Чань-чань, кутифань, и хвостом крутите! Танцующая цветная лапша в форме завитков хуэйхо-нда бывает самых разных цветов! Синяя, зелёная, и даже чёрная! [Совместный хор детёнышей и матерей] Чань-чань, кутифань, пойте вместе с нами! Танцующая цветная лапша «Чань-чань» легко заваривается в комбайне! В миске! И даже в бумажном стакане! Сто двадцать вкусов! Лучшая лапша для вашего завтрака! Побалуйте себя ароматным, вкусным и питательным угощением! [Хор детёнышей] Чань-чань, кутифань, вкус себе дарите! [Прокламатор, негромко и вкрадчиво] Подарок для вашего детёныша в каждой коробке танцующей цветной лапши «Чань-чань»! …А теперь радостная новость для всех поклонников лучшей музыкальной группы всех времён — «Восьмого цвета радуги»! Друзья, единомышленники, поклонники и последователи «Окунись в музыку»! Несмотря на массу курсирующих по «мицухе» домыслов о тяжёлой болезни нашего сладкоголосого любимчика Таакин-Кара, все они оказались глупыми лживыми сплетнями. Верно-верно, друзья! Этой ночью Таакин-Кар в своём официальном профиле подтвердил, что обязательно примет участие в грандиозном концерте! Таким образом на нашей улице наступает настоящий праздник: вся группа снова в сборе на радость миллионам поклонников, и скоро вновь порадует нас неповторимым канджо-трансом! Кстати, в честь этого знаменательного события станция «Окунись в музыку» объявляет розыгрыш билета на концерт «Восьмого цвета», который через считанные дни состоится в потрясающей и гостеприимной «Абиман-Арене»! Друзья, чтобы выиграть заветный билет, нужно следовать самым простым инструкциям — спешите в ядро нашей станции, находите там специальную анкету, и как можно шустрее отвечайте на самые каверзные вопросы об истории любимой группы и жизни её исполнителей. Утром в день концерта счастливчик будет случайным образом выбран среди первых трёх сотен поклонников, верно ответивших на все вопросы, старательно подобранные мицелистами «Окунись в музыку». А сейчас к другим музыкальным новостям… Глава 6 СТРАВИТЬ ЗВЕРЬЕ Когда в голове играет сложная многоуровневая музыка, заставляющая сердце биться чуть быстрее, осуществимым кажется абсолютно любой замысел. Даже самый отмороженный. Готов ли я был поставить на кон жизнь Ч’айи, чтобы известная особа помогла мне выбраться из ямы с дерьмом? Едва ли… Был ли у меня чёткий план действий и список аргументов, которыми я собирался оперировать? Нет, пока нет, но у меня имелось кое-что получше — план по составлению плана! Лишь бы хватило времени… Впрочем, не может же она оказаться ровно такой сукой, какой хотела казаться для всего остального гнезда? Или может? Байши, от ответа на этот вопрос будет зависеть очень многое. Но я точно подберу нужные слова. В конце концов, это ведь моя работа… Да, в тот момент я, пожалуй, действительно верил. Иначе было нельзя. Сборище виртуа-Лансов под моим капюшоном угрюмо молчало, и хотелось верить, что так они подтверждают правильность принятого решения. Конечно, они могли просто бояться возразить, но уточнять я не хотел. К сожалению, тяжесть последствий любого принятого решения познаётся исключительно задним числом. Имея больше времени, всегда можно взвесить риски до последнего грамма и попытаться предвосхитить исход. Но когда дело касается авантюр… тут можно полагаться только на благосклонность судьбы. Я думал об этом, болтаясь в раскачивающемся вагоне «сквозняка» и под ритмы в голове фантазируя, как мышление устроено у джинкина-там. Вероятно, в виде таблиц и аналитических выкладок, за которыми стоят прогнозы и проценты вероятностей? Способен ли тот решиться, если благоприятность последствий лежит в границах жалких 10%? Пульсирует ли в его синтетическом сознании азартная жилка, требовательно намекающая, что крупно свезти может даже при 3% шансов на успех? Обпившиеся брагой чу-ха вокруг меня горланили и напевали командные гимны, следя за состязаниями через запястные «болтушки». Всю дорогу от «Пигица» в вагоне стоял шум, визг фанатских дуделок и перезвон катающихся по полу бутылок, как бы намекающий, что нам с Ч’айей удалось весьма ловко проскочить до уютного дома. Воняло мокрой шерстью, гадкими ароматическими маслами и мочой. Я вздохнул и поглубже натянул капюшон. Жутко представить, что будет твориться на улицах ближе к ночи и жёсткому финалу… Признаюсь откровенно, разок в душе дрогнула-таки струна, едва не заставив выскочить из вагона и вернуться на Седьмую улицу Под-Глянца встречным составом. Стиснув зубы, я заставил себя отбросить трусливые мысли. Нельзя. Благодаря разговору с Песчаным Карпом (да и не только) я снова не доверял Хадекину фер вис Кри… или той части джинкина-там, что считала себя таковым. Да что там⁈ Благодаря разговору с Песчаным Карпом теперь я равно не доверял обоим. И пусть ряд аргументов перетягивал чаши весов в пользу Диктатиона… сбросить с хвоста следовало обоих ублюдков. И первым делом — Карпа с его навязчивым желанием заполучить меня для своей непонятной игры. В общем, до нужной станции я добрался ну совсем не в том состоянии, на какое рассчитывал. Вместо собранного, готового к решительным действиям и настроенного на «низкий писк» Ланса, вонючий вагон покинул Ланс раздражённый, взвинченный и