали на улицу, ведущую в центр, кидаясь на баррикады. Вот только в этот раз двигались они куда как более организованно… Кто-то из защитников попытался по ним стрелять, но людоеды укрывались за завалами из тел и мешков, а потом и вовсе начали растаскивать телеги. И только когда в баррикаде появился достаточно широкий проход, хаблы кинулись в стремительную атаку на площадь. Рявкнула пушка, посылая во врага картечь, выстрелили первые ружья и револьверы, донеслись звуки пальбы со стороны улиц, уходивших с площади… Бой начался. Первые ряды хаблов легли, так и не добравшись до людей. Вторые продвинулись уже чуть дальше… Частые выстрелы защитников слились в сплошной грохот, повисший над площадью. Если бы аборигены просто хотели жрать, бой был бы уже выигран — не выдержали бы они такого огня и ушли за более сговорчивой добычей. Но там, где-то за их спинами, был григио. И даже, возможно, не один. А значит, атака только начиналась… И всё же плотная стрельба приносила свои плоды. Группы людоедов смешались, организация начала прихрамывать, и продвижение врага немного замедлилось. Дан стрелял, как заведённый, стараясь уловить то самое движение, на которое должен был сориентироваться именно он. Наконец, среди серых тел мелькнул красноватый силуэт, и ускоренная специями рука молодого касадора дёрнула ствол винтовки, выпуская пулю. Рёв, которым ответили нападавшие, и сам по себе можно было считать звуковым оружием… Однако всё самое худшее обрушилось не на уши, а на мозги защитников. Боль потери, страх смерти, ненависть к людям — всё это сплелось в единый клубок чужих ощущений, хлынувший на неподготовленный человеческий разум. Некоторые защитники баррикад на улицах, уходящих с площади, не выдерживали атаки на мозги. И начинали яростно стрелять в «ненавистных людей» — своих бывших товарищей, с которыми стояли плечом к плечу ещё минуту назад. В укреплении вадсомада Старган никто так остро на этот страшный удар не реагировал. Лёгкая заторможенность, вызванная виски и спиртом, в котором разводились специи, неплохо блокировала мозги от чужого воздействия. Ответом на «мозговой штурм» стал лишь очередной выстрел картечью морской пушки, которая в последние минуты боя молчала — а всё потому что зарядов оставалось очень мало. И снова последовал удар по мозгам защитников… Похоже, картечь зацепила ещё одного кровожадного демона. Стрельба теперь началась и в центре города. Видно, и там у кого-то из людей мозги начали плавиться… Ну а хаблы, подстёгиваемые злой волей григио, устремились в самоубийственную атаку на баррикады и фургоны вадсомада… Часть из них даже достигла укреплений, но дальше пройти не смогла. Зато основная масса людоедов сумела продвинуться вперёд и принялась кидаться деревянными дротиками. Урону от них было немного, но внаглую стрелять, высунувшись из-за укреплений, касадорам стало сложнее. Хаблы воспользовались этой передышкой, с воплями кинувшись в новую безумную атаку. А навстречу бегущей и ревущей толпе опять грохнула пушка, сметая несколько рядов врагов по центру укрепления… Хаблам понадобился ещё час, чтобы добраться до фургонов. А затем они начали карабкаться на них и лезть внутрь защитного периметра. Понимая, что больше тянуть нельзя, Дан рявкнул своё заготовленное: «Отступаем!» — но сам немного задержался. И в этот момент григио пошли в атаку… Одного из них снял кто-то из защитников, попав прямо в голову. А вот второй оказался рядом с Даном, и тот впервые успел мельком рассмотреть «демона равнин». Григио были выше и изящнее хаблов. Шерсти на них почти не было. Росла она примерно там, где у человека на теле растут волосы. Зато всё туловище прикрывали весьма искусные доспехи из крашеной кости и бронированных пластин какого-то животного. И далеко не каждая пуля, похоже, могла пробить подобный доспех. Даже выстрел из «немезиды» только раскрошил бронированные пластины, но не убил самого григио… Красные зрачки касадора встретились с такими же зрачками аборигена, и в этот момент Дан жестоко пожалел, что не принял специи на силу. Потому что григио — принял. И от его удара молодой касадор кувырком прокатился по крыше, едва удержавшись на краю. А враг уже летел к нему в одном длинном и точном выверенном прыжке… Дан встретил его ударом ноги в промежность, а потом выхватил второй револьвер — и с двух рук отправил в григио смертоносные гостинцы. Если