– Как она? Муж прошел в душ, включил воду. – Необычно умиротворена, Василек. Если бы не смущающие обстоятельства, я бы не желал для нее лучшего брака. Ты уже принимала душ? – Нет, – проговорила она растерянно. – Иди ко мне. Королева сняла пеньюар, сорочку. Мысли разбегались. – Спасибо, – пробормотала она, обнимая мужа под струями горячей воды. Взяла мыло, провела по его груди. – Теперь я хотя бы могу действовать без сомнений. Распоряжусь, чтобы связались с Дармонширом, надо решить этот вопрос. Как ты добрался туда? – Четери отнес от телепорта на границе, – Байдек тоже потянулся за мылом, за мочалкой. Пробежался ладонью по спине супруги. – Лететь совсем недолго. – И опасно, – все же не выдержала она. – А если бы тебя похитили? – Ну что ты, – проговорил он серьезно. – Здесь во дворце брат Владыки и с ним еще четырнадцать драконов. Даже если не принимать во внимание мое чутье, кто бы рисковал ими? Гости очень легко превращаются в заложников, доступа за щит дворца у них нет, я усилил охрану. Повернись, Василина. Она послушно отвернулась к стенке, пока Мариан натирал ей спину, подробно рассказывая о встрече. После – так любимые им ягодицы, то ли намыливая, то ли поглаживая их. И ноги. Когда Василина повернулась обратно, глаза его блестели. И она, улыбнувшись, взяла из рук мужа мочалку и провела ею по широкой груди. Такие совместные минуты словно возвращали королеву в те времена, когда ей нужно было быть баронессой, хозяйкой его дома, матерью его детей, а главное – его женой. Они успокаивали, скрепляли их семейный мирок и позволяли ей не сойти с ума от груза ответственности. Корона короной, а когда муж говорит «иди ко мне» – она идет. Подождет корона. И страна подождет. Рабочий день начался после спешного завтрака, с распоряжений помощнице, встреч с придворным магом и начальником разведуправления, министрами и продолжился переговорами с драконами. Но теперь в Синем зале присутствовали не только Мариан, но и премьер Минкен, и министры иностранных дел и обороны, и целая толпа помощников. Василина сильно переживала среди такого количества внимательно слушающих ее мужчин, и тем тверже был ее голос, хотя руки холодели и опять влажной становилась спина. – Четери, – проговорила она мягко, когда все собрались, – я благодарна, что вы помогли организовать встречу моего мужа и сестры. Это поможет нам сэкономить время. Я отдала распоряжения о предоставлении вам телепорта, сопровождающих магов и инженеров. К вечеру элементы арки подвезут сюда, но есть проблема: господин Кляйншвитцер заверил нас, что они слишком громоздкие для переправки через дворцовый телепорт. – Не беспокойся об этом, огненная госпожа, – Четери старался не улыбаться очень откровенно – так интересно было наблюдать за повелительницей Рудлога, изо всех сил играющей свою роль. – Я отнесу их в Истаил. Могу ли я просить тебя о второй арке? Для Тафии. Василина задумалась на мгновение, кинула взгляд на министра обороны. – В военном резерве еще есть, – коротко рапортовал тот, – но нужно расконсервировать, проверить работоспособность. Потребуется еще день. И день на установку в Песках. – Я вернусь за вторым, – согласился Четери. Василина посмотрела на помощницу – та понятливо записывала распоряжение. – Если все пройдет удачно, – Ветери, с его тонким лицом и способностью находить подход к любому собеседнику, у рудложцев вызывал очевидно больше доверия, чем прямолинейный Мастер клинков, – то сразу после установки телепорта в Истаиле мы отправим посольства к государям соседних стран. С его величеством Инландером Владыка поговорит лично. Остальных известим о браке между ее высочеством Ангелиной и Владыкой Нории и пригласим на обряд принесения даров Богине. Обязательно подготовим сообщение