Все его подчинённые прошли мимо. И почти все они постарались Мишелю насолить. А он барахтался, как жук, упавший на спину – и ничего не мог сделать… Последний из жендармов всё-таки остановился рядом. Он присел и тихо сказал на ухо Мишелю: – Прощай, крысёныш! Мы идём за метеном Страусом, а ты… А с тобой он, я уверен, ещё поговорит… У тебя будет красивый и интересный галстук, который сдавит тебе шею так, что ты не то что говорить – вздохнуть не сможешь! Удачи, предатель!.. И жендарм, выпрямившись, размахнулся ногой и врезал Мишелю по лицу. А тот, не ожидая удара, даже не прикрылся руками. Офис полностью опустел. Какое-то время тишину ещё прерывали крики уезжающих касадоров и жендармов. А потом наступила тишина. Всхлипнув, Мишель сплюнул на пол обломок переднего зуба и попытался встать. Руки дрожали, воздуха не хватало – ему было очень плохо. Обведя офис мутным взглядом, новый рив, уже лишившийся жетона, нигде не обнаружил оружия. Даже его кабинет кто-то успел взломать и обнести… Добравшись до сейфа, Мишель ввёл код и вытащил пачку денег. Это были невыданные оклады и премии за месяц. Премии он и так собирался оставить себе… А вот оклады ему ещё пригодятся!.. Не быть ему ривом… Это он уже успел понять. А в жендармы теперь возвращаться было страшно. Нужно было как можно скорее покинуть проклятое южное побережье. И исчезнуть, без следа растворившись на просторах Марчелики… У дверей офиса побитый Мишель взобрался на лошадь и пустил её прочь, даже не оглянувшись. Дома он хотел забрать все свои накопления и бежать… Бежать! Бежать! Прочь от могилы мамы, бросив удобное и дорогое жильё в хорошем районе – бросив всё, что было привычно и знакомо… Зато сохранив самое дорогое. Жизнь. И эта житейская мудрость, проснувшаяся в молодом предателе, оказалась весьма необычной. Причём не только для Мишеля, но, пожалуй, и для всего Викторина. …Уинни вышла из омнибуса и двинулась к администрации. Она была рядовым клерком, на котором не лежит неподъёмная ответственность: ни за жизни других людей, ни за судьбу всего города. Ей было легко и просто жить в этом мире. Непыльная работа, вполне достойный оклад, и много потенциально богатых женихов вокруг – о чём ещё могла мечтать молодая девушка в её возрасте? Некоторые, конечно, мечтали о привлекательности… Но Уинни к этим бедняжкам не относилась. Спасибо Господу, родителям и природе: с внешностью у неё всё было хорошо. Не то чтобы отлично – было ещё, о чём вздыхать перед зеркалом. Но всё-таки хорошо. И впереди всё было хорошо. Во всяком случае, должно было быть. Для неё это было обычное утро. Разве что чуть более холодное, чем она привыкла – хотя солнце уже высоко поднялось над крышами домов. Видимо, свежий ветер принёс с моря прохладу и запах солёной воды. Одно только показалось ей странным: дорогу к администрации перегораживал шлагбаум, рядом с которым стояли несколько политеев. – Мешо, прошу прощения! Проход закрыт! – один из них остановил Уинни. – Но… Но я работаю в администрации! – возмутилась девушка. – У вас есть пропуск? – вежливо поинтересовался политей. – Только в само здание… – пролепетала девушка. – Покажите его, мешо! – попросил блюститель закона, мило улыбнувшись. Совсем ещё молодой… И довольно симпатичный. Его улыбка тут же успокоила Уинни. Открыв сумочку, она достала сложенный лист бумаги с гербом города. – Прошу, метен! – девушка протянула политею документ. Взяв бумагу, тот пробежался по ней глазами и вернул Уинни. – Всё в порядке. Проходите! – политей махнул свои коллегам рукой в белой перчатке и посторонился, пропуская девушку. – Спасибо, метен! – искренне поблагодарила его Уинни. Она прошла коротким переулком на площадь Согласия и Порядка. И остановилась в изумлении… Вся площадь была заполнена людьми в рыжей солдатской форме. Уинни от удивления даже рот раскрыла, не веря своим глазам. И только тут она вспомнила, что слышала что-то про военный смотр, запланированный на днях… Это и вправду была новая армия Южной Конфедерации, которую решили основать мэр города и Совет. Не то, чтобы идея пришлась людям по душе, но руководство Викторина прилагало все усилия, чтобы у неё хватало влиятельных сторонников. Заметив трибуну, на которой стояли