— Ну, — сердито буркнул майор Свит. — Мы идем? Он повел даму к верхней площадке винтовой лестницы. — Я вернусь, — крикнул он, — как только появится этот молодой человек. Надеюсь, он не заставит себя ждать. — Вы продолжите экскурсию? — спросил мистер Мейлер у Гранта. — Разумеется. Грант, Аллейн и Софи ступили на лестницу, которая вела вниз. Слышен был цокот каблучков леди Брейсли по металлическим ступенькам и глухой стук грубых, с подковками башмаков майора Свита. Позади возбужденно перекрикивались Ван дер Вегели. — Просто я не хочу, — пробасила баронесса, — пропустить хотя бы слово, дорогой, из того, что он может нам рассказать. — Иди тогда! А я вас догоню. Хочу сделать еще один снимок Меркурия. Всего один! — крикнул барон. Она согласилась и тут же упала где-то на железной лестнице. Муж баронессы издал испуганный вопль: — Матильда! Ты упала. — Да. — Ты ушиблась. — Нет. Я цела. Как смешно. — Ну, иди тогда. — Конечно. Спираль лестницы сделала два или три витка вниз. Звук бегущей воды усилился. Они оказались у короткого прохода и, пройдя по нему, попали в подобие прихожей. — Это инсула, — сказал Грант. — Можно назвать ее многоквартирным домом. Ее построили для римской семьи или семей приблизительно в середине первого века. Разумеется, они не были христианами. Через минуту вы увидите, как они поклонялись своему божеству. Идемте в триклиний, то есть в столовую. Которая одновременно является святилищем бога Митры, или митреумом. Он провел их в похожую на пещеру комнату: выложенные мелким камнем сводчатые потолки, по сторонам, вдоль стен, массивные каменные скамьи, а в центре — алтарь. — О митраистском культе вы знаете. Мне нет необходимости… — Прошу вас! Пожалуйста, — взмолилась баронесса. — Мы очень хотим! Все! Пожалуйста! Аллейн услышал, как Грант пробормотал себе под нос: «О господи!» — и увидел, как он посмотрел на Софи Джейсон, словно ища поддержки. В душе Софи этот призыв отозвался волной тепла, смутившей ее. — Только если он хочет, — промолвила она. Но Грант, прикрыв на мгновение глаза, приступил к выполнению своей задачи. Баронесса, блестя глазами и сверкая зубами, впитывала каждое слово. Потом она протянула с мольбой руку и прошептала: — Извините! Прошу меня простить. Но пропустить это — большая потеря для моего мужа. Я его зову. Что она и сделала. Ее голос мог бы принадлежать самой Брунгильде[24]. Барон без промедления проворно спустился вниз и, подчиняясь поднесенному к губам пальцу жены, немедленно приготовился слушать. Грант поймал взгляд Софи, нахмурился, прикрыл на секунду глаза и прерывающимся голосом стал рассказывать о культе бога Митры. Это была, начал он, необычайно благородная религия, которая продолжала существовать, в буквальном смысле слова, под землей, когда другие языческие формы поклонения попали в христианском Риме под запрет. — Бог Митра, — продолжал Грант, пусть и используя поначалу формальные фразы из путеводителя, но обращаясь настолько прямо к Софи, словно они были здесь одни, — бог Митра родился из скалы. Ему поклонялись во многих частях Древнего мира, включая Англию, и он, помимо всего, являлся и богом света. Отсюда его связь с Аполлоном, который приказал ему убить быка, бывшего символом плодородия. В этом ему помогали собака и змея, а вот скорпион обманул его и пролил бычью кровь, из которой было создано все живое. И таким образом человечество познакомилось со злом. — Еще одно изгнание из рая? — спросила Софи. — Вроде того. Странно, правда? Как будто чьи-то пальцы вслепую создают какую-то непостижимую базовую конструкцию. — Проклятие человечества! — провозгласил майор Свит. Он незамеченным воссоединился с группой и напугал их этой вспышкой. — Религии, — заявил он, — вздор! Все они! Негодяи! — Вы так считаете? — спокойно спросил Грант. — В целом Митра кажется не таким уж плохим. Его культ был мягким для того времени. Ему поклонялись в форме мистерии, и адепты проходили семь степеней посвящения. Процедура была сложной. Они проходили испытание ритуальным очищением, длительным воздержанием и суровейшими лишениями. Женщины в этом участия не принимали. Вам не разрешили бы, — обратился он к Софи, — войти сюда, а тем более прикоснуться к алтарю. Пройдите и посмотрите на него. — После ваших слов мне кажется, что не стоит. — Ах, нет! — воскликнула баронесса. — Мы не должны поддаваться суевериям, мисс Джейсон. Давайте посмотрим, потому что он очень красив, видите, и крайне