Но лекарь-то всего этого не знал… — Господи Иисусе! — повторил он, снова крестясь и ошарашенно глядя на Дана, который должен был бы если не умереть, то хотя бы смирно лежать пластом, как порядочный «почти труп». Однако вместо этого «почти труп» уверенно поднимался с койки. — Ган, помоги мне! — потребовал он. — С возвращением, дружище! — Иоганн довольно ухмыльнулся, подмигнув лекарю, и помог Дану сесть. — Как себя чувствуешь? — От-вра-ти-тель-но! — по слогам сообщил Дан, а потом закашлялся. И принялся совершенно невежливо сплёвывать на кровать кровавые сгустки. — Но как же… Вы же… — лекарь ошарашенно пытался уместить в своей голове факт того, что человек кашляет кровью и при этом собирается куда-то идти. — Но… — Всё нормально, д… метен! — успокоил его Дан, вытерев губы тыльной стороной ладони. — Это остатки… — Лёгкого остатки, что ли? — жалобно уточнил лекарь, которому едва удалось взять себя в руки. Оживших мертвецов в своей практике он ещё не видел, а настолько бодрых и разговорчивых — уж тем более. — Ха!.. Кхе!.. Кхе… — Дан снова закашлялся и не сразу ответил. — Остатки ранения!.. — Да вы не переживайте, метен! — радостно сообщил лекарю Иоганн. — Он всегда такой был. Его уже заранее похоронят, а он отлежится и дальше почешет по своим делам!.. — Пелла? С ней всё в порядке? — Дан, наконец, вспомнил обстоятельства, при которых попал в лекарню, и это был первый вопрос, который он задал по текущим делам. — Жива-здорова! — ответил Иоганн. — И, кстати, добила того придурка, который тебя продырявил. — Молодец!.. А фотографический аппарат? У меня с собой был… — вспомнил Дан. — Да всё в порядке с ним! — ответил ему друг. — Давай-ка оденем тебя, револьвер в кобуру — и поедем к нам. Там уже все ждут!.. — А как же?.. А?.. — лекарь снова растерялся. Да что там, ему даже обидно стало от того, что Дан встал с постели и собирается куда-то идти — вместо того, чтобы честно помирать на кровати, как все нормальные тяжелораненые. Лекарь просто и сам был уверен, что не выкарабкается метен Старган, и всем заинтересованным заранее сообщил. И ладно бы выздоровление заняло бы три-четыре месяца, так нет — два дня!.. Всего два дня!.. Радовало лекаря только то, что движение Дану ещё давалось с большим трудом. А руку касадор положил в перевязь из платка, чтобы не тревожить. В остальном безнадёжно мёртвый пациент собирался покинуть лекарню на своих двоих. Оказавшись у него за спиной, лекарь снова раздражённо перекрестился, изо всех сил коря себя за те мысли, что его, старого грешника, одолевали… Ведь он-то стремился спасать жизни! И должен бы радоваться спасению пациента! Более того, ликовать, что ещё одного вырвал из рук костлявой!.. Однако он сам принял так мало участия в чудесном излечении, что теперь только корил себя и невольно злился. Выписка прошла быстро. Лечение Дана оплатил город, а вещи отдали все и сразу. И потому через десять минут Иоганн и Дан оказались на улице, где их ждала двухколёсная телега и волл. — Ох жеж мать… Дерьмо… — пробормотал Дан, представляя, как ему сейчас весело будет ехать по местным ухабам без рессор. — Ну прости, дружище! — пожал плечами Иоганн, верно расценив переживания главы номада. — Буду ехать очень аккуратно. Все друзья Дана знали об этой его способности быстро прочухаться после тяжелейшего ранения. А потом долго и нудно страдать. Более того, все точно знали, что скоро он всё равно свалится — долечиваться во сне. И все, включая Иоганна, понимали, что Дану в этот момент плохо и больно. Если бы пооткровенничать решил сам Дан, то он, конечно, объяснил бы, что встаёт на ноги