— И вы сфотографировали его? Кеннет вытянул ноги и после весьма долгой паузы сказал: — Так получилось, что нет. У меня закончилась пленка. Он достал сигареты и обнаружил, что пачка пуста. — Ничего подобного! — гаркнул майор Свит. — Ничего подобного с вами не произошло. Вы сфотографировали Митру, когда мы все увивались вокруг Гранта и его книги. Грант совершенно неожиданно расхохотался. — Существует такая вещь, — проговорил, задыхаясь, Кеннет, — как вставить новую пленку, майор Свит. — Ну, да, — сказал Аллейн. — Разумеется, существует. Скажите мне, Мейлер присоединился к вам, пока вы не фотографировали Аполлона? На сей раз пауза оказалась до неловкости долгой. Майор Свит воспользовался возможностью и вздремнул. Он закрыл глаза, опустил голову и потом открыл рот. — Нет, — наконец громко ответил Кеннет. — Нет. Он не появился. — «Появился»? Значит, вы его ждали? — Нет. За каким чертом мне его, по-вашему, было ждать? Я его не ждал, и я его не видел. — Сигаретная пачка выпала у него из рук. — Что это? — спросил он. Аллейн достал из кармана свернутый носовой платок. Развернул его и предъявил смятый кусочек глянцевой синей бумаги. — Вы узнаете это? — спросил он. — Нет! Протянув свою длинную руку, Аллейн поднял с пола пачку от сигарет и бросил на стол. — Прошлой ночью у Тони я получил две пачки, завернутые в такую же, как эта, бумагу. — Боюсь, — побледнел Кеннет, — единственное, что я могу на это сказать: «Ну и что, дорогой мистер суперинтендант Аллейн?» — В одной из них было восемь таблеток героина. Каждая, по моему предположению, содержит одну шестую грана. В другой — такое же количество кокаина в порошке. Из личного товара мистера Мейлера, как мне сообщили. Ван дер Вегели разразились возмущенными возгласами, сначала на своем языке, а потом на английском. — Вы не бросали эту бумажку за статую Аполлона, мистер Дорн? — Нет. Господи! — завопил Кеннет. — Какого черта все это значит? Что вы пытаетесь на меня навесить? Хорошо, это действительно была обертка от Г. и К. И сколько же людей каждый день проходит через Сан… как там его имя? А та старуха? С таким же успехом его могла продать она. Кому угодно. Почему, бога ради, вы пристали ко мне? — Кеннет… дорогой… не надо. Пожалуйста. Нет! — проговорила леди Брейсли. — Отчасти потому, — сказал Аллейн, — что к тому времени вы демонстрировали симптомы ломки, но при появлении в святилище вы, как оказалось, от них избавились. — Нет! — Нам нет нужды задерживаться на этом пункте. При необходимости мы можем снять отпечатки пальцев. — Он указал на бумагу и на пустую сигаретную пачку. — И в любом случае прошлой ночью вы были совершенно откровенны насчет своих экспериментов с наркотиками. Вы сказали мне, что Мейлер познакомил вас с ними. Почему теперь вы поднимаете такой шум? — Я не знал, кто вы. — Я не собираюсь арестовывать вас здесь, в Риме, за употребление наркотиков, дурачок. Я просто хочу знать, не встречались ли вы с Мейлером, по какой угодно причине, у статуи Аполлона на среднем уровне в церкви Сан-Томмазо. — Кеннет… нет! — воскликнула леди Брейсли. — Тетушка, не мешайте! Я же сказал ему — нет, нет, нет. — Очень хорошо. Продолжим. Вы вернулись сфотографировать Аполлона, обнаружили, что у вас закончилась пленка в фотоаппарате, спустились на нижний уровень и присоединились к нам в митреуме. В какой момент вы вставили новую пленку в свою камеру? — Не помню. — Где старая пленка? — В кармане, бога ради. В моем номере. — С майором Свитом вы тоже не встретились, хотя он, должно быть, шел вниз как раз перед вами. — Нет. — По пути вниз вы проходили мимо Аполлона, майор? — Наверное. Не могу сказать, что помню. Должен был, конечно. — Не обязательно. На среднем уровне крытые галереи идут как раз вокруг старой церкви. Если вы свернули направо, а не налево, когда дошли до того уровня, то более коротким путем, и не мимо Аполлона, попали бы к проходу, ведущему к железной лестнице. — Мог, но не свернул. — Странно! — проговорил Аллейн. — И никто из вас не видел, не