– Нильс, в кровать! – приказала Пелла, кидаясь к окну и осторожно его прикрывая, а потом шустро забиваясь в щель между шкафом и стеной. Вот тут-то её рост и комплекция как раз оказались к месту… Нильс не стал спорить и быстро лёг в кровать. Он не успел надеть штаны и всё ещё был в больничной пижаме. Зазвенел замок, распахнулась дверь, и в комнату вошли четыре мужчины. Двое охранников встали у выхода из комнаты. К кровати подошли только метен Шуштер и бывший «толстяк». Нильс замер с закрытыми глазами, едва дыша и стараясь не моргать. – Эй, пацан, просыпайся! – буркнул Шуштер. Нильс постарался сделать так, чтобы его пробуждение выглядело натурально. Самуил в это время потянулся к револьверу, но метен Шуштер его остановил и произнёс: – Пришло время, Нильс! Не хочешь помолиться перед смертью? Ты вроде был набожным мальчиком… – Не надо, метен Шуштер! – только и успел произнести Нильс, как щёлкнули откуда-то из-за шкафа взводимые курки. – Метены, вы так прекрасно стоите! Не двигайтесь, будьте добры! – с милой улыбкой попросила Пелла, выскальзывая из щели. – Нильс, вставай и быстро за мной! – Ну нет, мешо! – усмехнулся Шуштер. – Думаю, всё пойдёт не по вашему плану! Он рванул к кровати, и в этот момент что-то тёмное мелькнуло за окном… А затем беспардонно ввалилось в комнату вместе с рамой и брызгами стекла. – Ну почему всё идёт вкривь и вкось?! – спросило что-то тёмное, перехватывая метена Шуштера. – Дан, оторви этому козлу, которого держишь, яйца! Пожалуйста! Я мальчику обещала! – попросила Пелла, не опуская револьверы. – Толстый, а ты даже не шевелись!.. – Как скажете, мешо! – не стал спорить начальник охраны и поднял руки, а следом его жест повторили и другие охранники. Снизу донеслись встревоженные крики. Это охрана на первом этаже услышала звон разбитого окна. – У нас нет времени! – буркнул Дан. – А у нас его и не было! – ответила Пелла. – Этот хотел убить Нильса! – Убить? – Дан посмотрел на бьющегося в захвате Шуштера. – Тогда я ему потом яйца оторву. После того как он мне ответит на пару вопросов… – Не-э-эт! – метен Шуштер задёргался. – Да помолчи ты! – произнёс Дан, прикладывая ему ребром ладони по затылку, отчего у метена Шуштера подогнулись колени, и он оказался на кафельном полу. После чего касадор взвалил его тело на плечо и спросил у охранников: – Где ключи? – У меня, метен! – с готовностью откликнулся один из них. А затем медленно опустил руку, поднял жилетку и показал связку. – Спасибо! – Дан сдёрнул ключи, заодно отрывая и плохо пришитую петлю, на которой они держались. – Стойте, метены, и не шевелитесь! Надо сказать, что планы пошевелиться как раз возникли у Самуила, экс-«толстяка» и начальника охраны… Однако, посмотрев на дуло «немезиды», он решил, что иногда планы надо корректировать. Поэтому никто так и не шевельнулся, когда Пелла и Нильс выскользнули в коридор, а следом вышел Дан, закрыв за собой дверь. И только когда ключ повернулся в замочной скважине, один из охранников кинулся к окну, где ещё болталась верёвка. Он схватился за неё и даже успел подтянуться, но тут на крыше сверкнул нож – и охранник с истерическим криком устремился к земле. – Идиот!.. – прокомментировал всё это Самуил. После чего подошёл к кровати и улёгся на неё. – Вы что, будете спать, шеф? – удивился его подчинённый, который как раз влепился плечом в дверь. – А что такого? – удивился Самуил. – Сейчас ночь, а приличные христиане ночью спят! Он и в самом деле был очень умным «толстяком». Поэтому и был