— Ты никогда не узнаешь наверняка, не так ли? Что если «да», Джейс, и я действительно стала такой сукой, которая трахается с женатыми мужчинами? Ты уедешь в свой оазис лечить дальше свою душу? Или все-таки сделаешь контрольный выстрел? Я с минуту смотрю на нее, ощущая, как закипающий гнев покатывает к горлу, как пальцы чешутся от желания сдавить посильнее ее точеные скулы, увидеть отражение боли в этих чудесных глазах. Джон был прав, другая часть меня никуда не делась. Мы неразрывно связаны. — Ни то, ни другое, — произношу я, ослабляя хватку. — Я поверю тому, что говорят твои глаза и мое сердце. — И что же это, Джейс? — ее голос напряжен. — Ты моя малышка, и тебе можно верить. — Ты ошибаешься! — в ее голосе звучит горечь. Боль. Обида. Мое сердце разрывается. Мы сделали это с нами собственными руками. Я сделал. — Я могла, Джейсон. Могла. И ты виноват. Только ты. — Я знаю. Прости меня, малышка. Я все исправлю, — обещаю горячим шепотом, почти касаясь ее губ. — Никогда, Доминник. Никогда ты не сможешь ничего исправить, — отчаянно качает головой Лекси, обхватывает ладонями мое лицо, глядя в глаза с отчаянным желанием и затихающим гневом. — Вернись ко мне, и посмотрим. — Мои ладони скользят по ее спине вниз, сжимают ягодицы, приподнимая, и я вжимаюсь в ее теплое тело с глухим стоном. Я не могу терпеть, мне нужно быть в ней. И это не просто похоть, нечто более мощное, глубинное. Я хочу не физического акта, а слияния, полного, неразрывного. Я хочу ее всю, а на меньшее не согласен, и никогда не был согласен. — Ты можешь трахнуть меня, Доминник, но это ничего не изменит. — Ее грубые слова только сильнее подстегивают меня. Прелюдия слишком затянулась. На самом деле, я пришел сюда с целью сделать это прямо на пороге, пока она не опомнилась и не захлопнула перед моим носом дверь, но мне повезло больше… — Давай с чего-то начнем, а потом посмотрим, — хрипло прошептал я, чувствуя, как собственный голос ломается от переполняющего тело болезненного напряжения. — У тебя есть спальня? — Нет. Я туда не пойду. Мы там спим с Андреа. — Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, ее дыхание судорожно вырывается из губ. Наклоняюсь и целую ее горячий рот, проникая языком в самую глубь, уверенно и властно, напоминая, как это будет, когда в ней окажется мой член. — Мне тоже снятся кошмары, Лекс, — признаюсь я, отстраняясь и тяжело дыша. — Я знаю, как нам помочь, детка. — Резко разворачиваю ее спиной к себе. Переплетаю пальцы левой руки с ее пальцами и опираюсь ими о стойку бара. Лекс наклоняется, покорно выгибая спину. Такая знакомая картинка, что в груди появляется щемящее чувство. Я целую ее обнажившееся плечо, ощущая всем телом ее дрожь и нетерпение. Свободной рукой пробираюсь под свитер, и стягиваю трусики вниз… и свитер тоже. Она абсолютно обнажена. Я на мгновение позволяю себе насладиться изгибом ее шеи, длинным и хрупким, тонкой талией, переходящей в округлые бедра, розовой попкой, которую мнут в нетерпении мои ладони. Раздвигаю ее бедра, проникая двумя пальцами во влажное лоно, чувствуя, как подрагивают нежные стенки, горячие и набухшие. — Господи, Джейсон, — она тихо всхлипывает, пряча лицо за копной волос. — Как ты это делаешь? — Я еще ничего не делаю, детка, — хрипло выдыхаю я, вытаскивая пальцы и расстегивая ремень на брюках. Мне кажется, проходит целая вечность, пока я справляюсь с ширинкой и джинсами, спуская их вниз. Промокшая под дождем ткань не так легко поддается трясущимся пальцам. Такое ощущение, что это первый секс в моей жизни. Меня трясет, как мальчишку, и я… даже не с первого раза попадаю, куда нужно. — Похоже, я растерял навык, — вырывается у меня нервный смешок. Лекси вздрагивает, прижимаясь к мне ягодицами и вдруг дергается, как от боли, когда я проникаю в нее глубоким сильным толчком. В глазах темнеет от охватившего удовольствия, просто теряю связь с реальностью, падая в нирвану. Я чувствую только горячие тиски ее тела, которые так туго держат меня, что я готов кончить с первого толчка. — О, черт. Так туго, — вырывается у меня, когда я толкаюсь снова, и Лекс прогибается, но