– Только вечером. – Тогда приходи к обеду. Может, устроим пикник на рифе. Он кивает и наклоняется меня поцеловать, потом открывает дверь и выводит Дайсона на улицу. – Люблю тебя, – тихо говорю я ему вслед. – Я тебя больше. – Нет, я. – Нет, я. Он улыбается мне, его лицо немного светлеет. Несколько мгновений постояв у двери, я отправляюсь спать наверх. На следующий день стоит холодная, ветреная погода. Когда я просыпаюсь, мама работает в оранжерее, и запах масляной краски наполняет весь дом. – Я иду на пикник с Джо, – сообщаю я ей, обнаружив, что проспала почти до одиннадцати. – На пикник? – удивляется она. – В такую погоду? Почему бы вам просто не посидеть здесь? – Я сомневаюсь. – Ты что, меня стыдишься? – подняв бровь, спрашивает она. – Твои краски воняют, – отшучиваюсь я, направляясь на кухню, чтобы приготовить сандвичи. Джо заходит к нам домой, чтобы поздороваться с мамой. Мама хочет получить полную информацию насчет его брата. Джо на удивление весел. – Пока все в порядке, – говорит он. – Они с тобой разговаривают? – спрашиваю я. – Нет, – признает он с легкой усмешкой. – Но это не самый худший вариант. – Нам пора выходить, – тороплю я. – Умираю с голоду. – Нужно было завтракать, – усмехается мама. – Я проспала, – объясняю я Джо. – А я больше не спал, – отвечает он. – Мы с Джо вчера вечером заснули на диване, – признаюсь я маме. Обе брови ползут вверх. – Неужели? Джо смущенно встает рядом со мной. – Пойдем! – весело зову я, надеясь пресечь неудобную ситуацию. Не понимаю, почему он так смутился. Мы ведь ничего такого не делали. – Обязательно было ей это рассказывать? – шепчет он, когда мы выходим за дверь. – Почему нет? Нам уже есть восемнадцать, что такого? Он пожимает плечами. Я обнимаю его за талию и улыбаюсь ему, но он смотрит вперед, на тропинку. Немного задетая, я ослабляю объятие. Он если и замечает, то виду не подает. По дороге мы встречаем нескольких собачников, но, не считая их, в скалах практически безлюдно. – Давай спустимся к рифу, – предлагает Джо. Под ногами скользкая трава, но он меня крепко держит. В самом низу в скале выдолблены ступени. – Пойдем дальше, – говорю я. Мы осторожно спускаемся по ступеням и идем по известковой тропе к скале. Высота скалы здесь всего десять метров, а внизу – плоский участок прямо над уровнем моря – собственно Танцующий Риф. Папа читал нам вслух про это место только вчера и рассказал мне, маме и Лиззи, что скалу взорвали местные добытчики камня, и материал использовался для строительства гавани Рамсгит в Кенте. Она называется «Танцующий Риф», потому что вырезанный в скалах участок равен по размеру танцполу в бальном зале. А на этом «танцполе» около ста лет назад сделали бассейн для местных школ. – Надо будет вернуться сюда в солнечную погоду, – говорю я, глядя на бассейн с прозрачной водой. Сегодня она серая, но в солнечные дни наверняка сине-зеленая. – Может, спустимся вниз? – предлагаю я. Он смотрит на Дайсона. – Не беспокойся, – говорю я, помня про его страх, что Дайсон убежит. Он залезает в карман пальто и достает поводок. – С ним все будет в порядке. – А ты все прекрасно продумал, – восхищаюсь я. – Пойдем, приятель, – говорит он и ведет Дайсона обратно к забору. Пес лает, недовольный, что его привязали, но Джо достает из рюкзака пакет и вытаскивает из него огромную косточку. Я даже издалека вижу слюни Дайсона. Он валится на траву и принимается грызть. Джо весело глядит на меня и спешит обратно к ступеням. – А я думала, ты не любитель планировать заранее, – поддразниваю я. Он пожимает плечами, не глядя на меня, и кивком указывает на край скалы. – Готова? – Пойдем. Джо идет первый, с улыбкой пообещав поймать меня, если упаду. Я спрыгиваю с последнего метра и безопасно приземляюсь на скалу. Кроме нас здесь никого нет – никто больше не решился бросить вызов погоде. Море волнуется из-за ветра. Волны накатывают на риф, и видно, где под ними резко обрывается скала. Похоже, здесь очень глубоко. – Можно нырнуть, – говорит Джо. – Ты нырял? Он кивает. Уверена, он очень хорош в плавках. За его спиной я вижу очертания нескольких пещер. – Ты бывал в пещерах? – Да. Хочешь посмотреть? – Конечно. Он идет первым. Мы доходим до пещер и забираемся внутрь. Ветер воет здесь особенно громко, но ощущается гораздо меньше. – Круто! – восклицаю я. – Может, поедим здесь? – Да, давай. Он наклоняется и открывает рюкзак. Перед выходом я дала ему приготовленную еду и коврик для пикника, и теперь он протягивает его мне. Я расстилаю его на гладкой скале. Джо садится, но не смотрит на меня, когда я даю ему сандвич. Я вспоминаю, что он почти не смотрел на меня с тех пор, как отошел привязать Дайсона. Я сразу начинаю нервничать. – Ты в порядке? – взволнованно спрашиваю я. – Да, все хорошо. – Он снова пожимает плечами, не глядя мне в глаза. Перекусывая, он смотрит на вход в пещеру. Я откусываю кусочек сандвича. Его плечо соприкасается с моим, и по телу сразу пробегают мурашки, но я чувствую какое-то странное отдаление. Не понимаю, что с ним такое. Мы молча едим, а потом он кладет остатки своего сандвича на землю и обхватывает руками колени. – Что такое? – мягко спрашиваю я, тоже откладывая еду. Он сморит на мои колени и молча качает головой. – Джо, ты меня пугаешь. – Он по-прежнему на меня не смотрит. – Что случилось? – снова спрашиваю я. – Ничего. И все. Я беру его за подбородок и заставляю посмотреть на меня. Встречаю его взгляд, более темный от полутени пещеры, но по-прежнему глубокий. Меня охватывает дрожь, и мы начинаем целоваться. Падаем на коврик, и я притягиваю его на себя, дрожь охватывает все мое тело и пробегает к голове. Она накатывает волнами, пока он целует меня, как никогда прежде. Его руки забираются мне под майку, к груди, и я, застонав, принимаюсь расстегивать его джинсы. Он смотрит на меня, кивает, и я понимаю, что на этот раз он подготовился. Бабочки начинают трепетать в животе, когда я понимаю: сейчас я потеряю девственность с Джо, красивым, прекрасным Джо. Парнем, которого я люблю и буду любить всегда. Слезы застилают глаза, меня ошеломляет глубина этой мысли, но я не могу оторвать от него губ, даже пока мы снимаем друг с друга джинсы. Он медленно входит в меня, и беспокоится, когда я вскрикиваю. Боль сильна, но прекрасна, и я не хочу, чтобы он останавливался. Никогда.