«Это хорошее письмо, — успокаивает меня Дах. — Но ты должна сказать ей, что это не ловушка». Я хмуро смотрю на него. — Э-э, так ты хочешь, чтобы я написала внизу: «П.с. Это не ловушка?» Мне кажется, это звучит не очень. «Почему?» — Увидев это, она как раз-таки и подумает, что это ловушка. «Но ты же сказала ей, что это не так». — О, ты милый невинный дракон, — говорю я ему, качая головой. — Просто положись на меня в этом вопросе. Ей придется довериться мне. — Я кладу бумагу обратно в конверт и переворачиваю его, чтобы показать надпись «ЭММА» на лицевой стороне. — Я надеюсь, она сможет. «Ты взволнована тем, что эта женщина придет в гости». — Да. — Я улыбаюсь ему. — Думаю, это отчасти искупление за кражу ее дома, а отчасти желание иметь друга — девушку. Я скучаю по Эми и Клаудии. Это забавно, потому что тогда, в Форт-Далласе, мы жили в задней части старого школьного автобуса. Мы сняли сиденья и продали их, но все равно было немного тесно. Раньше я жаловалась, что ни на минуту не была одна, и мечтала о том, чтобы у меня было собственное жилье, но потом они исчезли, и я поняла, что одиночество — это, наверное, худшее, что может быть. «А потом я оставил тебя одну на много дней, когда пошел забрать человека-разрушителя чужих рук, — глаза Даха снова становятся черными. — Я сделал тебя несчастной». — Ты не можешь быть рядом со мной весь день и каждый день, — говорю я ему, протягивая руку и лаская его плечо. — Ты должен охотиться. Я знаю это. И да, поиск Тейта, вероятно, был не лучшим использованием твоего времени, но это произошло из лучших побуждений. Я знаю, что мне следует научиться быть более независимой, но я люблю компанию. Я ничего не могу с этим поделать. «С тобой все в порядке. — Его глаза мерцают глубоким золотом. — Ты совершена во всех отношениях». Я дрожу от бури эмоций в его мыслях. Мне ясно, что он жаждет снова заняться сексом. Я тоже, но меня это также немного беспокоит. И не по тем же причинам — прошлая ночь была так хороша, что больше так хорошо быть не может. Может быть, это случайность, и я беспокоюсь, что не смогу дать ему повторное удовольствие. Я не хочу возлагать большие надежды только для того, чтобы они снова рухнули. Так что я тяну время. Но теперь у меня есть действительно веская причина для этого. — Я знаю, ты сейчас думаешь о пикниках, — говорю я, и его мысли вспыхивают похотью. — Но если Эмма придет в гости, нам так много нужно сделать. «Сделать?» — Да! — я лучезарно улыбаюсь своему дракону. — Мы устроим барбекю, и нам нужно подготовиться. Глава 27 ДАХ Остаток дня моя милая человеческая пара одержима тем фактом, что другой человек, которого мы выгнали, придет поесть с нами. По крайней мере, это то, что я улавливаю из разрозненных мыслей Саши, когда она что-то записывает, чтобы собраться с мыслями, и подводит итоги своих запасов еды. Она еще больше взволнована, когда на следующее утро записка, которую она оставила, исчезает. Это говорит ей о том, что человек получил ее сообщение. Теперь единственное, что нужно сделать, это подождать и посмотреть, появится ли этот человек. Разум Саши — это шквал возбуждения. Она говорит мне, что хочет, чтобы все было «идеально», поэтому я толкаю странное металлическое приспособление под названием «корзина для покупок», пока она собирает вещи. Ее мысли сосредоточены на человеческой Эмме, но я знаю, что многое из этого — отвлекающий маневр. Она отвлекается на меня и на спаривание, которое у нас было прошлой ночью. У нее много запутанных мыслей по этому поводу, и она не хочет, чтобы я знал, что она встревожена. Поэтому я притворяюсь, что ничего не замечаю, и пока оставляю ее в покое. Моя Саша слишком сильно волнуется. Я думал, что, спарившись с ней, я смогу избавить ее от всех страхов, но у нее появились новые. Думаю, потребуется время, чтобы моя пара освоилась со своей связью. Это ново для нее, и не похоже, чтобы это было чем-то общим для людей. Так что ей понадобится время, чтобы приспособиться. Я дам ей время. А если она захочет, чтобы дурно пахнущий человек пришел и навестил ее? Я буду терпеть это зловоние. Саша поднимает маленький, ярко раскрашенный пакетик. — Смотри! Клубничный лимонад! Мы обязательно сделаем это! Эмме это понравится. — Она добавляет его в корзину, а затем барабанит пальцами по губам, размышляя. — Теперь нам нужен сахар. И кувшин. Я беру пакет и с любопытством нюхаю его. Пахнет… фруктово. Знакомо. «Это то, что ты наносишь на волосы, когда моешься?» Ее глаза расширяются, а затем она хихикает. — Нет! То лишь шампунь. А это напиток. Есть ли разница? Я позволяю ей взять его из моих рук и ничего не говорю, пока она продолжает наполнять свою тележку множеством товаров. Я хочу сказать ей, что она ожидает одного человека, а не дюжину, но я не буду портить планы моей Саши. Если она захочет швыряться подарками в этого человека, я не скажу ни слова. Возможно, это человеческий обычай. — Разница определенно есть, — говорит она мне, а затем добавляет в корзину еще одну вещь. — Мне нужно, чтобы ты первым делом отправился на охоту утром, пока я готовлю наше барбекю. «Охота?» Теперь мне любопытно. — Да, и ты не можешь это есть. «Тогда зачем мне охотиться?» — Ты принесешь это обратно, чтобы