В доме было темно. Слышалось мерное дыхание служанки Розы, которая спала на лавке у окна. Во рту у офицера было сухо и мерзко после вина. Плечо привычно ныло, напоминая о том уроде, который его прострелил. И что самое обидное, эту сволочь так и не нашли!.. А теперь, небось, он уже сбежал из города… Страшно захотелось пить. Поднявшись, Антуан прошёл к столу и проверил кувшин, но там было пусто. Пришлось набирать воду в кладовке. И пить. Жадно, большими глотками, чувствуя, как струйки воды льются мимо рта и сбегают по шее за воротник… «Опять Роза не набрала воды! – подумал он. – Учишь её, тупую корову, учишь, а всё равно приходится в кладовку бегать!». Вторая кружка была выпита осторожнее, чтобы как можно больше живительной влаги попало внутрь. Вдоволь напившись, командир сотни решил наказать служанку. Он даже подошёл к окну, но в этот момент выглянул Гробрудер, и его красный свет упал внутрь дома. Роза спала на боку, подложив руку под голову. Тяжёлые волосы волнами стелились между её спиной и некрашеной стеной. Пышная грудь готова была вывалиться из выреза рубашки на каждом вздохе. Женщина была красива, несмотря на то, что ей шёл уже четвёртый десяток. Высокая, статная – всё, как нравилось Антуану. Он прислушался к себе и понял, что боль в плече сегодня терпима, а природа требует своё. С усмешкой он протянул руку, схватившись за край ворота, и резко дёрнул. Рубашка с треском разошлась до пупа. Женщина проснулась и попыталась вскрикнуть, но Антуан одной рукой зажал ей рот, а другой грубо схватил за полную грудь. – Тише, птичка! Тише! – проговорил он, ощущая в руке приятную мягкую тяжесть. – Тебе не повезло… Или повезло. Это как посмотреть. Окончательно проснувшись, Роза всё вспомнила и перестала дёргаться. Она бы с удовольствием убила ненавистного Антуана, но тогда Сыч умрёт от голода в погребе. А этого она допустить не могла. – Вставай, птичка! Задирай юбку! – голос Антуана показался Розе настолько противным, что она предпочла склонить лицо, поднимаясь на ноги, и не показывать своего отвращения. Она покорно задрала юбку и нагнулась, положив локти на подоконник. Она чувствовала, как мужчина раздвинул ей руками ягодицы, а потом вошёл. Резко, больно и быстро. От боли Роза укусила себя за руку, чтобы не кричать. Она надеялась, что если не кричать, всё закончится быстрее. Антуан двигался быстро, не обращая внимания на страдания женщины. Ему было плевать, будет ли ей приятно или нет. Он просто удовлетворял естественные желания. Он не слышал, как едва слышно скрипнула дверь, как тихо прошелестела чья-то одежда у него за спиной… В момент апогея Антуан зарычал, а из глаз Розы брызнули слёзы. Мужчина отстранился, толкнув женщину, и та сползла на лавку, прикрывая заплаканное лицо руками. Щёлкнул курок, и грохнул выстрел. Крик Антуана заполнил комнату, а потом вырвался наружу и разнёсся над спящим городом. Крик, полный боли, удивления, обиды и досады… Это ведь досадно видеть вместо горделивого мужского достоинства окровавленный обрубок. И обидно, что ещё секунду назад было хорошо, а теперь – почему-то больно. – Гляжу, Роза, ты всё ещё ложишься под людей, которых надо сразу убивать! – прозвучал в полутьме комнаты голос. – Дан? – удивлённо всхлипнула женщина. – Дан! Я не… – Ну да, опять оправдания… – кивнул касадор, подходя к Анутану, который лежал на полу и жалобно скулил, хватаясь за окровавленный пах. Снова скрипнула дверь: внутрь дома втягивались ещё люди. Роза взяла себя в руки, одёрнула юбку и свела края разорванной рубахи. От слов Дана было больно, обидно и… Как-то горько. И всё же Роза понимала: как бы ни был несправедлив касадор, у него были на то свои причины. – Это их командир? – спросил Дан. – Да… – безучастно ответила женщина. – Командир и полный псих… Дан, под кроватью люк. Там погреб. Внутри скрывается метен Сыч… – Сыч? – удивился Дан. – Эй! Есть у кого фонарь? У меня специи отходят! Появилась Мэнола с фонарём. Заметив Розу, она только холодно кивнула. Женщина сидела с безучастным видом – ей было уже на всё наплевать. Привет из прошлого пришёлся как нельзя вовремя, чтобы окончательно сломить её дух. Мимо проходили Иоганн, Мигель, Бенедикт… Все те, кого Роза помнила ещё мальчишками. Они стали взрослее, а она теперь была для них чужим человеком. Ну а для неё времена, проведённые в номаде Айвери, были годами полного и абсолютного счастья… Пусть иногда умирали люди, пусть порой бывало тяжело, но тогда она была счастлива… Громыхнула отодвигаемая кровать, скрипнул открываемый люк в погреб. Касадоры добрались до тайного убежища Сыча. Роза глянула на спасённого человека. Мужчина был тощим и еле стоял на ногах, но был жив. При виде спасённого касадоры разразились весёлыми криками: – О! Где-то я его уже видел! – Какие знакомые лица! – Не Марчелика, а одна большая деревня! – Точно! Куда ни придёшь, везде знакомые! – В действительности, вы неправы в отношении Розы, метен Старган! – тяжело опираясь на стену, заметил Сыч. – Эта женщина не только помогла мне укрыться, но и спасла от голодной смерти. Кстати, всякий раз отрывая еду от своей пайки… Ну и вынужденно не убив этого ублюдка. – Я подумаю над вашими словами, метен! – отозвался Дан. – Где отец Иоахим? – А его… А его больше нет, Дан, – грустно проговорил Сыч и кивнул в сторону Антуана. – Вот этот урод сделал всё, чтобы его убить… И убил. Но это, знаете ли, долгая история. – Тогда рассказывайте, Сыч! – сжав зубы, проговорил Дан. – А мы пока подготовим несколько десятков ублюдков к казни… Они заслужили! А этот… Слышишь, евнух? Твои мучения только начались!.. Г. Стеинхольвег, Марчелика, 16 мая 1937 М.