уважаемые люди, Уинни окончательно успокоилась: отцы города всё держат в кулаке. И девушка двинулась к администрации в обход центра площади. Ещё дважды её останавливали политеи. Она даже перестала убирать пропуск в сумочку – так и несла его в руке. И попутно разглядывала молодых солдат, которые ровными рядами стояли на площади. У всех была красивая форма и грозные винтовки. Не юноши, а загляденье!.. А рядом с трибуной стояли две новых пушки и несколько ящиков со снарядами. На взгляд Уинни, эта армия выглядела грозно. Всего сто двадцать человек, конечно… Однако девушка надеялась, что скоро защитников у Викторина будет много-много. И страшные солдаты Старого Эдема, о которых писали в газетах с запада, не будут грозить ни ей, ни её родным… В первом ряду стоял смешной и симпатичный парень с рыжими вихрами. Уинни невольно загляделась на него. А тот заметил внимание красивой девушки, скосил взгляд – и быстро ей подмигнул. Уинни не выдержала и улыбнулась, послав ему воздушный поцелуй… И тут её взгляд наткнулся на пыльное облако, приближавшееся к площади по одной из улиц. Уинни как-то сразу стало не по себе… Вот летом, во время бурь – это одно дело! Но сейчас, в середине весны?! Облако выглядело странно. И очень необычно. В нём постоянно мелькали какие-то фигурки, а издалека неслись гулкие хлопки. Девушка увидела, как политеи начали вертеть головами, как стали серьёзными лица солдат, как тревожно зашумела трибуна с важными людьми… – Нападение! Нападение! – крик разнёсся над площадью. И как будто сорвал с этого собрания тонкую вуаль благопристойности и размеренности. Закричали люди на трибунах и на тротуарах. Зрители и гости кинулись кто куда, расталкивая друг друга локтями. Уинни случайно отшвырнули, и её отбросило к стене администрации. А девушка испуганно завизжала, всё ещё не понимая, что происходит. – В линию! В линию! – надрывались командиры армии. – Перекрыть улицу! Живей! Что-то громко затрещало, и этот треск заглушил и крики, и команды. А потом обрушилась трибуна с высокими гостями, не выдержав того, что десятки людей пытались одновременно её покинуть… – Слева!.. Они слева!.. Справа!.. Уинни перестала визжать: всё равно никто не поможет. Взглянув на улицу, она с ужасом поняла, что замеченное ею облако – вовсе даже и не пыль, поднятая ветром. На площадь стремительно надвигалось стадо воллов… Нет, конечно, на воллах сидели люди. Значит, это была конница! «Уинни, дурёха ты! Это же воллы, а не кони! – подумала девушка, и тут её пронзила страшная догадка, от которой внутри всё похолодело. – Это касадоры!». Солдаты и политеи, мешая друг другу, пытались перекрыть три главных улицы северной части Викторина. А на площади воцарилась паника, которую только подогревали хаотичные выстрелы и падающие тела в форме. А потом касадоры выплеснулись на площадь… Воллы ревели, как воллы, наклоняя головы, прикрытые костяной бронёй, к земле. Касадоры ревели, как воллы, стреляя на скаку. Солдаты политеи ревели, как воллы, глядя в глаза надвигающейся смерти. А ещё ревели раненые и покалеченные под рухнувшей трибуной – те, кто ещё мог реветь… Уинни тоже ревела. В три ручья. Обычное утро, солнечное и свежее, превратилось для неё в оживший кошмар. Силы оставили девушку, и она сползла по стене, рыдая и ревя, как волл. И уже ни капли не стеснялась этого, потому что ей было до смерти страшно… Всадники врубились в ряды солдат и политеев, а грохот выстрелов перекрыл даже крики. От первого удара мускулистых туш в воздух взлетели тела в мундирах. Одни падали и пытались ползти, другие изломанными мешками катились по земле, третьи бежали… Впрочем, бежали все, кто ещё мог! Бежали в панике политеи, бежали солдаты, бежали прохожие… И только Уинни рыдала в голос, сидя на каменной мостовой. Сквозь потоки слёз она видела, как некоторые касадоры соскакивают с воллов у крыльца офиса политии. И зачем-то идут внутрь. Люди двигались быстро, очень быстро… Наверное, если бы они бежали на своих двоих, то успели бы на площадь даже быстрее воллов. Однако все эти странности мало волновали рыдающую Уинни… Она видела, как падают на мостовую тела, пробитые пулями, как удирают со всех ног те, кто должен был защищать город. Как