совсем не уверенный в правильности принятого решения. Четверть часа, проведённые в сквозном транзите, вымотали так, будто мне довелось пробежаться до окраины Бонжура на своих двоих… Наконец оставив обожратых элем фанатов за спиной, я шагнул на длиннющий эскалатор, позволив тому поднять меня из-под земли в центре площади Саку-Харухейфа, Круге Весеннего Спокойствия. Место, разумеется, было выбрано неспроста. Зажатая в змеиные кольца многополосных магистралей, в своей организации площадь не предполагала бурных пешеходных потоков; выбраться с неё можно было или путём моего прибытия — транзитом, или через хитросплетения надземных галерей, что автоматически уменьшало число утомивших болельщиков и просто лишних свидетелей. Над многополосной дорогой гудел коридор силовых рельсов; за транспортным кольцом высилась стена деловых зданий с десятками вертикальных вывесок из яркой ткани на одноликих фасадах. Ожидания оправдались: как я и предполагал, снаружи оказалось совсем не стайно — даже на первый взгляд чу-ха на укромной площади роилось едва ли не меньше, чем в обычный день. Постояв в тени станционного павильона, я всё же постарался вернуться на нужную волну. Отрегулировал дыхание, ещё раз осмотрелся и мысленно подготовился к непростому разговору. Что ж, все эти годы у нас складывались непростые отношения. Да, все эти годы она относилась ко мне свысока, с презрением, подчас нескрываемым… но факты, на которые я планировал обменять нашу с Ч’айей безопасность — мимо таких не проходят даже самые тупые. Ещё раз изучив Круг Спокойствия, я с удовольствием оценил сделанный выбор. Просторная Саку-Харухейфа прекрасно просматривалась, отгороженная от шума кольцевых трасс высокой изгородью искусственных кустарников. Почти всё её пространство вокруг одноимённой станции «сквозняка» занимали десятки раскладных кресел, столов и скамеек, на которых утомлённые городской суетой хвостатые могли отобедать, передохнуть в бесконечной гонке за наживой, а то и просто вздремнуть. На уровне крыш деловых центров над площадью парило свето-струнное покрывало с бесконечной чередой рекламных роликов. Сквозь его рябь проступали бледное высокое небо и бочки ветростатов на неизменных привязях кабелей. Я нащупал флягу в кармане, но доставать не стал. Убедившись, что готов и больше не помышляю о возврате под землю, двинулся по бежевым плитам. Шёл неспешно, осматриваясь с видом уставшего гуляки, лица не прятал. Кто-то из немногочисленных чу-ха смотрел вслед, кто-то торопливо отворачивался, но большинству (как, впрочем, и всегда) было всё равно. Когда-то, пожалуй, дела и правда обстояли иначе. К Нискиричу действительно присылали видных учёных и зоологов в надежде изучить странного мутанта из дикой пустыни. Пару раз увозили в лаборатории. Брали кровь, слюну, сперму и дерьмо. Несомненно, мечтали запереть в клетке и покрошить на тонкие пластинки. Однако (кто бы там в действительности ни стоял за моей защитой) после ряда очередных тестов и опросов высоколобые крысы неохотно возвращали терюнаши в Нарост, в конечном итоге признав дивергентной формой жизни с правом проживания в гнезде. И вот с тех пор обществу на меня стало по-настоящему насрать. Если, конечно, не принимать на веру истории Данава фер Шири-Кегареты про сорванные попытки похищений Ланса фер Скичиры… Но если это правда, то почему в своё время тварь не побеспокоилась, чтобы на корню сорвать мою принудительную вербовку в проклятый «Голубой Лотос»⁈ Я обошёл площадь по кругу, не заметив ничего подозрительного. Конечно, в этом расчудесном гнезде сюрпризы ожидают на каждом углу, а половина невзрачных гуляк по Саку-Харухейфа могли запросто оказаться подставными йодда, только и ждущими сигнала на мою поимку, но… Мне всё ещё казалось, что самоуверенность и тщеславие известной персоны сыграют свои роли в мою пользу. Тетронов, кстати, тоже заметно не было, что представлялось хорошим знаком. Или же тревожным? В итоге я остановился на южном краю Круга у столика с тремя складными стульями, основательными и массивными, прихваченными к шершавым плитам на короткие цепи. В десятке шагов за спиной изогнулась кустарная изгородь, вокруг выбранного места удачно не отирался ни один чу-ха, ни на лавках, ни за столами. Расстегнув пальто, я уселся лицом на север и поставил рюкзак у левой ноги. Искоса осмотревшись, вновь убедился, что на странного лысого манкса никто и не думает пялиться… Миг спокойствия и относительной тишины показался до того сладким, что я чуть не пустил слезу. Да что там⁈ Под солнечным теплом и в относительном одиночестве площади я мог бы легко задремать, особенно с учётом лютой усталости. Однако ждать и наслаждаться передышкой мне пришлось недолго. Первым делом я услышал неладное, а потом и обернулся: на восточной стороне транспортного кольца снижался блестящий чёрный «Крейс». Его нахальному (с нарушением десятка правил движения) манёвру аккомпанировал вой предупредительных сигналов других фаэтонов и ругань из открытых водительских окон. Шум становился сильнее — богатый фаэт опустился на колёса, подрезал пару менее представительных соседей и припарковался у служебного прохода в стене кустарников (что также было запрещено правилами).