п.4.; г.2; ч.2 Я ещё раз попробовал облизать губы и ощутил лёгкий привкус крови из растрескавшегося уголка. Недопонимание выбивало почву из-под ног, кружило голову и всё отчётливее толкало на совершение ошибки, одной из переменных которой был «Беспощадный росток». — Ты нужен мне, Ланс, — с теплотой добавил Хадекин, прочитав по моему лицу и не позволив в очередной раз осквернить тайную комнату глупым вопросом. — В том числе — согласно моим прогнозам и анализу возможных сценариев развития ситуации, — для получения информации о местоположении ближайшего «Корня». Теперь ты знаешь почти всё. Я могу рассчитывать на союз? Мне показалось, что раздумья затянулись на добрые тридцать минут. На деле же прошло едва ли больше десяти-пятнадцати секунд, после которых я со стоном поднялся на ноги. Молча сунул руку в куб дешифратора и с липким хрустом отодрал взрывчатку от изогнутой стенки. — Прекрасное решение, — мягко прокомментировал фер вис Кри, а его марионетка на экране даже кивнула, точь-в-точь как полноценная бодрая крыса. — Сейчас тебя со всей осторожностью вернут в нору. Знай, что с этой минуты парни из «Диктата» возьмут вас под постоянную и невидимую протекцию, сисадда? Я в курсе, что Нискирич пронюхал про визит доставщиков-криитов в твой комплеблок, но отныне о моём участии в твоей жизни в «Детях заполночи» знать не будут. По улицам не шатайся, еду заказывай с доставкой. Счета Ланса фер Скичиры я деликатно пополню так, чтобы закрыть все финансовые вопросы. Я устало хмыкнул, весть о внезапном богатстве восприняв с совершенно неожиданной эмоциональной пустотой. Ну надо же, теперь я богач⁈ И что? — Отдохни, — продолжал наставления Хадекин, — расскажи подруге всё, что посчитаешь нужным. И обязательно береги мой подарок, Ланс. Я уверен, что она пришлась тебе весьма по душе… Я резко обернулся к угловой камере и вскинул палец в объектив: — Эй, грязножопый, а вот сюда соваться не советую! Вспышка ревности и злости обрушилась на меня с такой остротой, что мгновенно прочистила затуманенную голову. — Хао, Ланс, нет причин хлестать собаку, — мягко согласился Кри. — Поверь, обижать я никого не хотел. А сейчас возвращайся домой. Я дам знать, что делать дальше… Я перевёл дух, поражённый своей реакцией не меньше Диктатиона. Бросил взгляд в светящийся изнутри куб, на мёртвого чу-ха у его основания, на запертую дверь… и снял засов. В какой-то момент с лишней яркостью представил, как внутрь сейчас ввалятся крииты, без слов влепляя в лоб терюнаши пяток фанга… но снаружи лишь действительно оказался вышколенный эскорт. Молчаливые, готовые исполнить любой приказ важного объекта опеки, казоку-йодда фер вис Кри выглядели полной противоположностью сброду, изначально приставленному охранять парк. Помедлив на пороге, я неторопливо натянул и подстроил под ночной мрак верные «Сачирато», а в спину с экрана на дешифраторе вдруг долетело: — Ну, теперь-то ты мне веришь, Ланс? Я усмехнулся, покосился через плечо, дёрнул подбородком: — Теперь я не доверяю тебе чуточку меньше… — И шагнул в коридор из вооружённых бойцов «Диктата Колберга». Мог ли я закончить ночной диалог в кирпичной ловушке дешифратора иначе, не подвергая опасности свою бесценную шкуру и ещё более бесценную жизнь Ч’айи? Ответа на этот вопрос у меня не было, причём ни несколько ночных часов назад, ни сейчас… только свежая рана в боку да кружка остывшей чинги в руке. И девушка, дурманящая и манящая, мирно посапывавшая в моей кровати. Отлепившись от окна, я добрёл до раковины и слил остатки загустевшего отвара. Задумчиво уставился в ближайшее зеркало, пытаясь постичь, что все эти долгие, жестокосердные и одинокие годы где-то рядом (во всяком случае, мне хотелось в это верить) находились такие же, как я. Спящие глубже глубокого, спрятавшиеся от некой катастрофы, загнанные в таинственный «Корень», о котором, кстати, Ч’айя