несколько касадоров заряжают захваченную армейскую пушку. Уинни было страшно. Голова кружилась, а воздуха в груди не хватало. Посмотрев на вход в администрацию, она подумала, что можно спрятаться там. И даже нашла в себе силы чуть приподняться… Но в этот момент грохнула пушка, мир вздрогнул, и главный вход в администрацию вспух осколками камней, щепками дверей и брызгами окон… Если бы Уинни рыдала хоть на десяток ярдов ближе ко входу, её обязательно накрыло бы обломками. А так… Девушка просто отметила этот, несомненно, важный факт в голове. И тут же потеряла сознание, не выдержав необычности этого утра. Ведь оно и в самом деле было очень странным!.. …И даже Люк Бланшет это оценил. Стоя на площади в первом ряду своего десятка, он наслаждался тем, кто он есть сейчас. Мальчишка из бедной семьи, нашедший в себе силы стать рекрутом новой армии, получивший винтовку и мундир… О чём ещё можно было мечтать? Да обо всём!.. Он на всю жизнь запомнил необычное ощущение, когда почувствовал её взгляд… Взгляд девушки его мечты. Невысокая, стройная, в красивом платье и жакете с рюшечками, с ямочками на щеках и накрашенными помадой губами. Она остановилась и любовалась им из-под полей изящной соломенной шляпки… Чем это было необычно? Да тем, что ещё пять дней назад она прошла бы мимо, не заметив Люка! Сына рабочего-алкоголика и уборщицы-пьяницы. Как мог он привлечь одну из тех прекрасных фей, что работали в администрации? Мозолями на руках? Грязью под ногтями? Усталым взглядом или синяками на теле? А в это утро она стояла на залитом светом тротуаре… И любовалась им, загадочно улыбаясь… И Люк не сдержался. В порыве какой-то залихватской наглости он ей подмигнул. И даже улыбнулся. А она, разрушая картину дерьмового мира в его рыжей голове, улыбнулась в ответ… И послала воздушный поцелуй изящной ручкой. Его десятник, конечно, всё заметил. И исподтишка показал Люку кулак. Но его ничего уже не могло испугать, и никто не мог испортить ему настроение. Он вдруг увидел будущее! Будущее, где людей ценят по их заслугам, где красивые девушки влюбляются в героев, а не в кошельки!.. Где по небу скользят воздушные суда, а по ровным дорогам носятся самобеглые повозки!.. А потом в это будущее ворвались касадоры! Много касадоров. Много воллов. Много пуль. А ещё крики, хаос, треск рухнувшей трибуны, попытки прицелиться. А затем пули, разрывающие тела товарищей. И страшный удар, подкинувший Люка на добрый ярд вверх – и отбросивший ещё на добрые два десятка ярдов… Спасительные два десятка ярдов! Потому что, прокатившись по мостовой и с удивлением осознав, что ничего не сломал и не вывихнул, Люк обнаружил себя рядом с трибуной!.. Там, среди обломков досок и жердей, обрывков флагов и баннеров, лежали тела раненых и погибших. За спиной Люка отряд касадоров азартно переламывал последние остатки сопротивления, штурмом брал офис политии, наводил пушку… А он, Люк, лежал среди крови и смерти. Зато живой и здоровый, а ещё готовый бежать и не готовый сражаться. Эту битву город Викторин проиграл вчистую… Сбрасывая с себя оцепенение, Люк помотал головой. И случайно поймал взглядом знакомую шляпку, помаду и рыжеватые кудри. Девушка его мечты ревела у стены администрации, размазывая по лицу косметику и слёзы с соплями. Молодой человек даже подумал, что это должно бы выглядеть отвратительно… Но почему-то это было не так. Даже такая, ревущая, встрёпанная, грязная, она не вызывала у него отвращения – только нежность. Грохнул выстрел, и бывшая армейская пушка плюнула снаряд в двери администрации. Взрывом по площади разметало камни, осколки стекла и щепки. Пробитые створки дверей сорвались с петель и с тяжёлым грохотом обрушились на мостовую… Люк видел, как девушка его мечты закатила глаза и сломанной куклой осела у стены. Он бросился к ней! Сквозь дым, глотая пыль – по телам и обломкам. Добежал, склонился, проверил дыхание… Девушка была жива. Видимо, от страха бедняжка просто потеряла сознание. Впрочем, шансов выжить и не сойти с ума, по мнению Люка, у неё здесь не было. Он подхватил её на руки и бросился прочь, вливаясь в поток таких же бегущих солдат и политеев. А сзади, с криком и гиканьем, вбивая в спины врагов пулю