— О-о-о! — протянул он, подняв руки ладонями вперёд. — Я гляжу, вы пока ещё смелые! — Ты нарываешься, Дик! — хмуро бросил Ноа. — Я?! Вас шестеро, а нас трое! — касадор развёл руки. — Я нарываюсь? — Пошли, Дик! — предложил Рауль. — Раз они хотят драки — приведём наших! — А точно! Точно, Ра! — обрадовался Дик. — Приведём наших и начистим этим придуркам физиономии! — Ждите нас, суки! — пообещал Джон. Трое касадоров из Десерта развернулись, сели на воллов и двинулись к выходу из долины, откуда ещё три часа назад приехали остатки вадсомада Августа. А он сам и его спутники только и могли, что смотреть им вслед, бессильно скрипя зубами… — А ведь они вернутся и набьют нам морды… — заметил Хорхе. — Надо уходить, — дрожащим голосом проговорила Клара Гюнтер, жена Ноа. Молодая женщина обнимала объёмный живот руками, будто величайшую драгоценность. Впрочем, внутри живота и в самом деле была драгоценность — её с Ноа нерождённый пока ребёнок… — Некуда нам уходить… — бросил Август. — Выедем за пределы Чаши Спокойствия, и нас перестреляют. Они на воллах и налегке, а мы с фургонами… Нам некуда бежать. — Можем бросить фургоны, пап! — закусив губу, заметил Альберт. — Можем… Но где и на что мы будем жить? — грустно спросил Август у сына. И все замолчали. Хотя уже понимали, что фургоны всё-таки придётся бросать. Иначе от погони не уйти. Впрочем, теперь не было уверенности и в том, что они оторвутся от преследователей даже налегке. После долгой погони устали не только касадоры, но и их воллы. А мерзавцы из Десерта, в отличие от беглецов, успевали не только отдохнуть, но и сменить животных. — Хватит унывать! — строго сказала Рина. — Нам всем нужен отдых… Давайте разобьём лагерь и отдохнём. — Когда приедут эти ублюдки из Десерта, отдых у нас закончится! — хмуро бросил Хорхе. — Пусть так! — согласилась Рина. — Но мы успеем перекусить, поспать… Может, и сумеем сбежать. Спорить ни у кого уже не было сил. Полный лагерь разбивать не стали. Просто запалили рядом с фургонами костерок, повесили котёл над огнём и принялись готовить еду. Август и Хорхе поглядывали в сторону входа в долину, но отряд касадоров из номада Десерт ещё не показался. Зато в долину заполз караван какого-то незнакомого вадсомада. Ужин проходил в молчании. Всем, кто добрался до Чаши Спокойствия, было о чём подумать… Первым врага заметил Хорхе, сумевший в закатном свете увидеть его появление. — Едут… — проговорил старый касадор. — Ну что решаем? Бежим или попробуем отбиться? Август глянул туда, куда указывал Хорхе, и печально вздохнул. В долину въехало полтора десятка всадников. Чем ближе они подъезжали, тем легче было рассмотреть лица. Дик, Рауль, Джон — их Август узнал почти сразу. Этих троих он уже ненавидел настолько, насколько вообще можно ненавидеть людей… — Время уходит, метены и мешо! — напомнил Хорхе. — Что делаем-то? — Честно говоря, больше нет сил бежать, — признался Ноа. — Пожалуй, соглашусь, — поддержал его Август. — Ну, значит, ждём уродов… — кивнул Хорхе. Долго ждать не пришлось. Преследователи подали голос ещё до того, как добрались до Августа и его спутников. — Эй! Август Кёниг! — закричал Дик. — Ав! Как хорошо, что ты нас дождался! — Вы там готовы к честной драке, ублюдки?! — крикнул ещё один касадор из Десерта. Из ворот монастыря вышли пятеро вооружённых монахов, приглядываясь к тому, что происходит в отдалении от их стен. В лагере приехавшего под вечер вадсомада тоже наметилось оживление. Из-за фургонов вышли касадоры и направились к месту столкновения. Монахи тоже не выдержали и стали подходить ближе. Касадоры Десерта остановились неподалёку от Августа и его спутников. И принялись спешиваться. Дик раздавал указания, явно готовя людей не столько к ночлегу, сколько к предстоящей драке. — Что, придурки, страшно? — хохотнул Рауль, отвлёкшись от дел. А монахи как раз подоспели к месту будущей потасовки. Один из них вышел вперёд и громко произнёс: — Братья мои и сёстры! Стрельба в окрестностях монастыря запрещена! — суровое лицо монаха подсказывало, что спорить с ним не надо, ибо он таких спорщиков за спиной целое кладбище оставил. — Не беспокойтесь, брат! — успокоил его Дик. — Никто не дотронется до револьверов… Просто немного поучим этих уродов вежливости. — Драку, значит, задумали! — догадался монах. — Этого мы тоже не одобряем! — Да