для жур-на-лис-тов. Василина кивнула, встретилась глазами с братом Владыки, Энтери, – он все больше молчал и улыбался ей ободряюще. Королевской пресс-службе еще предстояло деликатно объяснить народу, куда подевалась старшая принцесса Рудлог. И после новости в Пески рванут все репортеры мира, и не остановит их ни отсутствие дорог и электричества, ни страх перед драконами. Так что итоговое заявление должно остаться в ведении Песков. – Еще один важный вопрос, господа. Надо наладить грузоперевозки между нашими странами. Ангелина написала, что у вас была старая дорога, которая проходила по побережью между Милокардерами и морем и соединялась с дорогой Рудлога. Сможет ли по ней идти грузовой и легковой транспорт? – Мы, увы, не знаем, каково ее состояние сейчас, – с сожалением откликнулся Ветери. – Нужно пробовать. – Проще всего сейчас для торговли приспособить ваши портовые города, – вступил в беседу Минкен. – Флот у нас есть, крупногабаритные грузы – телефонные вышки, например, – лучше доставлять на кораблях. Даже если сухопутная дорога сохранилась, вряд ли она отвечает современным требованиям. Да и не выдержит одна трасса необходимый поток. Нужна железная дорога, но ее быстро построить не получится. Остается только вода. И они надолго углубились в предварительное обсуждение первых поставок в Пески, о которых просила Ангелина в своем письме. Не по-сестрински уже – с заключением контрактов, оплатой, приглашением специалистов. Потом, конечно, все это будет оформлено договорами, обговорено профильными комитетами. А сейчас нужно хотя бы обозначить поле деятельности. Драконы часто останавливали беседу, не смущаясь, вежливо просили уточнить отдельные слова – и встреча затянулась до обеда. Расходились все уставшими, но удовлетворенными. Минкен подсчитывал будущую прибыль и тихо радовался разумному поступку старшей Рудлог – не ошибся он в ней, и вряд ли она могла лучше послужить стране. Министр обороны думал о том, что нужно бы пощупать магами Стену Песков и сделать хорошие спутниковые карты, министр иностранных дел – что стоит оставить дипкорпус в Теранови, пока в столице Песков не наладят инфраструктуру. Предстояло много работы. А драконы дождались, пока встанет королева, поклонились ей. – Могу ли я показать сородичам город? – поинтересовался Энтери. Василина немного смутилась, посмотрела на Мариана. – Я распоряжусь, чтобы придворный маг дал вам допуск за щиты, – под понимающим взглядом Чета проговорил он невозмутимо. – Вам предоставят машины, водителей и охрану. – Мне не нужно охраны, – усмехнулся Четери. – А вот от автомобиля не откажусь. Пока мои братья будут развлекаться, я должен выразить свое уважение родителям жены. И, – задумчиво протянул он, – решить еще один вопрос. 17 января, вторник, Инляндия Люк Дармоншир Лорд Лукас Дармоншир с каждым днем становился все мрачнее и раздражительнее. И было с чего: мало того, что он умирал от скуки, так и по ночам творилась какая-то ерунда, заставляющая его серьезно беспокоиться о своем здоровье и психике. Началось все через сутки после возвращения герцога из Блакории. Как раз после того, как Люк, помаявшись от безделья и странной тревоги, почти осязаемо покалывающей кожу, выехал на «Колибри» покатать по пригородам Лаунвайта. И два часа спустя обнаружил себя на полпути от столицы к Дармонширу, среди унылых туманных полей. Справа уже блестело тонкой полосой туманное свинцовое море. Солнце играло с тучами, то выпрыгивая в просветах и ослепляя водителя, то прячась и уступая место косому ледяному дождику. Дождь делал снег черным, превращая его в кашу, дождь пропитывал инляндские и траурные флаги на префектурах маленьких городков, мимо которых проносился Люк. Инляндия погрузилась в недельную