честно, не особо целясь. Немного не до того было… Одна пуля снова неудачно попала в доспех, зато вторая пробила вражью ногу между бронированных пластин. Григио взвизгнул и ушёл от следующего выстрела, кинув в Дана чем-то, очень напоминающим нож. Касадор не успел увернуться, но жилет из толстой кожи выдержал удар, хоть на нём и остался глубокий порез. А на мозги Дана тут же буквально навалилось… Что навалилось? Он и сам не знал… Но на остатках воли сумел навести револьверы и выстрелить снова… На этот раз одна из пуль угодила между сегментами брони на боку григио. И, похоже, устроила внутри что-то очень и очень неприятное… Раненый григио взвыл, и по всем мозгам в округе прилетел очередной страшный удар. Вот только сразу после, впервые за весь бой, общее давление начало ослабевать. В головах прояснялись, мысли возвращались, а те несчастные, кто только что с упоением стрелял в друзей, с ужасом оглядывались вокруг… Дан сделал шаг к ещё живому врагу и достал нож. А затем в последний раз глянул в его глаза, сверкающие красной ненавистью, и хладнокровно взрезал длинную шею. Григио захрипел, конвульсивно дёргаясь на крыше фургона, а хаблы отчаянно и испуганно взвыли. И даже на защитников нахлынула волна ужаса и страха. Григио не хотел умирать! Хаблы взвыли ещё раз и невольно попятились. Заревели воллы, тревожно переступая копытами на земле, а люди начали хвататься за головы, которые словно раскалывались от страшной боли… А потом враг побежал. Хаблы бежали по трупам своих сородичей, по обломкам баррикады… Прочь! Прочь от страшного места, оставляя такие вкусные и сытные тела на съедение врагу… Дан устало смотрел им вслед, но понимал, что они ещё вернутся. Вернутся и григио, которых явно не всех добили. Однако этот раунд битвы остался за людьми. И даст Бог, в следующем тоже не сожрут… Глава 7 Вадсомад Старган, Дефромаг-град, Марчелика, Полукруглая площадь, 27 апреля 1936 года М.Х. Обессиленный Леопольд опустился у костра и уставился в пламя. Когда он скакал в город — не боялся, только за сестёр очень переживал. Когда спешил с вадсомадом в центр города — тоже не боялся, не до того было. А вот перед боем, когда ждали атаки хаблов, ему стало страшно по-настоящему. И за сестёр, и за себя, и за весь город. Но бой, как холодная вода, смыл с него все страхи, тревоги и переживания. Под конец Леопольд вообще стрелял как заведённый, вколачивая пулю за пулей в наступающих врагов… Всего один раз он потом по-настоящему испугался. Когда здоровенный глава вадсомада убил григио на крыше фургона. И даже не потому, что григио на всех распространил свой страх, а потому что и касадор, и демон центральных равнин двигались очень быстро. Очень-очень!.. Окажись Леопольд на месте этого молодого касадора, тот григио разорвал бы его на мелкие кусочки. Однако касадор победил. И страшно было именно это… А теперь Леопольд чувствовал бесконечную усталость. Хоть касадоры и говорили, что ничего ещё не закончилось, но сил у Леопольда больше не осталось. Он помог сёстрам найти местечко, чтобы поспать, а сам устроился у костра, пытаясь прийти в себя. Рядом сидел тот пожилой касадор и двое его юных родичей, которые поскакали за ним в город. Вид у них тоже был измотанный. Языки пламени жадно пожирали пропитанную кровью древесину, которую защитники собирали по всей площади. Обломки ящиков, телег и оружия григио отправились на растопку. Внутри полукруга фургонов запалили три костра, на двух из которых сейчас готовили пищу члены вадсомада. Вот уж действительно неутомимые какие-то… — Дан. Дан Старган, — услышал Леопольд и поднял голову. Рядом с седым касадором остановился тот самый глава вадсомада, который убил григио. Зрачки у него ещё были красноватые, а белки налились кровью — видно, шёл откат от специй. Впрочем, остальные участники боя выглядели не лучше… Леопольд впервые использовал специи — и был поражён теми возможностями, которые они дают человеку. А ещё до ужаса боялся подхватить перечную лихорадку… Во всяком случае, пока сестёр замуж не выдал. — Марко. Марко Дельсудо, — представился пожилой касадор и указал на своих родственников. — Мои племянники по сестре: Базиль и Игнаций Монтанаро. — Откуда вы? — Дан уселся на землю рядом с Марко. — Номад Кано… — ответил старый касадор. — Впрочем, нет уже ни номада, ни самого Кано… Убили его, а номад раскидали на собрании самфуна.