– Посмеялась надо мной. Это его даже не злит. Ему просто очень обидно. Я физически ощущаю и разделяю его боль. – Потом она сказала, что Райан все равно захочет жить в моей комнате. – Не понимаю, – помолчав, говорю я, – как ты мог не знать, что он возвращается? – Мы почти не разговариваем. Почти не видимся, – признается он. – Мы не разговариваем даже во время работы, и я ухожу из паба при первой же возможности. И правда, я проводила с ним почти все время, когда он не работал. – Твой папа здесь? – спрашивает он вдруг, обернувшись к темному дому. – Да, – отвечаю я. – Они с мамой уже спали, когда мы с Лиззи вернулись. Лиззи спит, – добавляю я, хотя не уверена, что это так. Надеюсь, она нас не слышит. Окна нашей спальни выходят в передний сад, они всего в нескольких метрах над нашими головами. – Пойдем погуляем? – Тебе, наверное, хочется спать. – Джо, – нежно говорю я. Мы идем по улице, проходя несколько последних домов. Дайсон бежит перед нами, мы слышим, как нюхает его нос и шлепают по земле его лапы. Сегодня полнолуние, и воздух до тревожности неподвижен. Мы выходим через калитку в поле и садимся на траву, прислонившись к каменной стене. Приятно оказаться наедине. Ну, не считая Дайсона, но его присутствие, наоборот, действует успокаивающе. Джо смотрит в пустоту, глубоко задумавшись. – О чем ты думаешь? Он резко качает головой: – Ни о чем. – Нет, скажи мне. Наконец он отвечает: – Я не хочу возвращаться. – Пауза. – Но придется. – Обязательно нужно? – Ну, хотя бы из-за денег, спрятанных под матрасом. – У тебя нет счета в банке? – со вздохом спрашиваю я. – Мои родители редко делают что-то по правилам, – с кривой улыбкой говорит он. – Они платят мне наличными, – его лицо твердеет. – Поверить не могу, что он возвращается завтра. Я не видел его четыре года. – Сколько ему лет? – Двадцать шесть. – Может, он изменился? – Нет. Нет. Он не изменился. – Зато изменился ты. – В смысле? – Когда вы виделись последний раз, тебе было всего четырнадцать. Ты очень вырос с тех пор. – Он все равно будет больше – и сильнее меня. – Черт подери, Джо, я имела в виду, что ты не должен с ним драться! – Если он тебя хоть пальцем тронет, я убью его! – Перестань! Почему он вообще должен меня трогать? – Назло мне. Он резко отстраняется, словно эта мысль злит его так сильно, что он не хочет находиться в таком состоянии рядом со мной. – Что он с тобой делал? – осторожно спрашиваю я. – Он тебя бил? Ответа нет. Наконец он кивает. – Часто? – спрашиваю я. – Один раз я даже попал в больницу. – Мне приходится напрягаться, чтобы его расслышать. – Родители сказали в полиции, что я упал с лестницы. Они пригрозили, что выгонят меня на улицу, если я расскажу кому-нибудь правду. Я вздыхаю: – Сколько тебе было лет? – Шесть. – Шесть! – Мои глаза расширяются от ужаса. – Шесть? Он кивает. – О боже, Джо, какой ужас. – Это был не первый раз, но родители никак не вмешивались. И не последний, – с горечью добавляет он. – Им на меня плевать. Он уже мне это говорил, но в тот раз я не поверила. – Неудивительно, что ты хочешь уехать… Он поворачивается и смотрит мне в глаза. – Ты – единственное, что меня здесь держит, – просто отвечает он. Мы целуемся, сначала нежно, но потом все более страстно, и падаем спиной на траву. Он склоняется надо мной, поддерживая себя руками, чтобы не задавить меня своим весом. Его язык исследует мой рот, и я обхватываю его ногами, прижимая его к себе, как можно ближе. Я засовываю руки ему под футболку и провожу ногтями по его спине. Он стонет мне в рот, и я чувствую его внизу, твердого и упирающегося в меня. Я прижимаюсь к нему еще сильнее. Я так его хочу… Его губы перемещаются к моей шее, а рука поднимается вверх по моей рубашке, к груди. – Я хочу тебя, – настойчиво шепчу я. Он отрывается от моей шеи и снова нежно целует меня в губы. – Я люблю тебя, – добавляю я, сомневаясь, что он услышал меня в первый раз. – Я тоже тебя люблю. – Ты меня слышал? – спрашиваю я, не в силах скрыть беспокойства. Он тихо смеется. Я ослабляю хватку своих ног. – Я тоже тебя хочу, но меня немного смущает Дайсон. Я смотрю на Дайсона, лежащего слева от него – он тяжело дышит и пристально на нас смотрит, стуча по земле хвостом. Я тоже начинаю смеяться. – К тому же у меня ничего нет. – Ничего? – Презерватива. – А. Я сразу чувствую себя глупо. Я даже об этом не подумала. Должна была, но сгоряча мне даже не пришло это в голову. Мы снова садимся, и он берет меня за руку. Мы смотрим на залитое лунным светом поле. – Я девственница, – признаюсь я. Он поворачивается ко мне и сжимает мою руку. – Я тоже.