за пулей, неслись касадоры на воллах, руша последнюю надежду на спасение – и себя, и прекрасной незнакомки… Но Люк терпел и бежал. Руки ныли, ноги подкашивались, однако он почему-то не мог бросить спасённую девушку. И это было необычно… Ведь с ней, прекрасной феей из администрации, обычного бедного паренька ничего не связывало!.. Люк выбежал на залитую солнцем широкую набережную и затравленно посмотрел по сторонам. Касадоры были сзади, но не так уж и далеко. И теперь надо было понять, куда от них бежать? Люк бросился к морю! …Это утро начиналось для Ричарда Ричарда так же обычно и безрадостно, как и десятки других до него. Когда он пару лет назад приобрёл купальный фургон на с трудом скопленные, заработанные и просто, если уж честно сказать, украденные деньги, его будущее казалось сказкой про бесконечную ренту. Только успевай латать, красить и впаривать услуги богатеньким туристам… И целый год так оно всё и было. А потом наступили времена перемен. Туристов стало мало, и купальщиков тоже поубавилось. Чтобы к нему ходили, Ричарду пришлось снижать стоимость аренды. Денег хватало впритык, и с каждым месяцем он ужимался всё больше и больше. Не хватало уже на краску и ремонт, приходилось и на них экономить. Фургон постепенно терял товарный вид, отчего стоимость аренды снижалась до опасно низких значений. Сделай ещё чуть дешевле – и владельцы других фургонов просто начнут его бить. Если бы Ричард изучал экономику, то знал бы, что экономика просто вступила в полосу рецессии. И теперь надо затянуть пояса, взять себя в руки и ждать. Но Ричард родился на рабочей окраине города. Он писать-то еле-еле умел. А счёту учился на примере вото, которые приносила мать с работы – и которые надо было ещё как-то распределить: на нужды свои, матери, братьев и сестёр… Ричард мечтал, что будет помогать им, а в результате сам еле сводил концы с концами. Бесполезно просидев полчаса рядом с фургоном, он попросил знакомого последить за его имуществом. И пошёл к набережной: очень хотелось проверить, не спешит ли толпа приезжих, желающих искупаться, как это было раньше. Но толпы не было… По полупустой набережной прогуливались редкие отдыхающие и работники местных заведений. Даже городских богачей видно не было… «Куда они все подевались?» – подумал Ричард. Со стороны администрации раздались какие-то хлопки и крики. «Смотр армии же! – вспомнил молодой человек. – Забыл, вот чёрт! Можно было сегодня и не выходить…». Он представил, как на площади Согласия и Порядка красиво выстроились ряды солдат в рыжей форме. Как радостно кричат люди, пуская в воздух хлопушки… А может быть, это солдаты дают залп в воздух. Ричард грустно вздохнул: он бы сходил посмотреть. Если бы, конечно, не забыл. Но вместо этого пошёл работать. И никакой надежды на клиентов сегодня не было!.. Он уже хотел было спускаться назад, к фургону, как тональность криков резко изменилась. Над городом пронёсся какой-то странный скрип и треск. А в воплях на площади отчётливо послышались боль и страх. Ричард замер. Что-то странное происходило этим утром в городе… А затем молодой человек услышал раскатистый грохот и увидел бегущих людей. Солдат и политеев. А за ними, по улице, ведущей в центр города, неслась волна касадоров на воллах. Впрочем, Ричард мог бы поклясться, что видел среди них парочку жендармов, которые вечно всюду ходили со старым ривом… Приглядевшись, парень отчётливо понял: это не оздоровительный забег до морского побережья. Касадоры с жендармами гнали политеев и солдат – и стреляли в них. Вот прямо насмерть стреляли!.. И это было страшно. И даже ужасающе красиво – хотя сам Ричард никогда бы не признался в том, что ему так показалось… Люди на набережной начали разбегаться в разные стороны. Те, кто не видел, что происходит, останавливались, беспокойно озираясь по сторонам. А Ричард, как завороженный, смотрел на солдата, бегущего впереди толпы огромными скачками. И несущего на руках бесчувственную девушку. Ричард застыл, не в силах оторвать взгляд от этого странного зрелища. Вот солдат выскочил на набережную, поглядел по сторонам и кинулся к морю… «Глупо! – подумал Ричард. – Тут ему и скрыться-то негде… Да это же Люк! Чёрт меня побери!».