мы могли приготовить его на огне. Это называется барбекю, как я и писала Эмме. — Ее улыбка ослепительна — она так взволнована этим. Кажется жестоким держать во рту живое животное только для того, чтобы зажарить его до смерти у нее на глазах, но если это то, чего желает моя пара… Она бледнеет, уловив мои мысли. — Боже, нет. Не так! Ты можешь вернуть его мертвым. — Она прикладывает руку ко лбу. — Возможно, это барбекю — не очень хорошая идея. «Я предлагаю тебе пойти со мной на охоту. Так я буду знать, что взять и что с этим делать». Похоже, она особенно заботится о том, как я должен обращаться с этой едой, и я не хочу разочаровывать ее в ее любопытном человеческом ритуале. Саша морщит нос. — Может быть, это будет к лучшему. Или, может быть, нам стоит просто отказаться от этого… Она выглядит такой разочарованной, что мне становится за нее больно. «Если ты хочешь, чтобы я принес мертвых животных, не съедая их, я сделаю это, клянусь. Я принесу тебе дюжину». На ее лице расплывается очаровательная улыбка. — Это самая милая вещь, которую ты когда-либо говорил, Дах. Я думаю. — Она пожимает плечами и изучает полки рядом с нами. — И нам нужно только одно мертвое животное. Лучше добавить еще кое-что из этой дряни. — Саша выглядит обеспокоенной, а затем поворачивается ко мне. — Как ты думаешь, она придет, Дах? Что, если она не захочет иметь с нами ничего общего? «Человеческая самка придет, — говорю я ей. — Я пойду и выслежу ее, если она этого не сделает». САША На следующий день я нервно сижу за столиком для пикника у входа в магазин и жду. Мы перетащили набор для патио из сильно заросшего садового центра магазина сюда, на парковку, и большой зеленый зонт закрывает стол от солнечного света. Я приготовила розовый лимонад, хотя льда нет, и пакетик сахара, который я нашла, был одним затвердевшим куском. Есть пакеты с чипсами и крекерами, и я даже нашла несколько пакетов с печеньем «Орео», которые не были разорваны. Было нетрудно догадаться, что Эмма пристрастилась к сладкому — прилавки с конфетами и печеньем в магазине были почти пусты. Я принесла несколько лакомств в надежде соблазнить ее, а также последнюю банку «спрея для оленей» на полках. Дах ждет на соседнем сиденье, почесывая спортивные штаны, которые я заставила его надеть. На мне новое платье, а мои чистые волосы заплетены в корону на макушке для этой вечеринки. Я чувствую себя привлекательной, готовой развлекать, кормить и просто разговаривать с другим человеком, который знает ту же ситуацию, в которой была я. И я беспокоюсь, что мой гость даже не появится. Прошла большая половина дня, и я знаю, что Эмма получила сообщение. Это просто зависит от того, доверяет ли она мне — нет, поправка, доверяет ли нам — настолько, чтобы прийти. Я пойму, если она этого не сделает, но я все равно буду разочарована. Дах ерзает на своем стуле рядом со мной. Я знаю, что он расстроен из-за одежды и чувствует мою нервозность. Я заставляю его ждать, чтобы получить «мясную» часть блюда, пока не появится наш гость. Мне не нравится мысль о том, чтобы часами сидеть рядом с мертвым животным, ожидая, когда его приготовят. «Она будет здесь, — говорит мне Дах. — Будь терпелива». Я посылаю ему нервную улыбку. «Почему ты так уверен?» «Потому что я чувствую ее зловоние на ветру». — О! — я нервно провожу рукой по волосам. — Это замечательно. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не вскочить на ноги и не побежать за Эммой в тот момент, когда она появляется на дальнем краю парковки. Бросившись на нее, я, вероятно, напугаю ее, поэтому я заставляю себя сесть и делаю вид, что это обычное дело. Ничего особенного, просто ежедневное послеобеденное барбекю в период апокалипсиса. «Должен ли я уйти, чтобы сходить за мясом?» Я тянусь через стол и беру его за руку. — Не сейчас. Если ты прямо сейчас превратишься в дракона, ты можешь напугать ее. Подожди, пока она не сядет с нами. Я почти уверена, что задерживаю дыхание, когда Эмма медленно пробирается вперед по парковке. Через плечо у нее бейсбольная бита, а на бедрах — несколько видов оружия. Ее джинсы порваны, а рубашка грязная, но она выглядит хорошо. Она не выглядит так, будто умирает с голоду, и это большое облегчение. Я крепко цепляюсь за руку Даха. Что, если она меня ненавидит? Что, если она возмущена тем, что мы здесь, в ее магазине? Я знаю, насколько территориальны стали люди после. Все ваши вещи имеют значение, особенно когда у вас их немного. Но она здесь, и я собираюсь накормить ее и быть дружелюбной. Это меньшее, что я могу сделать. Она приближается, все время нервно оглядываясь по сторонам. Когда она подходит ближе, я вижу, что под толстовкой на молнии на ней надето что-то похожее на ярко-желтый жилет пожарного. Умная. Они огнестойкие. Я видела, как многие люди носили их во время нападений драконов. Это — и бейсбольная бита — говорят мне, что она беспокоится, что идет в ловушку. «От ее запаха у меня слезятся глаза, — говорит мне Дах сварливым голосом. — Ей не нужно беспокоиться о том, что другой схватит ее в качестве пары. Для того, чтобы это произошло, у него не должно быть носа». «Тише, — говорю я ему, подавляя смех. — Ты украл меня, и от меня дурно пахло».