ее ладонь ложится на мое бедро, удерживая. — Не так сильно, Джейс. Подожди, — просит она напряженным шепотом. Но я не способен слушать или контролировать себя. Ее пульсирующая плоть сводит меня с ума, скидывает с катушек. Хватаю ее руку, которой она ограничивает мои движения и вытягиваю вперед, удерживая на столешнице. Вдалбливаюсь в нее снова, еще и еще. С губ срываются какие-то первобытные звуки вперемешку с рычанием. Дело не во мне, это она… черт бы ее побрал, она превращает меня в животное. И словно не было трех лет медитаций, мудрых многочасовых бесед с бывшим тибетским монахом, чтения молитв и обращений к Богу. Наматываю ее волосы на кулак, властно прижимая лицом к столешнице. Она всхлипывает, когда я наклоняюсь, целуя ее в закушенные губы, и проникая еще глубже. — Расслабься, детка, — исступленно шепчу я, ощущая ее напряжение. Ты мокрая, но такая узкая. Черт… Прости, это слишком, но я не могу… Я чувствую приближение оргазма, но никак не могу отсрочить, переключиться. Я так давно не трахал это божественное тело. Я дорвался и теперь не могу остановиться. Усиливаю толчки, думая только о том, что вот-вот, она рядом эта грань, врата в рай. Все тело охватывает предчувствием невероятного кайфа. — Боже, да… — рычу я, ощущая, как горячая всепоглощающая крышесносная волна оргазма накрывает меня, фокусируясь в паху, готовясь выплеснуться наружу. Лекси внезапно ударяет меня по ягодицам. Я даже не заметил, как она вырвала руку из моей железной хватки. — Не в меня, Доминник, — кричит она, и на последней секунде успеваю, чудом услышав ее. — Черт побери, Лекс. Мне бы хотелось внутри. — Содрогаясь всем телом, обхватываю ладонью член, сжимая у основания и с рыком удовлетворения кончаю прямо на пол. Малышка вырывается из моих рук, и я не в силах удерживать ее. Задыхаюсь, как после многочасовой пробежки. Разворачиваясь, она с размаху бьет меня по лицу. — Какого хрена! — рычу, я, перехватывая руку, когда она замахивается повторно. — Ты спятила, детка? — Засунь свои обещания в жопу, урод, — яростно шипит на меня эта дикая кошка. До меня начинает смутно доходить, что я слегка переборщил. — Ты такой же эгоист, как и был раньше. — Она дергается в моих руках, пытаясь освободиться, забыв, что подобные игры очень быстро заведут меня на второй раунд. Я сжимаю ее бедра своими, заломив руки за спину. Не сильно, но так, чтобы она не могла нанести мне новых побоев. — Я теперь неделю сидеть не смогу. И ты снова не предохраняешься. — Прости, детка. Я просто потерял контроль. Ты ощущалась так невероятно. У меня крышу снесло. Не такой уж я и эгоист. — Криво усмехнувшись, наклонился, с силой целуя ее в губы. — Ты уже кончила сегодня дважды. — Не сравнивай! — укусив мою губу до крови, яростно проговорила Лекси. — Если бы я могла засунуть в тебя огромный стержень и вращать им там, ты бы понял… — Огромный стержень? — хохотнул я. — Спасибо. Мне приятно такое сравнение. Но, так называемый огромный стержень, бывал неоднократно и в более узких местах твоего тела, и ты не жаловалась. — Потому что у меня не было трехлетнего воздержания, придурок, — выпалила Лекси. Ухмылка сползает с моих губ, и я сначала недоверчиво, потом изумленно смотрю в ее глаза, полыхающие обидой и болью. Я снова накосячил… — Что смотришь? Думаешь, что все такие похотливые животные, как ты? — с горечью спрашивает Лекси. — Ты вряд ли воздерживался даже месяц. — Я мужчина, Лекс, — мрачно сообщаю я, отпуская ее. Натягиваю джинсы, застегиваю ширинку, кнопку, ремень… — Мы устроены иначе. — Как удобно, — голос Лекси предательски дрожит. Она поднимает с пола свой многострадальный свитер, прижимая к груди. — Значит, ты делал это, да? Трахался напропалую, пока я тут пыталась выжить после полного разгрома, который ты учинил в моей жизни? И ещё смел что-то говорить про Купера. Какой же ты лицемерный, Джейсон. — Я тоже пытался выжить, — подняв голову, смотрю в ее блестящие от слез глаза. — Как мог. Как умел. — Конечно, ты только это и умеешь. Пихать свой член в первую попавшуюся… — Прекрати. — Хватаю ее за плечи, тихонько встряхивая. Смотрю, пытаясь вложить