упоминала после первого пробужде… Вибрация гаппи на запястье оказалась такой внезапной, что я чуть не выронил пустую кружку; будто бы звонким ударом шеста по шару-битку тайчо она начисто вышибла из головы все размышления о прошлом, будущем и его секретах, вернула в реальность и вынудила позорно вздрогнуть. Я опасливо поднял запястье к груди, мысленно ругаясь и ожидая худшего. И всё равно, в чьём обличии это худшее явится — нового безумного клиента, Нискирича фер Скичиры со срочным делом казоку, отмороженной Магды или Песчаного Карпа, решившего тоже поговорить по душам и вылить на меня бочку очередной лжи. А может, даже кого-то незнакомого, без разницы, ведь утренние вызовы по определению не могли сулить ничего доброго… Бровь изогнулась, глаз прищурился. Я повторно перечитал данные незнакомого профиля, умело закрытого, при этом со всей очевидностью не входящего в контактные орбиты Ланса Скичиры и даже «Детей заполночи». Мой палец завис над экраном «болтушки». Почти ткнулся в сектор сброса… но уже через миг сонный терюнаши всё же принял решение и дал добро на входящий вызов. Как выяснилось ещё через минуту, решение неверное. Над запястьем сформировался свето-струнный слепок, почти заставивший решить, что меня приглашают стать участником некого группового обсуждения — в полутёмной комнате за большим овальным столом расселись сразу шестеро чу-ха, внимательно уставившихся в камеру гаппи. Обладатель закрытого профиля медленно и молча двинулся вокруг сидящих, но вслед ему головы не повернул никто из наблюдавших. — Ты кто? — спросил я негромко, чтобы ненароком не разбудить Ч’айю. Странная, неестественная в неуловимых мелочах картина посиделок вызывала подспудную тревогу и сбивала с толку. Снимавший застолье на камеру продолжал молчать, с грациозной торжественностью замкнув круг на прежнем месте. А затем подался вперёд и приблизил «болтушку» к морде ближайшей крысы за столом. К моему удивлению, это оказалась самка средних лет. Одетая весьма прилично, но очень уж небрежно, будто второпях… Но ахнуть заставило иное: вся её морда (весьма короткая, довольно распространённой породы из южных районов гнезда), была гладко выбрита, а уши подрезаны ровным овалом. — Тебя не очень-то просто найти, — без единой эмоции произнёс хрипловатый незнакомый голос на другом конце соединения. — Найти-обойти. Все открытые миц-ячейки пересыпают вызов на помощницу, но твоя сучка плохо воспитана и всё утро игнорирует требования потенциального клиента. Мне пришлось попотеть, чтобы обойти переадресацию, сисадда? Попотеть-улететь… Я бросил быстрый взгляд на спящую девчонку и скользнул в глубину пищеблока. — Это шутка? — спросил всё так же тихо, но с нарастающим раздражением. — В таком случае очень глупая. Когда в следующий раз захочешь подразнить терюнаши, попробуй обрить морду крепкому самцу с яйцами до колена, похохочем вместе. А пока всего тебе недоброго, и пусть небо будет обла… Меня оборвали резко и с присвистом: — Вызов-зоввы брошен-шенбро! Я застыл, не отключая гаппи. А, наверное, стоило бы… Камера дёрнулась, наплыла на овальный стол, развернулась и наконец позволила рассмотреть остальных позирующих. Это оказались самки, неподвижные и будто примороженные. Одетые совершенно по-разному, от строгой школьной формы до простенькой робы труженицы грибниц, но все, как одна — с выбритыми мордами и головами. К высоким спинкам стульев их прихватывали узкие кожаные ремни через грудь и живот, схожие браслеты удерживали аккуратно уложенные на столе лапы. Владелец закрытого профиля плавно приблизил «болтушку» к ближайшей чу-ха слева, и теперь мне стало заметно кое-что ещё. Например, заштопанная проволокой пасть. Крупные пуговицы, то ли вшитые, то ли вклеенные в глазницы бедняжки. Нарочито грубые стёжки толстых ниток и наросты запёкшейся крови на купированных ушах… — Ты кто, мразина? — сипло