— Ну… да. — Мне интересно, можно ли применить это к вашему Саймону. — Ах, не напоминайте мне об этом, бога ради! — воскликнул Грант. — Простите, — сказала Софи, удивленная его бурной реакцией. Он встал, отошел и, стоя к ней спиной, быстро заговорил: — Ну, скажите же, скажите это! Если я так отрицательно отношусь ко всей этой показухе, какого черта я этим занимаюсь? Вы ведь об этом думаете? Признайтесь же. Думаете? — Даже если и думаю, меня это не касается. И в любом случае я это сказала. Наверху. — Софи перевела дыхание. — Кажется, века назад, века. — В конце концов мы ведь опустились веков на двадцать. И я очень сожалею, что повел себя так грубо. — Ничего страшного. — Софи посмотрела на ярко освещенную голову Митры. — Вообще-то он не такой уж и представительный. Толстый и мирный, не правда ли? Однако странно, как пристально смотрят эти пустые глаза. Можно поклясться, что в них есть зрачки. Вы не считаете… Она вскрикнула. Бог исчез. Кромешная тьма накрыла их, словно отгородила бархатной заслонкой. — Все в порядке, — успокоил ее Грант. — Не волнуйтесь. Это предупреждают, что музей закрывается. Через секунду свет зажжется. — Слава богу. Эта абсолютная тьма. Как слепота. — «Темно и неуютно»? — Это из «Короля Лира», да? Не слишком ободряющая цитата, если можно так выразиться. — Где вы? — Здесь. На расстоянии послышались голоса: искаженные, мечущиеся в каком-то дальнем переходе. Ладонь Гранта сомкнулась вокруг руки Софи. Божок снова возник, безмятежно таращась в никуда. — Ну вот, — произнес Грант. — Идемте. Вернемся в современный Рим? — Конечно. Он провел ладонью по ее руке, и они двинулись в обратный путь. Через инсулу, поворот налево, а затем прямо — к металлической лестнице, мимо уединенного перехода, откуда доносился немолчный голос воды. Вверх по металлической лестнице. Через вторую базилику, мимо Меркурия и Аполлона, а затем вверх по последней, каменной, лестнице к свету — и там их ждал маленький магазинчик по продаже открыток и освященных безделушек: вполне обычный и ярко освещенный. Монах и двое юношей уже закрывали его. Они пристально посмотрели на Гранта и Софи. — Больше никого, — сказал им Грант. — Мы последние. Те поклонились. — Можно не спешить, — успокоил он Софи. — Верхняя базилика открыта до захода солнца. — Где же остальные? — Вероятно, в атриуме. Но в садике было совершенно пусто, и в базилике почти никого. Последние запоздавшие туристы торопливо уходили через главный вход. — Он собрал их снаружи, — предположил Грант. — Смотрите… вон они. Идемте. На крыльце, откуда они начинали свое путешествие, стояла кучка недовольных гостей мистера Мейлера: Ван дер Вегели, майор, леди Брейсли, Кеннет и, отдельно от них, Аллейн. На дороге ждали два роскошных автомобиля. Грант и Аллейн одновременно спросили друг друга: «Где Мейлер?» — а затем, почти без паузы: «Вы его не видели?» Но никто, как выяснилось, мистера Мейлера не видел. Глава 4. Отсутствие мистера Мейлера I — Не видели с тех пор, как он потащился искать вас! — заорал майор Свит, злобно глядя на Кеннета. — Там, внизу. — Искать меня, — равнодушно проговорил Кеннет. — Не знаю, о чем вы говорите. Я его не видел. Аллейн сказал: — Он вернулся, чтобы найти вас, когда вы ушли назад фотографировать Аполлона. Кеннет странно растягивал слова. Бесцельно посмеивался, закрывал глаза и вяло открывал их. При дневном свете Аллейн увидел, что зрачки у него сужены. — Да, правильно, — протянул Кеннет, — я помню. Это было тогда. — И он не пошел за вами и леди Брейсли, майор Свит? — По-моему, это совершенно очевидно, сэр. Не пошел. — И не присоединился к вам, леди Брейсли, в атриуме? — Если это тот довольно убогий садик, где меня бросил галантный майор, — проговорила она, — ответ — нет. Мистер Мейлер не присоединялся ко мне ни там, ни где-либо еще. Не знаю почему, — прибавила она, округлив глаза на Аллейна, — но это слегка отдает непристойностью, вы не находите? Майор Свит побагровел и стал неубедительно оправдываться, дескать, ему показалось, что леди Брейсли предпочла бы побыть в атриуме одна. — Это, — парировала она, — в значительной степени зависело бы от того, что предлагалось в качестве альтернативы. — Должен сказать… — нервно начал майор. Но Аллейн его перебил: — Оставайтесь, пожалуйста, все здесь. — Он обратился к Гранту: — Вы ведь отвечаете за группу, так? Будьте добры, проследите, чтобы они никуда не отлучались, хорошо? И он ушел — вернулся в церковь. — Боже, вот это наглость, должен сказать! — вспылил майор. — Приказывает людям, черт побери, как проклятый полицейский. Кем, дьявол его побери, он себя возомнил! — Полагаю, — сказал Грант, — нам лучше его слушаться. — Почему? — Потому, — сказал Грант с полуулыбкой в сторону Софи, — что он, похоже, обладает тем, что Кент почувствовал в Лире. — И что же это, черт возьми? — Властность. — Вы совершенно правы, — сказала Софи. — По-моему, он великолепен, — согласилась леди Брейсли, — напорист и авторитарен. За этой оценкой последовало долгое и неловкое молчание. — Но что он делает? — спросил вдруг Кеннет. — Куда он ушел? — Я, черт побери, сейчас это узнаю, — объявил майор. И он уже собрался осуществить свою угрозу, когда показался Аллейн, быстро возвращавшийся через базилику. — Прошу всех извинить меня, — сказал Грант. — Боюсь, я вел себя невыносимо властно, но я подумал, что нужно вернуться и спросить в магазине, не выходил ли мистер Мейлер. — Ладно, ладно, — проворчал майор. — Так выходил? — Они говорят, что нет. — Они могли его не заметить, — предположил Грант.