во взгляд все свое сожаление и любовь. — Что мы делаем? Я не хочу ругаться с тобой. Прости, что был груб, но я дорвался до тебя. Не смог остановится. Больше такого не повторится. Я обещаю. — Пронзительно смотрю в ее глаза, улавливая в них смятение и желание верить. Быстро целую в припухшие губы. — Прими душ и оденься. Мы уходим. — Куда? — как-то отрешенно спрашивает Лекси. — Ужинать. Я подожду тебя в машине на стоянке. Черный «Форд», номер 321. И убери тут немного, а то уже поздно. Вдруг родители нагрянут… — «Форд»? — она насмешливо приподнимает брови. — Я же говорил, что мне больше нечего тебе предложить, кроме меня самого вместе с моими тараканами. — Поднимаю с пола влажную футболку и натягиваю на себя. — Ты, правда, думаешь, что я поеду куда-то с тобой? — потрясенно глядя на меня, спрашивает моя малышка. — Конечно, — уверенно кивнул я. — И предупреди, что не придешь ночевать. Сегодня я сниму номер в гостинице, а потом что-то придумаем. Марк, как и твои родные, не будет рад, увидев нас вместе. Не задерживайся. — Кладу ладонь ей на затылок, властно привлекая к себе и страстно целую в течение нескольких минут. Она постепенно сдается, обнимая мои плечи. И свитер третий раз падает на пол… Когда мы оба стонем, вжимаясь друг в друга, звонит мой мобильный, спасая нас. — Жду, малышка. — С трудом отрываюсь от нее, тяжело дыша и выхожу из квартиры, хлопая дверью. — Да, Марк, — отвечаю на звонок. — Сегодня не приду. Не жди меня. Я помню про оглашение завещания. Не опоздаю. Пока. Сажусь в машину, и только успеваю закрыть за собой дверцу, как на стоянку въезжает такси, выпуская в вечерний сумрак родителей Лекси. Я узнал ее маму. Отца никогда не видел. Только в отчетах, которые мне предоставляли. Они смеялись, обнимаясь. Клаудио Памер придерживал жену за талию, не сводя с нее глаз. Я почему-то застыл, очарованный моментом. Отцу Лекси сорок пять. И они с женой выглядят такими молодыми, открытыми, влюбленными и счастливыми. Я вдруг подумал, что Лекси росла, наблюдая за этой идиллией, за тем, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной. А потом появился я… И все испоганил. Я превратил светлую, чувственную девочку в дрожащее, неуверенное в себе существо, но она выкарабкалась. Я несколько дней по крупицам собирал информацию о том, чем занималась Лекси Памер без меня. И я горжусь ее. Храбрая, умная. Сильная, слабая. Настоящая женщина. Она сдается, при этом не теряя гордости, глядя на меня, как на равного. Но это лишь ее иллюзия. С ней я никогда не смогу быть на равных. Она нужна мне вся, без остатка. Полностью в моей власти, моя до мозга костей. Никаких компромиссов. Я буду нежен, но я никогда не буду добр. Никакой свободы она не получит. Что-то в ней будит во мне скрытые инстинкты, которые я пытаюсь укротить, но каждый ее взгляд, слово, аромат ее тела, нежный голос взывают к моим собственническим чувствам, заставляя их облачаться в почти средневековые латы. Господи, я пойму, если она не придет сейчас. Но не отступлю. Никогда. Было глупо надеяться, что я победил болезнь. Ремиссия закончилась. Мы в стадии острого регресса. Я не знаю, что будет завтра… Я даже не знаю, что будет через час или десять минут. Я растратил все свои состояния, и понятия не имею, чем хочу заниматься в будущем. Наверное, сейчас я более нестабилен, чем был до отъезда в Тибет. Я поддался мечтам, а теперь вернулся в реальный мир с оголенной душой. — Нам не будет легко, — шепчу я сам себе. Поднимаю глаза и вижу ее. Лекси Памер стоит возле моей машины, кутаясь в кожаный пиджак и дрожа от холода или страха, или неуверенности в совершенном поступке. Тонкая, хрупкая, невыносимо прекрасная. Ее огромные, полные тайного смысла глаза, смотрят на меня сквозь затемненное окно. Я открываю дверь, впуская ее внутрь. Она садится, убирая за уши влажные пряди. Поворачивает голову и смотрит на меня. Бесконечно долго. Все наши сомнения, боль, обида и горечь переплетаются в этом взгляде. — Куда поедем, Джейсон? — спрашивает она низким голосом. — Куда скажешь, малышка, — нежно улыбаюсь ей уголками губ. — Мне нужно сказать тебе кое-что