– Нисколько! – ответил Дан. – Ни одного фургона, ни одной единицы оружия, ни одного ящика припасов. И тогда никто не узнает, как ваши люди нападали на сборщиков, устраивали засады на переговорах, как обсуждали планы по убийству женщин и детей. – Я не мог всего этого знать! – вскричал Алан Ру. – Мог! – жёстко ответил Франц. – Я же знаю, что сейчас на окраине города мои люди берут в плен вторую группу из твоего вадсомада, Алан! Почему я знаю, что в этот раз поймали сразу одиннадцать человек, во главе с твоим сыном? А ты нет? Пока глава Педемонте сверлил Франца взглядом, в разговор вступил Варлеман Якобс. Говорил он, против обыкновения, медленно и очень серьёзно. И его размеренные фразы буквально припечатывали собеседников к земле: – Контролировать своих людей – твоя задача, Алан. Как руководителя. Ты не справился. Или обманываешь. Либо ты недостоин звания главы самфуна. Либо брешешь, как собака, что недостойно касадора. Однако в память о твоих былых заслугах мы не станем об этом никому рассказывать. – Это не переговоры… – устало откинулся на спинку стула Пьер Морель, поглядывая на своего морально раздавленного шефа. – Как там сказал ваш татуированный спутник? – хмуро уточнил Дан. – Мы собрались здесь, чтобы выставить условия? Именно так оно и есть. Просто условия выставляют здесь вам, а не вы. – Вы проиграли, метены! – скрипуче добавил старик Джон. – Вам кажется, что за вами ещё есть какая-то сила, но это не так!.. Вы проиграли! Вы проиграли в тот самый момент, когда от вас побежали касадоры! Когда вы протоптались по нашим правилам! Когда пригласили чужаков, не сделав их касадорами, но позволив им превратить себя в наёмников!.. Вы думали, что правила для того, чтобы их нарушать? Вы ошиблись. Правила для того, чтобы их не нарушали по отношению к вам. И чтобы такого не происходило, вам нужно соблюдать эти правила лучше, чем все вокруг вас… Я объяснял это мальчишке Пьеру и мальчугану Алану, но вы не поняли… Вы забыли!.. А теперь пожинаете плоды своей глупости. И если вы хотите сохранить славный самфун Педемонте, соглашайтесь на те условия, которые предложит Дан. Он не злой, поверьте!.. И правила ещё не забыл. – И какие это условия? – хмуро поинтересовался Алан. – Первое: избавьтесь от дельтианцев, – сказал Дан. – Второе: проведите собрание и выберите нового главу. Третье: убирайтесь прочь от Кастиелло де Романо. – Это всё? – уточнил Пьер. – Это всё, – кивнул Дан. И он был уверен, что его условия примут. Хотя, если уж честно, они были, в первую очередь, невыгодны самому Дану. Однако он уже понимал, что скоро каждый независимый самфун будет нелишним. Если сейчас дать всем касадорам Педемонте перебраться под крыло города, старый самфун просто исчезнет, перестанет существовать. И где-то там будет весело смеяться Томази, добившийся своего… В мире касадоров нет отдельных стрелков – есть сообщества. Каждый номад, каждый самфун – это голос на собрании. Это традиции, тянущиеся красной нитью через весь фронтир. Если исчезнет самфун, некому будет встать и сказать слово за него. И в этом случае никогда не прозвучит фраза: «Педемонте против» – чтобы отклонить какое-нибудь глупое решение. А несколько сотен человек? Их голоса никто и слушать не стал бы… Переговоры закончились через пять минут. Дан так и не успел допить своё пиво из огромной кружки. Алану Ру вернули его бойцов, захваченных при попытке проникнуть в город. Однако ни один дельтианец не покинул Кастиелло де Романо… На следующий день все они были повешены на площади перед замком. Однако эта новость недолго оставалась главным поводом для обсуждения. Приехавший на следующий день караван привёз газеты с побережья. И новости о высадке экспедиционного корпуса Старого Эдема… Порт Марчелика пал – после первого страшного штурма и трёх дней уличных боёв. А отряды регулярной армии устремились прочь от берега, вглубь материка. Война за независимость Марчелики всё-таки началась… Глава 12 Дан и Ко, к югу от Кастиелло де Романо, Марчелика, 15 февраля 1937 года М.