назначен сюда начальником охраны. Метен Пугнус не терпел конкурентов. Самуил первым во всей больнице понял, что сопротивление бесполезно. А потому лёг на кровать, надвинул на глаза аккуратную шляпу с небольшими полями и мерно задышал, не обращая внимания на попытки охранника выбить дверь. Он понимал, что даже если эти попытки увенчаются успехом, его подчинённый сегодня умрёт. Но он, Самуил, будет жить. И даже, возможно, останется начальником охраны… Нильс выскочил за своими спасителями на лестницу. И, как назло, прямо перед носом у бегущей снизу охраны. Пелла и Дан (всё ещё с метеном Шуштером на плече) толкнули Нильса наверх, в сторону крыши. А сами открыли огонь из револьверов, заставив охрану спрятаться на втором этаже. Лекарня «Целебные воды» просыпалась!.. Снизу неслись встревоженные крики пациентов, а на крыше страшно застрекотал пулемёт, расстреливая бегущих от соседнего корпуса охранников. Пожалуй, единственным, кому ночной штурм пошёл на пользу, был метен Пиколло. Потому что в тот момент, когда зазвучали первые выстрелы, ему стало так страшно, что всё нерастраченное возбуждение как рукой сняло. А, казалось бы, навеки потерянная мешо Фрэнсис влетела в его кабинет с округлившимися от страха глазами. И врачу, может, и хотелось сказать басовитым голосом: «Не бойся, милая мешо! Я спасу тебя!»… А потом достать револьвер и выскочить в коридор… Однако не было у метена Пиколло ни револьвера, ни решимости на такой поступок, ни даже басовитого голоса. У него был кошелёк, но в данном конкретном случае он был совершенно бесполезен. – План «Б»! – закричал на крыше Иоганн, доставая из сумки динамитные шашки. – Все к пожарной лестнице! Пожарная лестница была хорошей и удобной. Она шла по стене здания, обращённой к берегу озера. Но, к сожалению, обрывалась где-то между первым и вторым этажом. И всё равно это было лучше, чем прорываться через парк со стрельбой. Хлопнула дверь на крышу, и оттуда выскочили Нильс, Пелла и Дан с метеном Шуштером на плече. Старган тут же закрыл дверь на ключ и выбросил связку подальше. В этот момент как раз догорел фитиль динамита, упавшего с крыши ко входу в корпус. А затем грохнул взрыв, и деревянная крыша над крыльцом с грохотом обвалилась, заблокировав двери. – Нильс! – Анна, чьё похищение прошло строго по плану, кинулась к брату. – Хето, мешо! Всё потом! – прокричал пробегавший мимо Иоганн. Мигель оторвался от пулемёта и вслед за Иоганном бросился к пожарной лестнице. В это же время, последние выжившие охранники выскочили из-за укрытий в парке и кинулись в обход корпуса, собираясь перехватить беглецов. Но не успели… Сквозь ворота во внешней ограде клиники ворвался табун воллов и, проломив кусты лабиринта, рванул в том же направлении, заставляя людей с криками разбегаться в стороны. Самые храбрые охранники пару раз выстрелили в сторону единственной наездницы в этом табуне, но черноволосая девушка пригнулась к самой спине скакуна и не получила ни царапины. Воллы послушно остановились под пожарной лестницей, а сверху на них посыпались дерзкие налётчики. Когда охрана лекарни всё-таки добралась до пожарной лестницы, налётчики уже мчались с другой стороны корпуса в сторону выезда с территории. А когда охрана снова вернулась к парку, над больницей разливалась необычайная для этого времени ночи тишина. Молчали птицы и насекомые, молчали, затаившись в палатах, пациенты больницы. Говорят, в кабинете метена Пиколло творилось что-то непотребное, но Бог им судья – этим молодым… В дне пути от города Викторин, Марчелика, 20 апреля 1937 года М.