— Я никогда не злоупотребляла такими вещами, милая, но всегда это знала. Однако вся недавняя ситуация заставила по-новому взглянуть… она не в курсе, верно? Последний вопрос, заданный уже чуть тише и с нотками грусти, был адресован мне. Поджав губу и ощущая недовольный взгляд подруги, я медленно покачал головой. — Что ж… — как ни в чём не бывало продолжила Заботливая Лоло, выпуская хвост и переплетая пальцы на колене. — Говоря кратко, милая, ты должна знать, что он не выдал властям гнезда дорогую моему сердцу кукуга, сисадда? Та кукуга оступилась, да. Она совершила страшную ошибку. И ты можешь счесть меня старомодной. Или дурной, раз дряхлая Лоло приписывает синтетам свойства по-настоящему живых, так же их и воспринимая. Но когда я представляю, что с бедняжкой сделали бы в «Лотосе» после поимки… Когда я также осознаю, что подобная участь год за годом нависала и над пасынком Нискирича фер Скичиры, хвала Когане Но за покровительство над этим бесхвостым шалопаем… Одним словом, я помогла бы ему только за отношение к Симайне… Я задохнулся, не находя слов. Наше знакомство с Лоло длилось немало лет. Да, не самое глубокое, не самое откровенное или доверительное, но мне и в голову не приходило, что обожающая чёрные платья чу-ха относится ко мне именно так. А ещё в сердце вдруг уколол жгучий стыд за применённый-таки к ней «низкий писк»; причём уколол, несмотря на извинения, принесённые со всей искренностью. Обернувшись к Ч’айе, я хотел уточнить, достаточно ли той будет услышанных откровений… но девчонка оказалась действительно неуёмной. — Нас сегодня уже предавали, госпожа, — вдруг отчеканила она, при этом глядя мне в глаза и играя скулами. — Или, Ланс, я не совсем верно поняла уличный инцидент? Наблюдая, как на лбу Ч’айи проступает знакомая завитушка, я только кивнул. Байши, в правоте этим словам не отказать. Чего не скажешь об их уместности и лишней прямолинейности… Лоло приподняла бровь. — Что ж… — повторила самка, важно кивнув, — и такое я понять могу. А потому (если для тебя, милая, это будет что-то значить) перед взорами почитаемых предков-покровителей клянусь их вечными бессмертными душами, что в уютном доме Чёрных Юбок предательства вы можете не страшиться. Теперь ты спокойна? Ч’айя с лёгкостью выдержала чуть насмешливый взгляд чу-ха, а я поспешил кивнуть и почтительно сложить ладони перед лицом. — Теперь же, — усмехнулась Заботливая Лоло, наваливаясь на подлокотник, — если бестактные вопросы исчерпаны, прошу за мной. Из кресла госпожа поднималась тяжко, но старательно не подавая виду. Дождавшись, когда останусь вне её поля зрения, я выразительно взглянул на подругу, но Ч’айя ответила прохладным взглядом упрямца, всецело уверенного в своей правоте. Подобрав приставленную к креслу резную трость, Лоло направилась к двери в дальней стене. — Мне придётся посвятить в обстоятельства вашего пребывания ещё одну-две персоны, — бросила она, почти не оборачиваясь. И тут же добавила, словно услышала протест: — Уверяю, Ланс, это будут исключительно проверенные хвосты. Направляясь за Лоло, я всё-таки не удержался от комментария: — Если тайна станет известна, нас ждут крупные неприятности… — Милый… — Она остановилась, с глухим стуком вонзив трость в циновку. Подёрнула ушами, и с укором взглянула на меня снизу вверх. — Ты держишь Лоло за дуру? — Прости… Шурша многослойной юбкой, самка открыла неприметную дверь, и без оглядки покинула салон. Переглянувшись, мы с Ч’айей последовали за ней. За порогом обнаружился полутёмный технический коридор, по которому Заботливая Лоло свернула направо. Почти сразу тот обогнул металлическую винтовую лестницу, змеясь дальше в подсобные помещения уютного дома. Пристукивая тростью, чу-ха начала подниматься по ступеням, не очень-то грациозно и легко, словно надломленная продолжительной болезнью. Что тут сказать? Мы виделись чуть больше двух недель назад, но за это время хозяйка увеселительного заведения постарела на все десять лет… — Больше ничего не рассказывай, милый, — с сиплым придыханием попросила Заботливая, останавливаясь на каждой пятой ступени. — Чем меньше буду знать, тем лучше… Логично. Даже мудро, можно сказать. Красноречивыми жестами я показал девчонке проявить максимальную деликатность и ни в коем случае не