скорбь. Смерть королевы Магдалены оказалась неожиданной и лишь добавила кусок в складывающуюся головоломку. Интересно, не его ли величество Луциус поспособствовал скоропостижной кончине супруги? Солнце в очередной раз выглянуло, залило унылый загородный пейзаж золотом, высветило дорогу до горизонта, заиграло на ледяном крошеве, набегающем на пустынные мокрые пляжи. Скоро в Инляндию придет весна, и тогда все покроется желтоватым и зеленым пушком, и седое море перестанет бросаться на берега штормами, снова станет лазурным. И можно будет взять яхту, в очередной раз выкрасть Марину… Люк выругался, ударил ладонями по рулю. Тут же заныло плечо, напоминая о настойчивом пожелании Байдека жениться, снова будто электричеством начало потряхивать тело и до безобразия захотелось позвонить принцессе, сорвать с работы, заставить приехать, довести до храма и предложить очередную авантюру. С ее безрассудностью Марина могла бы и согласиться. Люк уже не выносил ее работу, мешающую их встречам, раздражался из-за того, что нужно было учитывать мнение ее родных, и совершенно беспросветно утопал в нежности, когда они созванивались или обменивались сообщениями. – Скажите мне, ваша светлость, – иронично проговорила она в один из первых после их расставания разговоров, – известно ли вам, что такое предохранение? Или вы решили рискнуть и стать отцом? Он с досадой пощелкал зажигалкой. Забыл, конечно же, забыл. Слава Тандаджи, ничего не упускающему. Надо будет ему в благодарность, что ли, запас дурман-травы обновить. – У меня капсула вшита, Мариш. – Прекрасная новость, – в ее голосе читались облегчение и смех. – Но я все же куплю серьгу. А то я уже представила себе, как через девять месяцев у меня появляется младенец с дурным характером, умноженным на два. Люк тоже представил и понял, что не готов в ближайшее время делить ее ни с кем. Ни с семьей, ни с младенцами. Когда спадет безумие, может быть. Если спадет. Три дня в горной хижине ничуть не утихомирили его желание – наоборот, только раздразнили. Ему было мало. Он хотел всё. «Колибри» пела под руками, и мелькнула шальная мысль вжать педаль сильнее и доехать до Иоаннесбурга. Снова поселиться там. Ближе к Марине. Но смысла не было, наличие телепорта уравнивало любые расстояния. К тому же, поселись он хоть у стен дворца, это никак не решит проблему. Люк никогда не отказывал себе в исполнении желаний. Сейчас он желал, чтобы Марина была с ним. В его постели по ночам, в его руках утром, в его доме вечерами. Чтобы каждый раз, как возникала потребность в ней, он мог взять и утолить голод. Эгоизм? А что в этом плохого? Чертовы условности, договоренности и прочая светская шелуха! Впрочем, его бы не остановила и сотня договоренностей и обещаний – но Марина просила подождать. И он ждал. И сверхъестественным своим чутьем понимал, что сейчас тот хрупкий момент, когда нельзя давить, нельзя подталкивать к решению, иначе Марина воспротивится и все усложнится еще больше. Его секретарь Майки Доулсон каждый день связывался с помощницей Ангелины Рудлог, чтобы узнать, когда жених и невеста смогут встретиться, но ответ всегда был нейтрален: ее высочество еще не вернулась из деловой поездки в Йеллоувинь и, к сожалению, в графике своем не может выделить ни минуты для встречи. Телефон старшей Рудлог молчал. Объяснение откладывалось, хотя срок их договора уже почти истек, и Люк буквально заставлял себя не сорваться в Йеллоувинь, чтобы найти ее там и поговорить. Море справа уже придвинулось ближе и теперь расстилалось широким белесым волнующимся полотном – еще чуть-чуть, и поглотит нитку дороги. Впереди крюком выдавался нависающий над волнами и туманом брызг мыс с тяжелым обледенелым маяком, мигающим красным. А влево от дороги уходила