Х Этот путь Пелла уже проделывала. Только в обратном направлении и не с такой скоростью. Что поделать, жизнь в любом вадсомаде – это движение. Размеренно бегут воллы, топоча копытами, и тянут за собой фургоны-дома. У тех скрипят колёса, прокручивая землю куда-то за спину. Миля за милей стелется путь каравана – неспешно, но неотвратимо. Ключевое слово тут «неспешно». Можно быстрее. Так и поступил Дан, которому очень нужно было добраться до побережья на юге. А как это делается? Да всё просто! Садятся касадоры на воллов и берут с собой лишь один фургон, в который запрягают десяток животных. И тогда мерный стук копыт сменяется дробным перестуком. Пропадает скрип колёс, сменяясь грохотом всей конструкции, трясущейся на ухабах. И едет такой отряд налегке, не считая миль, к своей цели. Правда, галопом воллов всё равно не пускают. А всё потому что каждому жителю Марчелики давно известно: на галопирующем волле можно только задницу напрочь отбить. Ну и разум вытрясти с концами. А быстрее не доедешь, куда бы ни ехал. Говорят даже, что Господь придёт во второй раз в тот день, когда волл галопом до места доберётся – и при этом случайно всадника не пришибёт. Так что двигались воллы в отряде трусцой. Зато относительно ровно шли, не останавливались – и вообще напоминали маленькие паровозики. Потому что пыхтели и пускали газы. Да ещё так вонюче, что даже касадоры, привычные к особенностям пищеварения своих скакунов, нет-нет да и натягивали на носы платки, будто банк собирались грабить… А всё оттого, что голодные воллы – а при движении трусцой подъедать по пути всё, что можно, они не успевают! – расстраиваются от такой несправедливости. И перерабатывают запасы в горбу. А любой касадор вам скажет (хоть это и будет неправдой), что запасы в горбу у волла лежат давно, на жаре и потому испортились. Вот и страдают бедолаги газами. Впрочем, те немногие любители биологии, которые добрались до Марчелики, дабы изучить её удивительный животный мир, говорят, что это поверье не так уж далеко от правды. Запасы в волловьем горбу состоят из смеси жира и минеральных отложений. А потому животные на них не могут постоянно существовать – во всяком случае, без последствий для кишечника. И раз вы были настолько бессердечны к своим четвероногим спутникам – значит, теперь не морщитесь и терпите. Сами воллы над собой так бы измываться без крайней нужды не стали. И касадоры это понимают, так что натягивают платки и не жалуются. Пелла напросилась в отряд с Даном Старганом в последний момент. Если честно, она сама не поняла, зачем её понесло на юг. И только потом сообразила, что это не тяга к путешествиям, а желание и дальше быть поближе к Дану. Чтобы наблюдать за развитием той истории, в которую её втянула бесполезная, казалось бы, поездка на могилу к дедушке – тому самому, которого она никогда в жизни не видела. И, страдая от приступов женского любопытства, Пелла теперь пыталась не упустить из виду главу вадсомада. Потому что по какой-то непонятной ей причине всё крутилось вокруг него одного. Не проследишь – и целый интересный отрывок истории придётся узнавать из вторых рук!.. Конечно, старик Джон – рассказчик опытный, да и язык у него подвешен. И всё же лучше один раз вживую увидеть, как Дан со счастливой улыбкой укладывает на землю шестерых лбов, отделавшись царапиной на голове, чем слушать об этом. Даже если рассказывают тебе в подробностях… – Помнишь, я нанял сыщика? – спросил Дан, поравнявшись с девушкой. – Ты меня тогда с собой не взял! – обиженно ответила она. – Там было опасно! Потому и не взял! – Дан упрямо мотнул головой. – Ты пока помочь не можешь в таких ситуациях. А помешать – запросто! – А, вот оно что! Я, значит, только мешаю!.. – возмутилась девушка, с вызовом вздёрнув подбородок. – Не всегда! – ответил Дан. – А только когда пытаешься помочь! Пелла открыла рот, да так и застыла, всё ещё пытаясь найти слова. Прямолинейность касадоров – это и проклятие, и дар в то же самое время. Когда немного привыкнешь, даже перестаёшь обижаться на эту прямоту. Но Дан в этот раз переплюнул всех… И только глянув в смеющиеся глаза касадора, Пелла поняла, что он шутил. Это её так возмутило, что она умудрилась на полном ходу сблизиться с Дановым воллом. И даже сердито дотянулась кулачком до своего обидчика. – Ладно-ладно!.. – засмеялся тот, не обратив внимания на побои, хотя вот Пелла-то боль в кулаке почувствовала. – Этот сыщик, которого я нанял, нашёл стабилизаторы… Он нашёл тот, который стоит на своём месте. И место, где стоял похищенный, тоже определил! Пелла удивилась, что Дан так открыто всё обсуждает. И, кинув быстрый взгляд через плечо, обнаружила, что они уже сильно оторвались от отряда. – А почему ты сейчас это рассказываешь? – спросила она. – До этого-то молчал! – Хочу взять тебя на новую встречу с сыщиком! – пояснил Дан. – Мне кажется, я немного переигрываю с ним… Тебе надо будет посмотреть, не выглядит ли моё поведение