интересен. Алтарь располагался на полпути в глубь святилища. Заклание быка действительно было с большим искусством вырезано на передней стенке алтаря, а апофеоз Митры, которому помогает Аполлон, — на другой. К явному ужасу Гранта, барон Ван дер Вегель извлек из своей объемистой полотняной сумки экземпляр «Саймона». — Мы снова должны, — объявил он, — услышать этот замечательный отрывок. Вот, мистер Грант, книга. Неужели автор не прочтет для нас? Как этот англичанин Саймон обнаруживает в себе некий эквивалент силы Митры. Да? — Ах, нет! — воскликнул Грант. — Пожалуйста! — Он быстро окинул взглядом группу из пяти слушателей и даже оглянулся, будто бы желая убедиться, что больше никого нет. — Я так не договаривался, — сказал он. — Правда. — И Аллейн увидел, что он покраснел. — В любом случае, — продолжал Грант, — читаю я отвратительно. Пойдемте посмотрим на самого Митру. И в дальнем конце помещения, в гроте, стоял этот бог, родившийся из каменной утробы: пухловатый крепыш во фригийском колпаке поверх длинных кудрей — ни ребенок, ни мужчина. — Ему ведь приносили жертвы? — спросил Аллейн. — Здесь. — Разумеется. На алтаре, — быстро сказал Грант. — Только представьте себе! Все залито светом факелов, и свет отражается от этих каменных скамей, мерцает на лицах посвященных, изнуренных и бледных после суровых испытаний. От огня на алтаре поднимается колышущийся столб жара, тащат жертвенного быка, возможно, слышно, как он ревет в переходах. Знаете, здесь есть проход, идущий вокруг этого помещения. Бык, вероятно, появляется из дверей позади Митры. Возможно, он украшен цветочными гирляндами. Служители втаскивают его внутрь, и жрец его принимает. Быку задирают голову, выставляют горло, и нож погружается в него. Запах свежей крови и вонь горящего приношения наполняют святилище. Полагаю, под пение гимнов. — Вы дали нам понять, — сухо проговорила Софи, — что культ Митры был чрезвычайно благородной и, как вы сказали, мягкой религией. — Он был высокоморальным и сравнительно мягким. Преданность и верность считались высшими добродетелями. Жертвоприношение являлось необходимой составляющей. — Все то же самое, — предсказуемо заявил майор Свит, — за всей этой чепухой. Жертвоприношение. Кровь. Плоть. Каннибализм. Больше утонченности в одном, больше жестокости в другом. А по сути одно и то же. — Вам не кажется, — спокойно ввернул Аллейн, — что это похоже на попытку наугад раскритиковать некую фундаментальную истину? — Единственная фундаментальная истина, на которую это похоже: люди — хищники! — торжествующе прокричал майор. И закудахтал, то есть засмеялся, как поняли присутствующие. — Как жаль, — сказал барон Ван дер Вегель, — что леди Брейсли и мистер Дорн ничего этого не слышат. А где же мистер Мейлер? — Вы его не видели? — спросил у майора Свита Аллейн. — Я — нет. Я отвел ее в… как вы это называете? Сад? Внутренний двор? — Атриум? — Да как угодно. Посадил на скамейку. Ей это не очень-то понравилось, но тем не менее… Глупая баба. — А молодой Дорн? — поинтересовался Аллейн. — Я его не видал. Мерзкий тип. — А Мейлер? — Нет. Чертовски небрежное обслуживание, я бы сказал. Что нам теперь делать? — Насколько я понимаю, — произнес Грант с независимым видом, — предполагалось, что вам, возможно, захочется несколько минут погулять здесь самостоятельно. Мы можем снова собраться здесь или, если вы предпочитаете, то наверху. Я побуду здесь десять минут на тот случай, если у вас возникнут какие-то вопросы, а потом поднимусь и буду ждать в атриуме. Наверное, мы встретимся по пути наверх, и в любом случае вы не заблудитесь. Здесь повсюду висят указатели «выход». Уверен, Мейлер… Он осекся. Кто-то спускался по железной лестнице. — А вот и он, — сказал Грант. Но это был всего лишь Кеннет Дорн. Судя по шуму, он спешил и появился стремительно, но когда вышел из тени и увидел остальных, то сначала остановился, а потом, сгорбившись, двинулся к ним. В руке у него болталась камера. Софи бросилось в глаза, что он был как-то неестественно умиротворен и спокоен. — Хэлло, — проговорил он. — Где моя тетя? Грант проинформировал его. Тот произнес: «О боже!» и захихикал. — Не лучше ли вам на нее взглянуть, — предложил майор Свит. — Что? — На вашу тетю. Она наверху, в саду. — Пусть она процветает, — усмехнулся Кеннет, — как вечнозеленый кедр, дорогой майор. Майор Свит пару секунд размышлял над его высказыванием. — Даже не нахожу слов, — проговорил он наконец.