широкая каменная стена, очерчивая границу герцогства. Здесь начиналась система фортификаций Дармоншира. Люк проехал дальше и вернулся, свернул к ближайшему форту, решив посмотреть, многое ли изменилось там с детских лет. Комендант гарнизона, седоусый грузный полковник Фрост, встретил владетеля земель и своего непосредственного командира с тревогой и удивлением. Но уже через полчаса, уяснив, что его светлость в военном деле разбирается и приехал без намерения вмешиваться в работу, с удовольствием показывал и быт гарнизона, и смену патрулей, и как осуществляется связь с соседними фортификациями. И даже лично сопроводил на высокую дозорную башню, откуда открывался все тот же унылый вид на поливаемые дождем поля, леса и близкое море. Разбавляли этот вид только тщательно поддерживаемый оборонный вал и ров, засаженный кустарником, да видневшаяся система окопов и блиндажей. – Учения проводим, ваша светлость, – объяснил Фрост. – Нужды нет, да в этой слякоти бойцам только дай заскучать – сразу же пойдут драки и самоволка. А лопата в руках на валу или во рву любую скуку выгонит. Люк усмехнулся: дисциплинарные приемы у всех военных одинаковы. В поддержании вала действительно не было нужды и система фортификаций давно уже изжила себя, но в Инляндии были сильны традиции. Если предки построили, отчего бы не использовать? С комендантом они пообщались очень оживленно: оказалось, что Фрост знаком с преподавателями в его училище. И перед тем как попрощаться и уехать, Люк попросил составить список требуемого для гарнизона и передать в замок Вейн. И пообещал приехать еще. Когда красная спортивная машина взревела, засияла фарами и в сумерках понеслась по дороге вдоль стены, полковник Фрост набрал коменданта следующего форта и в самых дружеских выражениях посоветовал ему проверить, все ли в порядке в гарнизоне. Потому что он практически готов побожиться, что не более чем через двадцать минут к ним заглянет новоявленный и очень въедливый герцог Дармоншир. Люк доехал до замка Вейн уже в темноте. Пребывание среди солдат и офицеров встряхнуло его и успокоило: всё же в армии все проще, прозрачнее и спокойнее. Герцога уже ждал отличный ужин, от которого он пришел почти в блаженство: утиная грудка под маринадом, запеченный паштет, глазированные овощи. Так что лорд Лукас с удовольствием выпил бокал вина и лег спать. А утром встал похмельным, агрессивным и измученным, потому что тревожное покалывание, не дающее сидеть на месте со вчерашнего дня, усилилось, стоило ему только сомкнуть веки и начать уходить в сон. Усилилось до вполне осязаемого, болезненного – то, что казалось очередной потребностью в адреналине, переросло в выбивающие слезы судороги. Его словно на дыбе всю ночь растягивали: сокращались мышцы, болели суставы и жилы, перед глазами мерцали белые пятна, и все это – под мелкую лихорадочную дрожь. Боль была необычной – а ему ли, ломавшему и отбивавшему все, что можно, не знать все оттенки боли? Простыл, вероятнее всего, или просто надорвался. Или его нагнал откат после последних событий с Дьерштелохтами. А может, кулаки Байдека не прошли даром. «Стареешь, Кембритч». Люк несколько раз вставал среди ночи. Принимал горячий душ – становилось легче, но ненадолго. Закидывался обезболивающим. Курил. В конце концов не выдержал: взял бутылку из бара и напился. Виски притупил ощущения, расслабил тело, и к утру герцог забылся глубоким алкогольным сном. Вызванный днем виталист осмотрел его, недоуменно пожал плечами. – Простите, ваша светлость, но, если не учитывать абстиненцию, вы совершенно здоровы. Я бы даже сказал, показательно здоровы. Люк мрачно пошевелил плечами. Не было даже отголоска боли, и руку больше не хотелось беречь. Даже дышалось как-то легче.