повторил я, не узнав собственного голоса. Был почти уверен, что ублюдок не ответит, но через секунду в моём заушнике прозвучал всё тот же безэмоциональный, чуть хриплый голос: — Говорят, ты призван в мир избавить его от скверны, Ланс фер Скичира? — Незнакомец вздохнул, очень печально и глубоко. — А я на дух не перевариваю гнусную ложь… начинай готовить доказательства. Докажи-покажи. Или будешь вруном. Вруном-щелкуном. Он перевёл фокус камеры на крупный план овального стола, щёлкнул когтем и дёрнул лапой, после чего изображение померкло, а связь оборвалась… Пол пищевого блока под моими босыми пятками стал нестерпимо ледяным. В висках загрохотало, старые раны взвыли. Стараясь не замечать, что пальцы подрагивают, я выбрал в списках основного гаппи профиль Сапфир. Разумеется, девчонка пребывала в своём праве и действительно ничем не была мне обязана. Но так уж в Юдайна-Сити заведено, что любые переговоры проходят через посредников или помощников. Так сложилось и у нас (несмотря на многочисленные шутки и ещё более многочисленные протесты), что все чужеродные вызовы и предложения о работе для Бледношкурого отсекались исключительно через синешкурку, а мою личную ячейку было практически невозможно вычислить… Байши! «Болтушка» Пияны встретила вежливой записью, на которой та сообщала, что сейчас очень занята, никак не может говорить, но после особого сигнала я волен оставить ей любую необходимую информацию. Я встряхнулся и с силой потёр заросшую щетиной челюсть. Ладно, с обходом ячеек Сапфир мы разберёмся позже, в конце концов, предельно секретным мой профиль «мицухи» никогда не являлся. А вот что делать с нарастающей тревогой? Потому что теперь перед внутренним взором стоял отнюдь не кирпичный домишка с тяжёлым кубом дешифратора внутри, а совсем иное: ровно перед тем, как незнакомый псих оборвал разговор, я успел заметить, как у одной самки дрогнули зашитые губы, а лысые надбровные дуги над окровавленными глазами-пуговицами мученически изогнулись… «Ломкая горечь» Куо-куо, мои несравненные! На мицелиумные рельсы правды, честности и непокорности снова возвращается символ отваги нашего любимого Бонжура — Моноспектральная Чапати и её верная команда криминально-аналитической станции «Ломкая горечь»! Доброго вам утра, и пусть этот удивительный день будет наполнен только самыми яркими впечатлениями! О чём же ты хочешь поговорить с нами сегодня, о, Чапати, спросите вы? Особенно после очень странного, очень-очень странного, совсем на тебя не похожего вечернего выпуска? Сейчас узнаете, мои заинтригованные. Кого-то эти новости порадуют, кого-то заставят снова скривить нос. Ведь пока другие мицелисты Юдайна-Сити говорят лишь о грядущих «Состязаниях единения боли и радости», обсуждают коэффициенты ставок, потенциальных лидеров или откровенных слабаков, Чапати вынуждена вернуться ко вчерашней теме… Повторюсь ещё раз — обсуждение чудовищных в своей суровости услуг, оказанных району «Детьми заполночи», ничуть не означает, что Моноспектральная покорно склонилась перед бандитами и забыла о прежде совершённых ими злодеяниях против простых бонжурцев. Однако же… Как я и сказала вчера, нужно уметь признавать правду. И в чём же она, Чапати, спросите вы? А правда в том, что Косоглазый-таки сдержал слово. Моноспектральная не знает, как много её восхитительных обратилось в Нарост после вчерашнего выпуска «Ломкой горечи», но таковые наверняка были… И вот пока просыпающееся гнездо готовило арены для штормбольных поединков, а преданные фанаты своих команд закупались ящиками пенного, чёрно-жёлтые «Детишки» не смыкали глаз и засеивали Бонжур доказательствами своих деяний. Если с утра вы уже побывали на улице, то наверняка видели мёртвых «Шутов», ими украшен едва ли не каждый перекрёсток района. Однако при этом Моноспектральной Чапати и её коллегам из «Горечи» удалось узнать больше!