важное. — Лекси проводит кончиками пальцев по моим губам. У меня сердце останавливается от переполняющих чувств. — Отвези меня туда, где нам никто не помешает. Глава 19 «Ещё вчера ты верил в прекрасное будущее с ней, а сегодня ты живёшь прошлым, и не понимаешь, зачем тебе настоящее…» Чак Паланик Лекси Я слышала, как хлопнула входная дверь, и тут же раздался приглушенный смех родителей. Джейс был прав, они вернулись раньше. Я стояла в ванной комнате и брезгливо смотрела на себя в зеркало. Свитер, которым я вытерла сперму в гостиной, полетел в стирку, и я сразу включила машину. В горле клокотал крик отчаянья и ярости, но я проглотила его, как многое другое, что разрывало внутренности. Так предсказуемо, что даже не удивляет. Циничная усмешка раздвигает губы, когда вижу в отражении проявляющиеся синяки на бедрах. Наверное, скорее ад перевернется, чем изменится Джейсон Доминник. Его слова ничего не стоят. Мишура, за которой пусто, голые стены и острые камни. Но я все равно люблю его любым, и буду бежать за ним каждый раз, когда он поманит. Я хочу ненавидеть его, и не могу. Каждый раз, когда мне почти удается приблизиться к этой грани, я вспоминаю мальчика в темном подвале, связанного, запуганного, брошенного наедине со зверем. Разве мог он стать кем-то замечательным, нежным и добрым после того, что случилось? Но теперь я знаю, как сделать, чтобы Джейсон сам ушел, оставил меня, и пусть это разорвет мне душу в сто первый раз. Воскресну. Не впервой. Как кошка, у которой семь жизней. Как бы я не любила Джейсона и не была им одержима, я буду хвататься за любой шанс, даже призрачный, сохранить хотя бы видимость свободы, прежде чем окончательно сдамся. Во мне еще достаточно любви к самой себе, чтобы бороться. Пусть не ради себя… Мы никогда не будем счастливы вместе. Недостаток любви делает отношения сухими и безжизненными, но дает им шанс на долголетие, при условии наличия уверенности, уважения, стабильности, общих интересов, детей… А переизбыток любви превращает отношения в огненную агонию, ядерную смесь ревности, власти и похоти, которая заканчивается или психушкой, или тюрьмой, или кладбищем. Четвертого не дано. Я хочу только мира. Для меня и моих близких. Мое чудовище выпотрошило меня без остатка, и я больше не верю в сказки. Бойтесь своих желаний. Я помню, лет пять назад, смотрела фильм ужасов про джиннов. Мой собственный джинн исполнил многие, но в своей интерпретации. Он ел с моей руки, как ручной лев, пил с моих губ, но он не раз держал в своих когтях мою жизнь, и я знаю, что будет держать снова. Я не хочу долго и счастливо. У нашей страшной сказки никогда не будет хеппи энда. Когда я через двадцать минут выхожу из дома, то понимаю, что оделась не по погоде. Кутаюсь в кожаный пиджак, неуверенными шагами приближаясь к его машине. Он подумает, что получил меня снова. Ненадолго. Он разбивал мои надежды не раз. Почему бы мне не сделать то же самое? Но дело не в мести. На самом деле, я обязана поступить так, как собираюсь. Ради него самого. Есть то, что для любого зацикленного на доминировании брутального самца, станет противоположностью красной тряпки для быка. То, что навсегда отобьет желание и охладит пыл. Думаете, что угадали? Решили, что я сейчас продемонстрирую ему отряд своих любовников? Нет. Джейсон никогда не простит мне того, что я знаю его больное место, его Ахиллесову пяту, самый страшный кошмар, от которого он сбежал на несколько лет. Он не сможет уже властвовать, зная, что я вижу его другим — сломленным и беззащитным. Господи, неужели я смогу это сделать? Я смотрю на него, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мне хочется обливаться кровавыми слезами, но я должна быть сильнее… Я хочу, чтобы он запомнил, что я была храброй. И что любила его слишком сильно, чтобы позволить нам разрушить друг друга снова. Я касаюсь его губ кончиками пальцев. Никто и никогда не будет любить меня сильнее, больнее… Я знаю, что теряю. — Мне нужно сказать тебе что-то важное. — Заворожено смотрю в его глаза, отражающие сумасшедшую гамму чувств. — Отвези меня туда, где нам никто не помешает.