– А если я предложу тебе место придворного мага при своем дворце? Или, если пожелаешь, у Нории, Владыки Владык? – Матвей посерьезнел, задумался. – Нории не смотрит на возраст, только на умение, а я вижу, что ты силен. Заниматься со мной можно по утрам и вечерам. Придется трудиться, но и оплата велика. У тебя будут свой дом, почет, уважение, и родные твои заживут в достатке. А сколько у нас прекрасных женщин, жадных до ласки! На последнем предложении Ситников оценивающе посмотрел дракону в глаза и с сожалением качнул головой. – Нет, не могу. Я хочу служить здесь. При дворе. – Неудивительно, – с легкой иронией сказал Четери. – Скажи мне, потомок Лаураса, а если эта красная девочка, Алина Рудлог, переедет в Тафию, станешь ты моим учеником? Ситников вскинулся и тут же заставил себя успокоиться. – Она не переедет. – Думаешь, любишь ее? – проницательно спросил Чет. Ситников сжал кулаки и вздохнул. – Я пойду, пожалуй. Вы не обижайтесь. Но вы мне никто, и дел я иметь с вами не хочу. Я пойду, чтобы тетю с дядей не расстраивать. Светку проведать буду рад, если разрешите, но это все. До свидания. – Он направился к двери, из-за которой раздавались шаги, шуршание и звуки льющейся воды из ванной – видимо, родители Светы решили наполнить все найденные вазы. – Остановись, – с металлом в голосе приказал Четери, и было в его тоне то, что заставляет всех, кто когда-либо служил в армии, подчиняться приказам старшего по званию. – Сядь, потомок Лаураса. Я должен был давно тебе это рассказать, но другим был занят. Да и откуда ж мне знать, что Рудлоги больше гвардию не привязывают и тебе ничего не известно? Послушай меня, а потом, если захочешь, уйдешь. Матвей сложил руки на груди и выпрямился у двери, хмуро глядя на дракона. Но не сел. – Ответь, – продолжил Четери, – кто-то из твоих предков, кроме Марка, служил в королевской гвардии? – Никто, – буркнул Ситников, – я и про него-то не знал. Чет покачал головой. Удивительно. – Скажи мне про эту девочку, Матвей. Ты чувствуешь, когда ей страшно или больно? Все время думаешь о ней, и единственное желание, когда она рядом, – защитить? Матвей хмуро молчал, и только лицо краснело то ли от злости, то ли от смущения, и на шее вздувались гневные жилы. Совсем не юноша стоял на этой кухне – огромный и мрачный мужик, надеющийся дослужиться до чуда. Получилось же у северянина Байдека? Почему не может повториться с южанином Ситниковым? – До встречи с ней ты общался с кем-то из Рудлогов? – Нет. – А увидел – и жить без нее не можешь, да? Что бы ни попросила – выполнишь. Если скажет из окна прыгнуть, тут же прыгнешь, правда? Жизнь положишь, а сделаешь. А счастливее всего, когда рядом находишься. – Ну и что? – мрачно высказался Матвей. – Вам-то что? – Я вижу на тебе привязку, – охотно объяснил Четери, сочувственно глядя на собеседника. – Видимо, так проявилось наследие Лаураса, и она передалась с кровью предков. Встреть ты первой любую другую из сестер Рудлог – ощущал бы то же самое. – Врете? – очень спокойно поинтересовался Ситников. Чет покачал головой. – Нет. Семикурсник испытывающе посмотрел на него, так же спокойно потребовал: – Расскажите мне про привязку. – У Рудлогов существовал старый обряд, – пояснил Четери. – Время было такое, что верности добивались страхом и ритуалами, Матвей. Много столетий подряд в личную гвардию короля со всей страны отбирались юноши высокого роста и огромной силы. Их было немного – два-три десятка, лучшие воины, самые преданные, самые умелые. Росли они вместе с будущим королем, и каждый год наследник поил их своей кровью под слова привязки-клятвы, которую произносил господин и повторял его воин. Кровь не только делала их верными, но и меняла: давала ярость в бою и силу, укрепляла кости и плоть. Их считали неуязвимыми – потому что выживали они там, где другие бы погибли. Бывало у тебя такое? – Бывало, – с неохотой кивнул Ситников и с силой, расстроенно потер широкой ладонью лицо. – Но я ведь не пил Алинину кровь. – Но случалось, – продолжил Четери, – что у детей тех, кто служил в гвардии, привязка к кому-то из семьи Рудлог проявлялась без ритуала. Поэтому со временем стали в гвардию брать только потомков тех, кто уже был привязан. Их тоже поили кровью – и с каждым поколением связь крепла. А вот почему после войны Седрик не продолжил традицию для своего старшего сына – то мне неизвестно. Может, оставил женам и матерям сыновей в утешение за то, что весь гвардейский отряд погиб на войне. – Почему погиб? – Матвей явно думал о