исключительно на лекарствах — которые ему щедро вкалывает медицинский модуль, нещадно сжирая ресурсы аккумулятора. Если бы не этот факт, то Дан бы так и лежал бы без чувств, пока не поправится — если, конечно, вообще поправится. Зато, очнувшись, он хотя бы мог отрегулировать расход медикаментов и драгоценных аллагицитов… Но Дан Старган, конечно же, откровенничать не стал. — От мэра были люди? — спросил он, осторожно забираясь на телегу. — Да, — подтвердил Иоганн. — Просили держать их в курсе. Ну и заряды для пушки привезли… — Надо передать им, что через пять дней я прочухаюсь… — решил Дан. — А на шестой отправимся к Каменной Собаке. — Ага, — понятливо кивнул Иоганн. — Есть Пыль Эрфы? — уточнил Дан у друга. Иоганн покосился на него с подозрением. — А перечную не заработаешь? — уточнил он. — Нет! Давай сюда! — Дан протянул здоровую руку и, получив пузырёк, опрокинул его в себя залпом. — Ещё не узнали, где найти дельтианцев, которые на нас напали? — Пока нет, но узнаем! — заверил его Иоганн. — Раньше поправлюсь — раньше навестим уродов… — и Дан благодушно улыбнулся, предвкушая сладкую месть. Окрестности Кастиелло де Романо, старая ферма Вокмана, Марчелика. 15 мая 1936 года М.Х. Солнце закатывалось за горизонт. Николас с тоской смотрел, как его последние лучи светят в щель сарая, где старый фермер с сыновьями когда-то хранил инструменты. Гордый старик был — долгие годы отказывался от защиты со стороны города. Говорил, что будет всегда оборонять своё хозяйство сам. В этом ему помогали многочисленные сыновья и внуки. И, надо сказать, у старого Вокмана, пока речь шла о зверях и аборигенах, неплохо получалось… Пока однажды не пришли люди. Как-то утром соседи обнаружили на старой ферме трупы большого семейства Вокманов. Убили всех. Безжалостно, расчётливо и жестоко… Будучи его соседом, Николас всегда посмеивался над упрямством Вокмана, пока тот был жив. И гордился тем, что его семья исправно платила городу за защиту. Но всё закончилось неделю назад. Именно тогда со стороны бывшей фермы Вокманов пришли какие-то касадоры… Они перебили всех, кроме самого Николаса, Франца и уехавшего на охоту Феликса. Николас не знал, что в итоге случилось с его братом Феликсом. Уже не застал его возвращение. А вот Франца, дядю Николаса, касадоры убили на следующий день. За то, что тот даже под пытками отказался продать свою ферму. Вообще, конечно, история была мутная и странная… Ещё за несколько дней до нападения к ним на ферму заявилась группа касадоров и потребовала продать хозяйство — причём за смешные деньги. Франц, само собой, отказался и показал наглецам на дверь. Касадоры принялись угрожать, но вынуждены были уйти ни с чем. Дядя Николаса всё хотел доехать до города, чтобы сообщить о случившемся страже — да всё было как-то не с руки… Начало мая — последние дни посевной. Надо было работать. Много работать. А потом на их ферму напали, перебив всех от мала до велика. Связанный Николас своими глазами видел, как касадоры проводили зачистку, обыскивая каждый уголок фермы… Никого в живых не осталось. А Николас даже ничем помочь не мог своей родне, когда их убивали — связали его очень надёжно… Его дядю, Франца целые сутки пытал главарь этих касадоров, которого звали Зое Андрич. Да так и запытал до смерти… А вот связанного Николаса не трогали. Просто перетащили на бывшую ферму Вокмана и подвесили на невысокий крюк в сарае. И измученный парень всё ещё мучился вопросом, почему он жив… Всё встало на свои места, когда на ферму Вокмана приехали члены номада Десерт… Кирилл Карвало со своим сыном Лукой, его заместитель