– Я видел верблюдов. Это верблюды Гасика. А где сам Гасик? Паша слегка вздрогнул от неожиданного вопроса, но быстро взял себя в руки. – Он плохо себя вел, поэтому его пришлось отправить в гости к Аллаху. – Он демонстративно поднял глаза к небу. – Стало быть, вы исполнили волю Аллаха. Ему недосуг заниматься такими негодяями. В последнее время он совсем с ума спятил – ни за что людей убивает. – Взгляд Мухаммеда посуровел. – За это и наказали. И спасли двоих израильтян. Одного он успел прикончить, – продолжил Павел. Караван-баши не спрашивал, как они здесь оказались и с какой целью – в пустыне не принято быть слишком любопытным. Захотят – сами расскажут. Паша, понимая, что караванщики весьма удивлены присутствием израильских офицеров в несвойственном им месте, быстренько состряпал правдивую историю, чтобы всякие недомолвки не омрачали возникших благоприятных отношений. – Так получилось, что мы отстали от своей части, заблудились и набрели на этот оазис… Нам желательно попасть в Аль-Ариш. У канала сейчас непонятно что творится, а в Аль-Арише есть комендатура. Вы ведь туда направляетесь? – Туда, на ярмарку. – Мухаммед кивнул. – Позволите присоединиться к вам? Верблюды у нас свои, и у нас есть чем расплатиться – после Гасика осталось кое-какое наследство. За это вы возьмете нас на временное содержание и дадите денег. Паша выжидательно смотрел на старика. Тому несложно было догадаться, что за наследство осталось от Гасика. – Покажите. Мухаммед отрядил одного из парней. Они вместе с Борисом на некоторое время отлучились и вскоре вернулись обратно с четырьмя здоровенными мешками. Развязав один из мешков и оценив наследство палестинцев, старик вынес вердикт: – Мы согласны. На пару минут он отлучился в палатку, а когда вернулся, вручил Павлу толстую пачку английских фунтов. Когда стемнело, компания стала устраиваться на ночлег: Галю разместили в домике с пресловутым топчаном, Паша с Иданом разместились во втором, а Борис отправился в амбар, где якобы он видел верблюжьи шкуры. Поутру Галя и Боря вышли вместе из одного домика, чем сильно развеселили Павла. После завтрака начали обсуждать перспективы. Паша обратился к Гале и Идану: – Идите прямо к переправе, это километров тридцать, за день управитесь. Документы у вас в порядке, постепенно разберетесь. Можете в качестве транспорта забрать верблюдов. А мы двинемся вместе с караваном в Аль-Ариш. Вопросы, иные предложения имеются? – Имеются. Я пойду вместе с Борисом, – отрезала Галя. – И не надо ничего обсуждать, – добавила она непререкаемым тоном. – Это решенный вопрос. Павел лишь пожал плечами. Идану вернули его «узи», снабдили водой и продуктами и отправили к переправе искать свою часть. Он, не теряя времени, отправился в указанном направлении. Галю усадили на верблюда, чтобы ее голые ножки не покусал кто-нибудь по дороге, и караван двинулся по направлению к Аль-Аришу. Погода была отменная, но Мухаммед предупредил, что надо поторапливаться, ибо приближается период ветров и песчаных бурь. – Птицы волнуются. Они чувствуют. – И караван-баши задрал голову к небу, где беспорядочно металась птичья стая. Аль-Ариш На рассвете Павел внезапно проснулся, вылез из палатки, и странные мысли зазмеились в его голове: «Тихо как-то. Ни шороха, ни звука, ветра нет – полнейший штиль. А вчера поддувало. И позавчера тоже». Он взглянул на небо: «Ни одного облачка. Мир застыл в ожидании перемен. Вроде бы все нормально, а неуютно как-то, тревожно. Затишье перед бурей?» К нему подбежал молодой парень. – Тебя караван-баши приглашает на разговор. – Пошли. – Он двинулся вслед за посыльным. Мухаммед неподвижно сидел у входа в палатку, полузакрыв глаза. Лицо его было напряжено. Голову он замотал платком из грубой ткани вместо чалмы. Услышав хруст песка, караван-баши, не оборачиваясь, жестом предложил Павлу присесть рядом на верблюжью шкуру. – Салам алейкум. – Алейкум ассалам! – Песчаная буря надвигается. Самум. Будем идти весь день без остановки. Наешьтесь впрок, – сказал Мухаммед. – Нужно успеть добраться до скал, там укроемся. Иначе тяжко придется. Буди своих, через пятнадцать минут отбываем. «Я прямо как в воду глядел, – подумал Павел по пути к своей палатке. – Внутреннее чутье сработало». Забравшись в палатку, он ткнул в плечо Бориса. Тот моментально проснулся, потряс головой и уставился на товарища: – Судя по твоей тусклой физиономии, у нас неприятные сюрпризы. – Угадал. Мухаммед сказал, что надвигается песчаная буря. Нужно успеть добраться до скал. Буди Галю. Быстренько перекусим, и – марш-бросок вместе с верблюдами. Через пятнадцать минут уходим. – Павел схватил мешок со снедью и покинул палатку. …Солнце перевалило далеко за зенит, когда вдалеке показались дымчатые контуры скал. – Еще час ходу. Должны успеть, – сказал Мухаммед, вышагивавший рядом с Павлом. Он посмотрел на небо. – Солнце тускнеет… Посмотри назад. Видишь у самого горизонта маленькое черное