наступить госпоже на волочащийся хвост. Ч’айя молча кивнула и послушно зашагала за мной наверх. Глядя под ноги, она сосредоточенно покусывала губу, на лбу всё отчётливее прорез а лась морщинка, проступившая при напряжённом разговоре с Лоло. Подниматься пришлось под самую крышу дома-колонны, причём не на третий этаж, а на четвёртый (низкий и ещё более тесный), со всей очевидностью полностью закрытый от посетителей. Он выглядел пустынным, хоть и изрядно пропах чу-ха, а вид имел далеко не презентабельный — нас встретили вышарканная ковровая дорожка, разномастные светильники под потолком и жутко старые обои с однотонными рисунками. По обе стороны очередного коридора виднелись узкие комнатные двери без консольных пультов, с механическими замками под старомодные ключи. Вероятнее всего, именно здесь обитали работницы Лоло. Впрочем, с той же лёгкостью можно было предположить, что потайной этаж принадлежал исключительно старшей самке. В дальнем тупиковом отвороте коридора та остановилась перед потёртой зелёной дверью, опёрлась на трость, свободной лапой нашарила в недрах юбки связку ключей и отперла замок. — Комната в вашем распоряжении, — сказала она, снимая ключ с брелока и протягивая мне с почтением, будто древнюю реликвию. — Сюда поднимается только моя личная прислуга и только по моему приказу. Когда понадобится еда или питьё, дай знать через гаппи или систему внутренней связи, она тут ещё работает. Покачивая ключом на ладони, я пытался подобрать слова благодарности, но Лоло опередила. Сказала с напускной важностью, пряча связку и перехватывая трость: — Мне пора вернуться к делам дома. — Конечно… — у меня вдруг пересохло в горле. Должно быть, от недостатка паймы? Но я всё равно смог выдавить: — Лоло? — Да, милый? — Пусть будут долгими твои годы, а все начинания сопровождает удача и мир! — Ты милый мальчик, Ланс. — Немолодая чу-ха в чёрном платье ласково улыбнулась, обнажив белоснежные резцы. — Оставайся таким впредь. — Вы очень добры, — вдруг добавила Ч’айя, и мне показалось, что не без усилия над собой. Хозяйка уютного дома окинула девушку долгим внимательным взглядом, чуть высокомерным, чуть любопытным. — Когда ваши злоключения закончатся, — многозначительно произнесла она, поочерёдно щурясь на меня и спутницу, — я бы хотела послушать пару увлекательных историй, сисадда? — Непременно, — пообещал я, мгновенно вспомнив про предстоящее интервью с Моноспектральной Чапати. Ойкоо… когда (и если) всё закончится, разговоров будет действительно много. Главное, чтобы к этому времени рассказчик ещё сохранял возможность дышать… Кивнув, как если бы мы случайно встретились на шумной улице, Лоло аккуратно протиснулась между нами по коридору, особенно постаравшись не задеть Ч’айю. Дождавшись, пока стук трости стихнет на лестнице, мы вошли и осмотрелись. Вероятно, отведённая беглецам комната изначально была гостевой — в ней обнаружилась полутораспальная кровать, пара тумб, шкаф для одежды, холодильник, старенькая системная консоль и такой же старенький пищевой комбайн с ограниченным набором функций. В изголовье кровати возвышалась стопка постельного белья, увенчанная парой подушек. На стене слева нашлась задвижная перегородка туалетной отсечки. Окон, как и ожидалось, не было, их заменяла потолочная панель с включённой записью летнего облачного неба. Панель сбоила, мельтешила и заикалась, вынудив сразу отключить. Ч’айя сбросила сумку у дверей, размотала накидку. Я тоже разделся, запер дверь на защёлку, отрезал консоль от «мицухи» и повесил пальто в шкаф. Девушка тем временем обошла комнату, деловито заглядывая в ящики и углы. Перебрала бельё и задумчиво оценила свободное пространство возле кровати, словно бы прикидывая, будет ли мне удобно спать на полу. — Ты ей доверяешь? — неожиданно спросила она, будто продолжая прерванный разговор. — Думаю, да. — Мне оставалось пожать плечами и осторожно, придерживаясь за бок, опуститься на край кровати. — Нас однозначно сцапают на улицах. В теории, нас может продать и Лоло, но в ситуации с уютным домом появляются хоть какие-то шансы. Если Ч’айя и согласилась с данной оценкой рисков, то не прокомментировала. Смотрела долго, опасно долго, заставив заподозрить неладное и вспомнить про Куранпу. Затем молча вытащила из-за