подозрительным. – Дан, ты касадор! Твоё поведение всегда выглядит подозрительным! – сразу нашлась Пелла. И, конечно же, немедленно себя обругала: а вдруг Дан ей поверит и не возьмёт с собой. «Вот кто меня за язык тянул?» – с горечью подумала Пелла. – К слову, мы будем проезжать через город Стеинхольвег, – добавил Дан, будто и не услышав того, что сказала девушка. А ей, конечно же, сразу захотелось повторить свою мысль. Видимо, из чистого упрямства и вредности. – Там живёт священник, отец Иоахим. Он хорошо знал твоего деда. – Здесь многие знали моего деда! – заметила Пелла, которой вовсе не хотелось встречаться с каким-то незнакомым священником. – Кстати, я подозреваю, что он его не только знал! – признался Дан. – Похоже, он с ним вместе работал. – Священник?! Дан, да что ты такое говоришь? – возмутилась девушка. Назвать её правоверной христианкой можно было бы лишь в случае, если бы правоверные христиане могли целый год на службы не ходить. Так-то Пелла, конечно, в Бога верила. Не верить в Бога что на Старом Эдеме, что в Фор-Носте – это было даже как-то невежливо. Хотя Дан ведь справлялся как-то!.. Но в церковь… Да ещё к священнику… Да и не верилось девушке, что нормальные священники могут работать на Акесекрет. – Да всё нормально! Он хороший человек! Посидим, поговорим. Может, вина выпьем! – успокоил её Дан. – Хочется задать ему пару вопросов. Надеюсь, он не станет за это палить в меня из своего «райо»… – Дан! – Пелла не сразу смогла прервать речь спутника. – Да-а-ан! – Что? – тот удивлённо уставился на девушку. – Ты уверен, что сейчас о священнике говорил? – спросила Пелла. – Да! Об отце Иоахиме! – подтвердил Дан. – Выпьем вина, не станет стрелять из «райо» и работает на Акесекрет… – перечислила Пелла, а потом уточнила. – Это точно священник? – Возможно, – засомневался Дан. – Он не самый обычный священник. Но он точно хороший человек! – Ага… – девушка совсем растерялась. – И мне надо будет заехать на свой «Арго» на обратном пути. Ты со мной? – спросил Дан, не заметив растерянности девушки. – Да!!! – Пелла так быстро и резко ответила, что даже этот непробиваемый волл (в смысле, который Дан) слегка опешил. – Да! Я с тобой! – Договорились… Растерявшись, Дан принял самое верное, со своей точки зрения, решение: попридержал волла. Странное поведение Пеллы его действительно смутило. Он старался быть вежливым и добродушным, а потому совершенно не понимал, что её вдруг так разозлило. Зачем орать-то? – Вот ты дурак-то, Старган… – буркнул он себе под нос. Пелла этого, конечно, уже не слышала. Стоило только Дану слегка отстать, как девушка немедленно покраснела, вспоминая своё поведение. «Дура! Как ты себя ведёшь! – мысленно спросила себя Пелла, закусив от огорчения губу. – Так согласилась, что даже кричать начала… Глупо-то как!..». Впрочем, это недопонимание никак не отразилось на том, что миля за милей, которые никто здесь не считал, по-прежнему стелились под копыта воллов. Всё дальше становились земли Кастиелло де Романо, всё ближе надвигались каменистые возвышенности гор Дефромаг. Отряд продолжал своё путешествие на юг. А в этот самый момент мелкой дрожью вздрогнула Эрфа. Это была такая мелкая дрожь, какую не каждое животное-то ощутит. И, тем не менее, она коснулась всего этого огромного шара, летящего в пустоте космоса. Планета, которая была якорем для прохода между двумя Солнечными системами, неожиданно ощутила своё собственное присутствие в привычном эвклидовом пространстве, как называлось оно на Земле. И хотя планеты не могут думать и ощущать, являясь лишь сгустком материи в океане Великого Ничего, но вполне себе реагируют на то, что вокруг происходит. И первыми сообщают своим обитателям, если действующие на них силы слишком значительны для внутреннего равновесия. Вместо того, чтобы всё меньше и меньше находиться вне пространства, Эрфа начинала вываливаться в него. С той самой скоростью, с которая она, как показалось бы стороннему наблюдателю, летела. И на ту самую орбиту, по которой она летела. И надо сказать, что все, кто измерил и орбиту, и скорость, посчитали бы, что такого быть не может! Либо планета должна лететь медленней, либо должна срываться с орбиты… А это весьма болезненный процесс, надо сказать. Не для планеты – они не чувствуют боли. А для тонкой плёнки жизни – того налёта органики, что покрывает поверхность этой самой планеты. Вот кому такие изменения не могли прийтись по вкусу… Но именно жизнь ещё не способна была ощутить опасную дрожь.