облачко? Это оно. Нужно ускоряться. Когда достигли скал, торчащих из песка, как малозубая челюсть, солнце заволокло мутной пеленой. Подул ветер, жара усилилась. Павел обернулся: черное облачко превратилось в бурый вал шириной на весь горизонт. Казалось, что оно стоит на месте, но постоянно увеличивается в размерах и пожирает небо. Верблюдов оставили за одной из скал, за другой начали рыть ямы под палатки. – Иначе сдует, – пояснил Борис, усердно работая саперной лопаткой. – А если засыплет, то как-нибудь откопаемся. Давай сюда палатку. Когда все было готово, друзья вышли из-за скалы, замотав себя шарфами и нацепив по рекомендации бедуинов выданные им очки на резинках. На них надвигалась буро-желтая стена. Налетел яростный порыв жаркого колючего ветра, сдирающего одежду. Ветер выл и свистел, заглушая все остальные звуки. Песок хлестал по очкам. Солнца не было видно. Изрядно потемнело. – Пора нырять! – крикнул Борис и рысцой направился к яме, из которой торчала верхушка палатки. «Человек – царь природы. Ну, и где он тут царствует? Глупее не придумаешь выражения», – подумал Павел и бросился вслед за другом. Под монотонный вой ветра быстро уснули, наплевав на разгул стихии. Буря продолжалась весь остаток дня и ночь. К утру ветер поутих. Первой проснулась Галя, она разбудила остальных. Бока палатки вздулись, изрядно засыпанные песком. – Надо откапываться, – заявил Борис. – Пора малую и прочие нужды справлять. – Это точно, – поддержал его Павел, отхлебнув воды из фляги. – И побыстрее. Когда отстегнули вход, в палатку заползла груда песка, оставив вверху небольшой просвет. – Ну вот, не так уж сильно и засыпало, – констатировал Борис, высунувшись наружу. – И так выползти можно. Но там такая муть… И ветерок дует. Видимость ноль. – И сколько нам еще здесь торчать? – спросил Павел, взял лопату и начал отгребать песок от выхода. – А это надо у Мухаммеда спросить, – ответил Борис. – Можно двигаться по азимуту – я у караван-баши компас видел. – Нужны ему твои советы. Павел наконец выбрался наружу и скрылся в песчаной мгле. В путь двинулись утром следующего дня. Ветер поутих и дул в спину, но в воздухе клубились тучи пыли и мелкого песка. Небо не проглядывалось. Но Мухаммед уверено вел караван, невзирая на плохие условия. В отличие от остальных караванщиков Галя ехала верхом на верблюде. Ее переодели в широкие хлопчатобумажные штаны и рубаху навыпуск. С косынкой на голове и собранными в пучок волосами она мало чем отличалась от остальных. И, как все остальные, она стойко переносила все тяготы и лишения караванной жизни. Караванщики равнодушно относились к ее внешнему виду и привычкам – Галя не была мусульманкой. Девушку нельзя было назвать писаной красоткой с обложки журнала, но она обладала симпатичной задорной мордашкой, а стройная фигурка делала ее, как говорят, «ничего такой». И еще в ней звучала какая-то подспудная струна, сквозила привлекательная необычность, притягивающая мужчин. Борис не стал исключением и, по мнению Павла, Галя отвечала ему взаимностью. Молодые бедуины украдкой поглядывали на девушку, но на большее не решались – боялись Звягинцева. Караван все шел и шел, рассекая еще не до конца осевшую песчаную муть. До Аль-Ариша оставалось два дня пути… Когда добрались до пригорода, компания тепло попрощалась с Мухаммедом и, помахав рукой остальным, направилась в глубь города. Карабины подарили бедуинам, себе оставили только пистолеты. Вереница верблюдов зашагала дальше вдоль окраины. В закованных камнем улицах периодически появлялись узкие боковые проходы с буйной зеленью в глубине. Они свернули в один из них и попали в пальмовую рощу. Павел глубоко вздохнул, задрал голову и воскликнул: – Почти что рай, только яблок не наблюдается! И морем пахнет. – А мне яблоки и не нужны – у меня Ева имеется в наличии. – Борис приобнял Галю и тут же осекся, вспомнив про Элис. – Не бери в голову, – спокойно ответил Павел. – Живи без оглядки, это только моя болячка. Они присели на каменную скамью. – Что дальше? – задал резонный вопрос Борис. – Не будем же мы вечно мотаться по свету, как агасферы. Надо куда-то причаливать. – Море рядом, сто путей – сто дорог. – Павел вынул сигарету и закурил. – Да нет никаких дорог! – возмутился Борис. – Ты еще можешь куда-нибудь пристроиться с израильскими документами, а я куда? Везде буду под колпаком. Соцстраны меня тут же сдадут в Союз, а другие станут клеймить меня предателем родины. Знаем, проходили! Одно сладкое предложение мне уже сделали. – Не гони лошадей. Отдохнем пару дней и подумаем. Денег у нас полно. Ладно. – Павел поднялся на ноги. – Пойдем морских гадов отведаем (здесь мясо не в чести). Мы сюда с Элис приезжали на экскурсию на кораблике. На побережье полно кафе и отелей. Поедим, поселимся. И Галю надо переодеть – бедуинка, мать ее! А нам лучше в израильской форме ходить. Так безопаснее. Если только на военный патруль не нарвемся. Все, погнали!