чем-то другом и все хмурился и сжимал зубы. – Я их убил, – с легкой горчинкой отозвался Четери. – И моего прадеда? – И его, – согласился Чет, отошел от подоконника, взял бутылку вина и хлебнул прямо из горла. – Война была. Протянул бутылку Матвею. – Помяни, раз языками поминаем. Ситников выпил и поставил вино на стол. – Вы можете снять эту привязку? – Нет, – покачал головой Четери. – Только тот, с кем возникла связь, или тот, кто занимает трон. Но я ритуала разрыва не знаю, и знает ли его эта девочка – вот вопрос. – А если это не привязка? – разумно поинтересовался Матвей. – Если вы ошибаетесь, и это мое… настоящее? – Ты ее хочешь? – прямо спросил Чет. Матвей помрачнел. – Она еще маленькая, Четери. – У нас такие маленькие пятьсот лет назад уже по двое детей имели. Все очень просто: либо ты волнуешь ее, и она волнует тебя, либо нет. Ситников сам потянулся к вину, сделал несколько глотков. – Положим, – проговорил он размеренно, будто лекцию читал, – кровная связь существует и влияет на меня. Но ведь она должна периодически вступать в противоречие с моими желаниями, если ее задача – выгода другого человека. А я ничего такого не ощущал. Значит, либо ее нет, либо она не страшна, так как желания, которые продуцирует кровная связь, совпадают с моими. – Долго и умно, но правильно, – усмехнулся Чет. – А может, все из-за того, что принцесса тебя кровью не поила и ритуал не проводила. А может, связь со временем усилится. Или рассосется. Так что разберись с этим, молодой Лаурас. Пойми, где ты, а где влияние крови, чтобы ты мог сделать свободный выбор. – Черт, – с тоской пробурчал Матвей и потер затылок ладонью, с недоумением посмотрел на руку и гулко стукнул кулаком по стенке кухонного шкафа. В нем задребезжала посуда. – Лучше бы вы мне ничего не говорили. Это самое доброе, что сейчас есть в моей жизни. Самое светлое. А вы свели это к какому-то навязанному инстинкту опеки. И что, по-вашему, я теперь буду избегать Алинку? – Ты – не будешь, – улыбнулся Чет с пониманием. – Для тебя это ничего не меняет, да? – Да, – буркнул Ситников и сделал еще глоток. Передал бутылку Чету, сел рядом, и они некоторое время молча пили. Потом дракон заговорил: рассказал о том, как попал к нему долговязый и удививший его Марк Лаурас, как упорно он учился и как гордился им учитель, как встретились они на поле боя – каждый со своей стороны – и что пообещали друг другу. – Марк вернулся к Седрику после обучения у меня, – с той же царапающей горечью и гордостью проговорил Четери. – Вернулся после приказа, но не потому, что не мог отказаться. Техники дают контроль над телом и разумом, подчиняют плоть и дух воле. Но он был честен и приносил клятву. И вернулся, потому что клялся служить, а не потому, что кровь позвала. И на бой со мной вышел не потому, что защищал короля, а чтобы остановить войну. Ты – истинный Лаурас, молодой Матвей. И, будет существовать привязка или нет, ты все равно останешься с этой девочкой. – Да. – Я понял тебя. Думай. Я не могу разорвать кровную клятву, но я могу научить тебя очищать сознание и контролировать разум. Решишь идти в гвардию – иди, но я обяжу тебя приходить ко мне дважды в день учиться, пусть мне придется связывать тебя, как барана, и утаскивать в Тафию на плечах. Хотя это баловство, конечно, тебе надо ставить мышцы, руки, ноги, гибкость, учить ритму… днями и ночами. Но пусть. Решишь – иди служить Рудлогам. А если надумаешь все же переехать в Пески, знай, что тебя там ждут. Ты ведь можешь построить ко мне Зеркало? – Надо пробовать, – обстоятельно и задумчиво ответил Ситников. – На неделе попробуй, – посоветовал дракон, – сейчас все равно никто не может. Приводи семью. Пусть пока хотя бы на выходные приходят. Вас будут ждать дом и содержание. – Не нужно денег. – Не спорь, – строго сказал Чет, – я задолжал Марку пять веков назад. Я тоже связан с тобой, Матвей, клятвой. Деньги не освободят меня от нее. – Не нужно, – упрямо буркнул Матвей. – Отработаешь, – коварно предложил Чет, – если мне понадобится твоя помощь – обращусь. Ситников угрюмо сверкнул глазами, опустошил бутылку и встал. У двери оглянулся. – Светке привет передавайте, – проговорил он. – Я приду. Посмотрю. Мастер клинков проводил его взглядом, послушал, как будущий ученик гулко прощается с родными, подумал – и залез на полку за тарелкой, чтобы положить себе из пузатенькой голубой кастрюли наваристого мясного борща. Пусть родители порадуются. А потом – сразу во дворец. Глава 8 20 января, пятница, Иоаннесбург Марина