я понимаю всё, брат! — Дик вразвалочку подошёл к монаху. — Но это дело такое — житейское… За Диком стали подтягиваться и остальные касадоры из Десерта, и монах решил не лезть на рожон. В конце концов, настоятель никогда не запрещал обычных драк в Чаше Спокойствия. — За каждый затоптанный посев ответите! — напомнил монах. — Всё будет нормально, брат! — успокоил его высокий касадор, подошедший откуда-то сбоку. — Револьверы останутся в кобурах, а посевы на грядках… — Вот и отлично! — кивнул монах. — А я не понял, ты кто такой? — спросил Дик, глядя на высокого касадора. — Ой, фу! — в ответ тот замахал рукой перед носом. — Чем это воняет? — Как чем? — удивился второй подошедший сбоку касадор со светлыми волосами. — Это вонь трусливого ублюдка, Дан! — А где он? — удивился касадор, которого называли Даном. — Так вон же — пасть открывал! — второй касадор указал на Дика, и тот издал какой-то нечленораздельный звук, как будто поперхнулся. — Слышь ты! — Дан повернулся к Дику. — Пасть захлопни, а то воняет! Касадоры из Десерта, сбившиеся плотной группой, и хотели бы ответить, но не решились. Потому что рядом с Даном появлялись всё новые и новые люди. Их уже явно было больше, чем «десертовцев»… — Август! — крикнул один из них и раскрыл объятия. — Дружище, как же я рад тебя видеть! — Марко! — обрадовался Август. — Бог мой! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! Как ты здесь очутился?! — Да вот… Решили переночевать в Чаше Спокойствия, а тут слышим, какие-то придурки твоё имя полощут! — ответил Марко Дельсудо. — Я и говорю, значит: «Дан, давай проверим»! А это и в самом деле ты! Мужчины обнялись. А Дан, заметив, что касадоры из Десерта на него не смотрят, решил привлечь внимание — и, сжав кулак, громко хрустнул костяшками пальцев. — Ну что, метены? — спросил он, додждавшись, когда всё внимание переключится на него. — Как ваш настрой перед дракой? Настрой у метенов, надо сказать, уже давно испарился. Одно дело — метелить шестерых раненых и усталых беглецов. А совсем другое — если их самих отметелят шесть раненых и усталых беглецов, а заодно семнадцать здоровых и полных сил морд, две из которых явно на голову выше остальных. Речь, конечно же, о Дане и Иоганне, которые могли похвастаться немалым ростом и атлетическим — всем на зависть! — телосложением. — Да как-то… Брат сказал, что драки тут не одобряют… — заметил Дик, отступая к своим, и нагло глянул в лицо улыбающегося Дана. — Так что мы, пожалуй… Само собой, договорить он не успел. Ведь рядом никто не шутил. А если рядом никто не шутит, а Дан улыбается, кто-то обязательно получит в рожу. Вот Дик и получил… Дан одним рывком преодолел разделяющее их расстояние — и от души засадил кулаком в челюсть. Предводитель преследователей из Десерта вскрикнул и, крутанувшись волчком, упал на землю, сразу же получив вдогонку — в бок острым носком сапога. А в следующую минуту пространство вокруг уже взорвалось криками и звуком ударов… Драка, наконец, началась! Глава 17 Чаша Спокойствия, окрестности монастыря святого Петра, в дне пути от Лилитауна, Марчелика, начало ночи 2 июля 1936 года М.Х. — Господь всемогущий, мужчины! — тётя Луиза яростно тыкала в кровоподтёки на лице Дана ватой, смоченной в виски. — Почему нельзя было просто отпустить придурков?! Я же видела, что они готовы были сбежать! Зачем вы начали эту драку?! Кого вы пытались впечатлить ею?! Брата Олега?! — Честно сказать, сестра во Христе, они-таки впечатлили! — заметил брат Олег, но слова его были безжалостно проигнорированы. — Нет, вы не могли просто отпустить придурков! Вы начали бить им морды! А они начали бить морды вам! А ставить вас на ноги — нам, женщинам!.. — тётя Луиза зашла Дану за спину, а потом резко нагнулась, вставила пальцы в ноздри сломанного носа… И с лёгким треском вернула этот самый нос на положенное ему Богом место. Дан резко дёрнулся, но смолчал. — Боже мой, Джон, ты не мог больше и жёстче пороть этих оболтусов в детстве?! — возопила тётя Луиза, осознав, что её хитрая месть не возымела успеха. — Дан, а ты мог хотя бы для виду вскрикнуть?! — Луиза, успокойся! — посмеиваясь, ответил ей Джон. — Порол я их по всем правилам. Но Дан и в детстве молча терпел. — О-о-о-о! — тётя Луиза бессильно вскинула руки к небу и направилась к медикаментам, разложенным у своего фургона.