Х Газета была свежая и пахла типографской краской. Главный разворот украшал огромный заголовок: СКАНДАЛ! Власти Блю Ривьеры не могут объяснить ночное нападение на «Целебные воды» Впрочем, содержание новости тоже было скандальным… Какая-то банда напала на лекарню, устроила стрельбу и перебила целую толпу охранников. Но писавший статью журналист закономерно задавался вопросом: что делало столько охранников в обычной лекарне? И, главное, откуда взялся на крыше пулемёт? Питер отложил газету и оглядел двух собратьев по несчастью. Бартоломео Фукс и Александр Дюран потягивали горлодёр и напряжённо думали. Сам Питер думать даже не пытался: опыта не хватало. Но, как бы то ни было, надо было вытаскивать своих ребят из проклятого Викторина… – Питер! Питер! – окликнул его Джон, быстро приближаясь к месту совещания. – Что случилось, дружище? – спросил Питер. – Ты не поверишь, кто тут к лагерю подъехал! – сообщил Джон. – Честное слово!.. – Давай, брат, побыстрее новости доноси! – попросил Бартоломео. – И так голова не соображает… Даже вон горлодёр не помог. – Кто там, Джон? – спросил Питер у друга, который никакого внимания на главу другого номада не обратил. – Это Дан! Дан Старган! С ним несколько его ребят, три девушки, какой-то городской хлыщ и двое подростков! – Джон отобрал у главы номада флягу и сделал глоток. – Дан хотел с тобой поговорить!.. – Откажи! – покачав седой головой, посоветовал Александр. – Я слышал про Старгана. Он отморозок, каких свет не видывал… – Поверь, я знаю, – улыбнулся Питер. – Но тут такое дело… Наш номад носит название Гонсальве, а не Беккер, именно благодаря Дану! – А! Так ты его знаешь? – удивился Бартоломео. – Конечно! Уважаемый человек! – серьёзно ответил Питер. – Хоть и конченый отморозок, да… Но, право слово, метены! Дан – это тот человек, который нам сейчас очень нужен! Джон, тащи его сюда!.. – Один момент! – Джон вернул полупустую флягу и со всех ног кинулся к выходу из лагеря. Долго ждать не пришлось. Очень скоро из-за фургонов показался Джон в сопровождении высоченного молодого касадора. Дан Старган пожал руку Питеру Гонсальве и вежливо кивнул двум другим главам номадов. – Дан! Как же я рад тебя видеть! – сообщил Питер Гонсальве. – Обычно мне так говорят, когда от меня что-то нужно! – мрачно заметил Дан. – А сегодня что-то было нужно мне… – Мне действительно кое-что от тебя нужно, – признался Питер. – Познакомься. Бартоломео Фукс, глава номада Спаркс, и Александр Дюран, глава номада Дюран! – Рад знакомству, метены, – Дан чуть приподнял двумя пальцами шляпу. – Взаимно! – кивнул Бартоломео. – Не могу так сказать, – отозвался Александр, вызвав удивлённые взгляды коллег. А вот Дан совсем не удивился и просто пожал плечами. – Метен Старган, мне о вас приходилось слышать… И, надо сказать, весьма противоречивые истории!.. – Не слушайте истории, метен Дюран! – посоветовал Старган. – Если у кого-то есть ко мне вопросы, то вот он я, перед вами. Спрашивайте! – Достойно! – согласился Александр. – Но… Не вы ли совсем недавно переманили половину бойцов самфуна Педемонте? – Я никого не переманивал, – покачал головой Дан. – Я строго соблюдаю наши законы и традиции, метены! И те, кто тоже их соблюдает, перешли ко мне. – Видимо, вы хотите сказать, что Педемонте их нарушили! – догадался Бартоломео. – Я ничего такого не говорил, – пожав плечами, отозвался Дан. Впрочем, всем было понятно, что если и не говорил, то подразумевал.