слышал и не учуял Мейлера и Виолетту? — Молчание. — За исключением леди Брейсли, мы пришли в митреум все вместе и находились там, полагаю, не меньше пятнадцати минут, пока баронесса с бароном и мистер Дорн фотографировали, а мистер Грант читал нам. Затем мы порознь поднялись наверх. Вы ушли первым, мистер Дорн, к главному входу. — Вы совершенно правы. И я поднялся кратчайшим путем и никого не встретил, ничего не слышал и присоединился к своей тете в саду. — Именно так. Я вернулся вместе с бароном и баронессой. Мы покинули митреум через проем за фигурой бога, дважды повернули направо и прошли по галерее, если она так называется, мимо колодца и саркофага и наконец попали в проход, ведущий к железной лестнице. — Аллейн повернулся к чете Ван дер Вегелей. — Вы согласны? — Безусловно, — ответила баронесса. — Путь был такой. Со стоянками иногда, чтобы рассмотреть… Она умолкла и взволнованно повернулась к мужу, положив ладони на его руку. Дрожащим голосом она заговорила с ним на их языке. Барон наклонился к ней с вниманием и заботой, взял ее руки в свои и мягко произнес: — По-английски, моя дорогая, хорошо? Позволь мне объяснить. — Он повернулся к Аллейну. — Моя жена взволнована и расстроена. Она вспомнила, как, без сомнения, вспомните и вы, мистер Аллейн… о, нет! Вы уже свернули в проход, мне кажется. Но моя жена сделала снимок саркофага. — Как ужасно думать, — причитала баронесса. — Представь! Эта несчастная женщина… ее тело… оно могло быть… нет, Геррит, это ужасно. — Напротив, баронесса, — заметил Аллейн. — Это может очень помочь расследованию. Конечно, понятно, что такая причастность неприятна… — Неприятна! — Ну… жутка… ужасна, если хотите. Но ваша фотография может хотя бы подтвердить, что на тот момент саркофаг не трогали. — Не трогали. Вы, наверняка, сами видели… — В том освещении он выглядел непотревоженным, но, понимаете, вспышка могла высветить что-то необычное. — Как он выглядел, — спросил Грант, — когда вы, как я догадываюсь, осматривали его вместе с Вальдарно? — Там было… небольшое смещение, — сказал Аллейн. — Если на фотографии баронессы этого не будет, мы установим, что убийство произошло после того, как мы покинули митреум. — И после того, как все мы покинули здание? — уточнил Грант. — Не совсем так, возможно, но может оказаться и так. Давайте просто определим передвижения остальных членов группы. Ваши, например. — Я предложил, что останусь в святилище на тот случай, если кто-то захочет получить сведения об остальных помещениях инсулы. Мисс Джейсон оставалась со мной минут, пожалуй, десять или около того, а потом мы поднялись наверх кратчайшим путем — через главный выход из митреума, прихожую и затем по короткому проходу к лестнице. Мимо колодца и саркофага мы, разумеется, не проходили и никого не встретили. — И никого не слышали? Голоса? — Нет. Не думаю. — Подождите-ка, — вставила Софи. — Да, мисс Джейсон? — Я думаю, это неважно, но… — Она повернулась к Гранту. — Вы помните? Когда мы выходили из святилища, раздались голоса. Перемешавшиеся и гулкие из-за эха. — Разве? Я забыл. — Мужские или женские голоса? — спросил Аллейн. — Они были настолько искажены, что трудно сказать. Мужской, кажется, и, возможно, женский, мог быть ваш и баронессы Ван дер Вегель, когда вы поднимались по лестнице. Или барона Ван дер Вегеля. Или все три. — Может быть, — согласился Аллейн. — Каким путем возвращались вы, майор Свит? — А… хм. Я там немного поболтался. Еще раз глянул на колодец, и если вы спросите меня, была ли сдвинута крышка саркофага, могу только сказать, что я этого не заметил. Я… э… поднялся в неф старой церкви. Очевидно, что, пока я там был, я слышал вас и… э… Ван дер Вегелей в крытой аркаде. Они фотографировали. — Это так, — подтвердила баронесса. — Я сняла голову Меркурия. — Вы все еще этим занимались, когда я поднялся по каменным ступенькам. Не спешил. Той женщины не видел. И Мейлера тоже. По-моему, его там не было, нигде в тех помещениях. Уверен в этом. — Почему? — спросил Аллейн.