шкафа раскладной пластиковый стул, расщёлкнула, бережно расправила на спинке пиджак, уселась напротив меня, и кивнула, как будто дозволяя. — А теперь, — сказала девушка, и от властного тона у меня аж отвердело в штанах (несвоевременно, призна ю, но что поделать?), — ты мне всё расскажешь, Ланс. Без утайки и спешки. Обстоятельно и не прерываясь, даже если сквозь эту панель, — она подняла палец к отключённому полотку, — рухнет ветростат. Кое-что обмякло. Вздохнув, я прислушался к тишине в коридоре, стянул кобуру и набросил на угловой кроватный столбик. Задумчиво потёр ладони, взвесил факты и обстоятельства. Ч’айя была права — я действительно собирался делиться, не так ли? Ну и чего тянуть? Она же скинула правую тапку, самым уютным образом пристроила ступню под попкой, опёрлась локтем на подлокотник и выжидающе уставилась на меня. Валяй, Ланс, удивляй даму! Я снова задумался, о чём могу рассказать, а что лучше придержать. Взглянул в карие глаза. Решил, что будет предельно глупо врать женщине умнее меня. Также решил, что будет легче отобрать добычу у прайда щебёнчатых сомов, чем запудрить голову такой умничке, как моя подруга, и поэтому… выложил ей всю правду. Болезненную, но необходимую. В общем, как и тем недавним памятным утром, я снова превратился в сказителя, причём многословного и не самого ладного. Начинать пришлось издалека, с момента невольного знакомства с непутёвым Подверни Штанину. Затем рассказ скакнул на его сыночка-бандита (пусть будет милостива Когане Но к этой заблудшей душе!), раскрыл мой визит в этот самый уютный дом, историю поиска Симайны и витиеватого допроса кукуга. Продолжился размышлениями о неожиданном интересе к делу Господина Киликили и его верного Когтя, свернул на главу про заказ Перстней и гибель Прогиба-Разрушителя, подытожившись эпическим сказанием про атаку на цитадель Песчаного Карпа и его разоблачением… На моменте про сущность джинкина-там Ч’айя впервые поменяла позу. Скинула вторую тапку, уселась на скрещённые ноги (стул опасно заскрипел, но выдержал). По глазам девчонки было видно, что она не совсем понимала, о чём зашла речь, но что-то внутри неё явно среагировало на историю об ожившей консоли… Фрагмент повествования о завершении дела Галло Ш’Икитари я опустил за ненадобностью, как и упоминание в присутствии матёрого казоку-йодда фазокубитного юнму. Зато (напившись из фильтра в комбайне) чуть больше времени я уделил Алой Суке Магде вис Мишикана и нашим непростым взаимоотношениям. Впрочем, в этом вопросе я тоже остался не до конца откровенен, замолчав часть истории о своём двойном агентстве. Ну а затем настала очередь упоминания о таинственной капсуле, поздним вечером притащенной в мою нору криитами «Диктата Колберга»… Какое-то время Ч’айя молчала. Напилась из бутылки, прихваченной из моей покинутой норы, задумчиво изучила блёклые бумажные обои с простеньким геометрическим узором. Когда я уже почти собрался потревожить неловкую паузу глоточком паймы и почти потянулся к пальто, спросила: — Кто приходил к тебе тем утром, пока я спала в стенном шкафу? В другой момент я бы точно возмутился столь презрительным именованием моего личного кабинета. Затем вдруг осознал, что обозначенным утром девчонка-таки просыпалась, но разумно не дала знать клиентке о своём присутствии. Многозначительно хмыкнув, я вернулся на край кровати, постарался не думать о фляге, и кратко рассказал про визит Чинанды-Кси фер вис Фиитчи. Внимательно выслушав, Ч’айя снова взглянула мне в глаза: — По её заказу ты уходил от меня в первый раз? Байши, до чего же колко прозвучало… Но я улыбнулся. Покивал. Мысленно восхитился её умением без обрывов держать в голове нить сумасшедших событий последних дней. Задумался, что, быть может, столь дикой и хрупкой эта нить казалась лишь непосредственному участнику чехарды? Сделав ещё пару глотков воды, я рассказал про свою поездку в «Пламенное колесо» и разговор с Аширной фер вис Фиитчи… после короткого размышления решив не упоминать «низкий писк». Пока, разумеется, только пока. Зачем нагружать усталую девчонку ещё и этим? Впрочем, о вынужденном крюке через Нарост и поручении Нискирича фер Скичиры я говорить тоже не стал. А вот о кровавом недопонимании на крыше заброшенной парковки поведать всё же пришлось.