Х. На всех один фургон не растянешь: он занят припасами. Отряд касадоров ехал на воллах в сторону города Кастиелло де Романо, покидая разрушенный Стеинхольвег. Дан с Пеллой тряслись в сёдлах впереди, о чём-то переговариваясь. Иоганн, Мигель, Мэнола и Лилия ехали следом. Они что-то пели. Песни у касадоров были тягучие, как их бесконечное путешествие. Так что петь их можно было долго и с удовольствием… Следом ехали другие молодые касадоры. Кто-то, сбившись в группы, а кто-то один, как Ионатан, которому не нужно было чьё-то общество. Сыч хлопнул вожжами по спинам воллов, и те слегка ускорились, заставляя фургон ещё сильнее трястись. – Милый, а в фургонах всегда так трясёт? – крикнула Сильвия, высунувшись из окна. – Нет! – отозвался агент Акесекрета. А точнее, бывший агент. – Обычно на них так не гоняют, как я гоню! – А зачем ты так гонишь? – крикнула Сильвия. – Я ничего не могу по хозяйству делать: всё трясётся. – Тогда не делай! Вылезай сюда! – крикнул в ответ Сыч. А, впрочем, уже не Сыч. Но кто? Бывший агент этого ещё не знал. Он пока не придумал себе нового имени и образа. Над этим надо было серьёзно поразмыслить. И обязательно посоветоваться с женой. В конце концов, с этой новой личностью, которой он собирался стать, Сильвии придётся прожить ещё много лет… Бывший Сыч надеялся, что уж теперь-то действительно много!.. – Эй! Куда мы спешим? – крикнул он пареньку Алексу, который чуть подотстал от основного отряда. – Это надо у Дана спрашивать! – ответил тот. – Но, кажется, мы едем на пустошь Пепо! – Зачем? – удивился Сыч. – Никто точно не знает! Хотя… Мы вроде как там встанем лагерем. Будем ждать три номада, которые хотели с нами добраться до Кастиелло де Романо и что-то обсудить с мэром! А в это время Дан и Пелла куда-то собирались отъехать! Но мы не знаем, куда!.. – Хм-м… – удивился Сыч. – А откуда вы знаете, что они отъедут? Ну, в смысле, Дан и Пелла… – А Дан всегда так делал! Куда-то отправлялся раз в два года! – ответил Алекс. – Раньше со Стариком, а теперь вот с Пеллой… Но вообще это, конечно же, большой секрет! – А, понятно! Спасибо! – ответил бывший Сыч. Он оглядел красноватые равнины, и задумался. Что такого знал Старик про Дана Старгана, чего не знали другие? Где вообще старый агент подцепил этого мальчишку? – А где Старик нашёл Дана? – спросил он. – А ты знал Старика? – Да, мы с ним, можно сказать, работали вместе… – Как-то Старик проговорился, что где-то в тех местах и нашёл Дана… – ответила Роза, сидевшая на козлах рядом. – Однако никто точно не знает… Давно это было. – А чего это ты загрустила? – спросил бывший Сыч. – Мне казалось, ты хочешь снова вернуться на центральные равнины. – Я рада… – кивнула Роза. – И рада, что попала в вадсомад Дана. – Так что за грусть? – удивился беглый агент. – Я просто думаю, что потеряла… Вспоминаю, кем была… Пытаюсь забыть про Стеинхольвег… Мне надо прийти в себя. И заново принять то, что я опять еду в фургоне… Никто доподлинно не знает, почему мужчины и женщины садятся на воллов и едут куда глаза глядят. Возможно, они ищут роллфельды, чтобы добыть специи. А, может быть, ищут свободы, которую дарят центральные равнины Марчелики. Этого действительно никто не знает. Но таков бесконечный путь касадора – он почему-то затягивает, заставляет любить равнины, бескрайнее небо и даже риск схлопотать пулю в любой момент… Роза знала, что нельзя останавливаться. Но всё-таки остановилась. На долгие два года она осела в Стеинхольвеге, не решаясь попробовать вновь. И это выжигало её душу сильнее, чем обида на бывших сономадов. После жестоких слов Дана она поняла, что не хочет больше мстить Антуану. Это стало ненужным, лишним… Её жизнь оборвалась весной тридцать пятого года. И надо было просто закончить это дело – пустить себе пулю в лоб. А потом молодой касадор как-то странно посмотрел на неё. И с очень серьёзным лицом извинился – что вообще-то редкость в исполнении Дана Старгана… А, покидая Стеинхольвег, предложил поехать с ними… Она была в клетке, и вот – дверца открылась. Роза снова ехала по центральным равнинам Марчелики… И она растерялась. Выпорхнула на свободу, как птица, а что делать дальше – не знала. – Это скоро пройдёт, – уверенно сказала Роза. – Мне просто надо пару дней… Глава 23 Поместье наместника округа Акве Агитате, город Хередидатем, Марчелика, 20 мая 1937 года М.Х. Луис Франсуа де Форет, в прошлом наместник округа Акве Агитате, а ныне президент СоЗаМаО, посмотрел на карту боевых действий. И с трудом подавил тяжёлый вздох. «Народ не тот… Совсем не тот!» – подумал он.