Диего и ещё один старый касадор, седой Джо. Всех их Николас раньше частенько видел на стоянке для фургонов, которая принадлежала его семье. С Лукой Карвало он даже как-то подрался из-за девчонки… Забылась уже давно и девчонка, и обида на Луку… А оказалось, что забылось всё только в голове у Николаса. Сын главы номада зашёл в сарай, где висел связанный пленник. — Лука! Лука! Помоги! Сообщи в город! — попросил Николас, но тот в ответ почему-то засмеялся. — И зачем мне это делать, Нико? — удивился он. — Ты же тут висишь специально для меня! — Для тебя? Что это значит, Лука? — спросил Николас. — Тебе сохранили жизнь, чтобы я развлёкся, придурок!.. — Лука снова засмеялся и похлопал собеседника по щеке. — Помнишь, как ты меня побил из-за Элис? Помнишь?.. — Это же просто драка, Лука! — удивился Николас. — Ты же сам пристал, когда она была со мной… — А ты поставил себя вровень со мной, сосунок? — Лука резко, без замаха, отвесил пощёчину Николасу. — Ты поставил себя вровень со мной?! — Я… Лука снова ударил, теперь уже кулаком. — Ты… И новый удар заставил Николаса захрипеть от боли. — Ники, ты ещё не понял? Ты будешь делать и говорить только то, что я хочу слышать! — Лука улыбнулся. — А если нет, будешь наказан. — Так не будет!.. — выдавил из себя Николас. — Будет… — Лука обернулся в самых дверях. — Очень скоро будет. Тебе хватит и нескольких часов боли, Ники… И ушёл. А Николас понял, что пришёл его последний день. Он висел в сарае, прицепленный к потолку за руки, связанные над головой — и всё ещё пытался найти в себе смелость умереть достойно. Как дядя Франц, так и не подписавший договор. А ещё Николасу было очень грустно и обидно умирать вот так… «Подло как! — подумал он. — И за семью-то уже не успею отомстить… Если бы заранее знал, ещё тогда прибил бы подлеца Луку! Наверно, в этом и есть сила подлости… Никто не знает, что ты её замышляешь, и не готовится к ней. А она приходит и бьёт…». История его соседа Вокмана уже не казалась Николасу иллюстрацией вреда упрямства и жадности. Оказывается, даже взносы в городскую стражу не защитят человека того, что однажды у него на глазах вырежут всю семью… Николас задёргался в путах, надеясь хоть каким-то чудом освободиться, но только руки заболели, а внутрь заглянул охранник, услышав шум. — Да хватит уже дёргаться, борто!.. — буркнул он. — Смирись… Конечно же, охранник понимал, что с таким сложно смириться. Он слышал разговор Николаса и Луки — и представлял, что чувствует парень, которого скоро запытают до смерти за какую-то старую драку. Такой мстительности охранник понять всё-таки не мог. Вот пулю в лоб — это да, это хотя бы честно… Он перевёл взгляд на дом Вокмана, вместительный, как поместье. Сейчас там пили и веселились люди, а ему оставалось только завистливо вздыхать. Он тоже хотел пить и веселиться. А приходилось сидеть рядом с сараем и сторожить связанного пленника. Впрочем, он такой несчастный был не один… Ещё шесть человек сегодня следили за окрестностями, обеспечивая покой новых жителей и гостей фермы. Вот, например, совсем недалеко скрывался дельтианец Поль. Сидел на сторожевой площадке на большом разлапистом дереве. Поль попал сегодня в дозор на всю ночь за драку… Ну а вторым — и последним — участником этой злосчастной драки был сам охранник. С невольным раздражением он глянул на дерево, где дежурил его недруг… И как раз успел застать момент, когда тело Поля тихой тенью упало на землю. — Что за чёрт?! — воскликнул он, хватаясь за ружьё. И тут же замер. Потому что в его затылок уткнулось что-то, подозрительно напоминавшее револьверное дуло…